«В Евразии всё наше, русское»

Народу по плечу великие задачи, а его хотят сделать сообществом лавочников

«Свободная пресса» продолжает дискуссию «Русские в России», в которой представители разных политических сил высказывают своё мнение о положении русского народа, его роли в современной России. Сегодня наш собеседник – лидер Евразийского союза молодёжи, директор Центра геополитических экспертиз, заместитель руководителя Центра консервативных исследований Социологического факультета МГУ Валерий Коровин.

«СП»: - Россия для русских или россиян?

- Россия и для русских, и для россиян. Поскольку Россия де-факто остаётся империей, что подразумевает этническое разнообразие. Имперская структура включает в себя как большой русский народ, так и малые народы, традиционно проживающие на территории современной России. Кроме того, в крупных русских городах сформировались элементы гражданской политической нации, и представители так называемой космополитической прослойки, не связывающие себя ни с какой страной. Таким образом в России нет и не может быть унифицированного национального устройства, которое мы наблюдаем в национальных государствах Европы.

«СП»: - Между тем, к понятию россиянин многие наши сограждане относятся отрицательно. Наблюдается даже такая закономерность – русские не любят называть себя россиянами, в то время, как представители малых этносов вполне охотно соглашаются с таким определением…

- Да, это так. Дело в том, что в Европе, где государства возникли в результате распада империй на национальные образования, уже преодолены такие понятия, как происхождение, кровь, принадлежность к какому-то этносу. Основными критериями гражданской политической нации являются атомизированные граждане, живущие по общественному договору (Конституции). Главным признаком гражданина является гражданство – принадлежность к той или иной нации. То есть нация там – понятие чисто политическое.

Если мы попробуем перенести данную модель на Россию (что последние два десятилетия и пытаются делать), культурные, конфессиональные, этнические различия между гражданами России как бы должны аннулироваться. Жители России загоняются в некий единый стандарт. В такой ситуации представитель традиционного этноса, например, чеченец, который знает обычаи своего народа, знает, к какому тейпу он принадлежит, знает основы своей религии, уравнивается с представителем большого русского народа, который создал континентальное государство и самобытную цивилизацию, дважды завоёвывал Европу. И вот этим двум совершенно разным субъектам России предлагается унифицироваться. При этом русский, становясь россиянином, некой усреднённой биологической единицей, сегодня лишён других элементов идентичности, не знает, кто он и откуда взялся. Ведь именно на русском народе сильнее всего отразились советский и либеральный эксперименты. Во время первого, напомню, пытались сделать из разных народов СССР один советский народ. Либералы же и вовсе навязывали нам мысль, что главное – быть гражданином мира, а оставаться русским совершенно не обязательно и даже плохо.

В итоге русский плохо понимает, кто он и что значит быть русским. А вот представители малых традиционных этносов в большинстве своём идентичность сохранили. Аварцам, чеченцам, якутам и представителям других народностей совершенно не сложно назвать себя россиянами. С одной стороны это никак не размывает их идентичности. С другой стороны – повышает их социальный статус, уравнивая с представителем большого народа. В то время как русский, становясь россиянином, лишается последнего отличительного признака, как бы отказывается от принадлежности к большому русскому народу.

«СП»: - Тогда возникает закономерный вопрос: как сделать так, чтобы все российские народы чувствовали себя составными частями одной нации, а русские при этом не были ущемлены?

- Добиться этого сложно, но можно. Надо признать и юридически закрепить тот факт, что живём мы в империи. Империи, в классическом смысле, понимаемой, как стратегическое единство многообразий.

Сухопутная империя, к каковым де-факто принадлежит и Россия, отличается тем, что её центральная власть отвечает за вопросы единства большой страны, за вопросы безопасности. Что касается вопросов социального уклада, центр не вмешивается, не пытается причесать всех под одну гребёнку, понимая, что в этом многообразии народов заключается сила империи. Это такая модель, когда главным фактором имперской нации является не атомизированный гражданин, а община или народ. То, что Николай Трубецкой определял понятием общеевразийский национализм. Это и будет абсолютным решением для России. А попытка создания из населения России большой политической нации чревата таким явлением, как этноцид. То есть этносы должны быть уничтожены, перемолоты. В своё время так происходило в Европе. Однако для России это абсолютно неприемлемо, потому что в результате исчезнет, как русский народ, так и малые народы. Это будет означать конец России в её традиционном понимании. А так как национальное государство не может быть большим – им сложно управлять, то его аккуратно по офицерской натовской линейке разделят на квадратики, уставленные тефтельками того фарша в который должны быть превращены русские и другие народы евразийской России.

«СП»: - Однако русским уже не один век приходится нести на себе основную тяжесть империи. Сегодня русский народ находится в явном кризисе. Его признаки видны во всём, начиная от повального пьянства в деревнях и заканчивая нежеланием многих молодых людей служить в армии. Способны ли мы преодолеть кризис и по-прежнему быть крепкой основой для империи?

- Русский народ устаёт не от бремени империи, а от постоянных социальных экспериментов, которые прежде всего размалывали именно русский народ. То Романовы, которые почти все были западниками, пытались превратить его в большую политическую нацию европейского образца. То в ходу был социальный марксистский эксперимент, когда неважен народ, а важны классы, то либералы пытались убедить всех, что нет никаких народов, а есть глобальные граждане, из которых состоит мировое общество потребления. Начиная с Раскола 1666 года, когда людей насильно загоняли в новый обряд казнями и сожжениями, и заканчивая однополыми браками и гей-парадами, которые русскому народу пытаются навязать сегодня – мы наблюдаем сплошные эксперименты. Вот от этого русские действительно устали. Между тем империя – та среда, в которой русский народ может гармонично существовать. Только так он и сможет сохраниться, как субъект глобальных мировых процессов. Поэтому нынешняя ситуация, когда мы открещиваемся от империи, как от пугала, противоестественна. Не удивительно, что продолжает усугубляться такая проблема, как размывание идентичности русских. Когда у русского спрашивают: что значит быть русским, он, как правило, не знает что ответить. Говорят признак, объединяющий русских – язык. Но на русском языке говорят многие народы. Православие раньше было одним из важных признаков идентификации русских. Однако этот признак во многом утрачен. Статистика утверждает, что 80 процентов русских причисляет себя к православным, но подавляющее большинство из них толком не знают, что это такое. А уж о традициях, о быте предков русские в большинстве своём и вовсе имеют очень смутное представление. А всё это важные факторы для того, чтобы один русский распознал русского в другом. В итоге разобщённый большой народ проигрывает многочисленным малым.

Есть закономерность, выведенная социологами: чем больше социальная группа, тем она менее сплочённа. И наоборот.

Вы упомянули о том, что русские не хотят служить в армии. Сегодня русские не боятся призыва в армию как такового. Они боятся того, что в армии они становятся россиянами – дисциплинированными, выполняющими уставы, отвечающими по всей строгости. А вот чеченец или аварец и в армии остаются представителями своих этносов. Они создают этнические сообщества для достижения собственных целей. И эти сообщества фактически отказываются соблюдать общие для других «россиян» правила. И, конечно, противостояние коллективного этнического субъекта и русского индивидуума почти всегда заканчивается поражением последнего. Иными словами, дисциплинированный призывник из Центральной России не устоит перед землячеством, устанавливающим в воинской части свои законы.

Русский народ хорошо умеет побеждать в войнах, строить империю, запускать ракеты в космос, обустраивать дикие окраины, делать многочисленные изобретения – вот задачи какого масштаба выполняет русский народ. А на микроуровне русский человек теряется. Зато на микроуровне хорошо чувствуют себя малые этносы. Например, азербайджанцы прекрасно себя чувствуют, зарабатывая на торговле помидорами.

Зато русский знает, что такое эсхатологическое русское царство. Русский не торгаш, он не практичен. Русский стратегический народ должен решать большие задачи, вместо этого его пытаются всё время загнать в какое-то стойло, ему говорят – будь изворотливым и успешным лавочником. И как тут не запить… Русский человек без великого проекта впадает в полное уныние и тоску. Смысл жизни для русского человека – построение великой империи конца. В ней должна быть справедливость для всех народов. Русский – всечеловек, он всех любит. А ему говорят: займись-ка ремонтом у себя дома, а мы для тебя реализуем национальный проект здравоохранения. Деньги разворуем, а на то, что останется, купим рентгеновский аппарат за 20 тысяч долларов, который сгниёт в сельском огороде. Это полное несоответствие масштаба народа и его мелких вождей, неспособных сформулировать ясно большую политическую цель.

И ещё очерняют веру русских. Если вдруг много вышло народу к поясу Богородицы, значит, должны тут же сплясать какие-то безумные девки, чтобы русский народ не зазнавался и ничего такого о себе не думал. Не удивительно, что русские растворяются в русском пространстве, уходят в почву один за другим и там за гробом, где тоже русская земля, они находят себе пристанище…

«СП»: - То есть и сегодня государство направлено против народа, его создавшего?

- Нынешняя государственность в России себя никак не проявляет. Мы не говорим, что мы национальное государство. Так как для этого страна должна быть унифицирована. А этого нет. С другой стороны мы не говорим, что мы империя, потому что мы запуганы Западом, воспринимаем это слово как ругательное. Поэтому этническое многообразие своей страны мы не легализуем. По факту мы империя, а юридически – не пойми кто. В Башкирии, например, не живут одни башкиры. Русских и татар вместе взятых там даже больше. В Татарстане почти половина населения – не татары. В Адыгее адыги в меньшинстве. И так далее. Тогда непонятно, почему у нас вообще есть так называемые национальные республики. У нас даже не сформулирована концепция нашей государственности. В законе у нас одно, по факту другое, хотим мы третьего. В Европе нацией называют всех граждан одной страны. А у нас и принадлежность к многомиллионному русскому народу и к какому-нибудь малому северному народу из 300 человек обозначают как национальность. Понятно, что ввели это большевики, чтобы стереть различия между народами. Но советская власть уже скоро четверть века как закончилась.

Необходимо дать чёткое описание всей этнической иерархии в России, описать и закрепить тип нашего государства. Пока этого не произойдёт, мы не сможем успешно решать так называемые межнациональные проблемы.

«СП»: - Как один из рецептов решения или хотя бы уменьшения остроты национального вопроса в России некоторые националисты предлагают отделение северокавказских республик…

- Те, кто предлагают это – либо это пятая колонна, осуществляющая идеологическую диверсию в нашем тылу, либо это плюшевые медведи, набитые опилками. Россия в её нынешних границах и так довольно усечена. Русский масштаб – гораздо шире. Это обосновано героизмом наших предков, которые доходили до Парижа, Берлина, а потом всё отдавали от великодушия. И до Индии мы не дошли только по недоразумению. На евразийском континенте всё наше, русское…

«СП»: - Но в «русскую» Чечню сегодня мало кто из русских решится, к примеру, приехать провести отпуск. А если брать Северный Кавказ в целом, то проблема терроризма там не уменьшается, скорей, наоборот. Как с этим быть, продолжать делать вид, что это где-то далеко и нас не касается?

- Когда федеральный центр не может предложить своих смыслов существования государства и народов, его населяющих, эти смыслы предлагает кто-то другой. Либо Запад предлагает либерально-глобалистские смыслы, либо эти смыслы предлагают радикальные исламисты. Либо сами эти малые народы начинают вырабатывать некие смыслы, направленные на благополучия. Например, думают там, давайте будем шантажировать безмозглый федеральный центр тем, что мы сейчас либо устроим терроризм на всю Россию, либо уйдём от вас.

Оставлять ситуацию в таком виде нельзя. Одним из решений могло бы стать, на мой взгляд, возвращение этносов Кавказа к их состоянию до периода советской индустриализации. Они будут жить и развиваться в естественном вмещающем их ландшафте, заниматься традиционным для них сельским хозяйством.

У аграрного общества потребности ниже, оно живёт аскетичнее. И, следовательно, не понадобятся столь большие финансовые вливания из федерального центра в этот регион. Можно предположить и вариант новой индустриализации. Но тогда вместе с деньгами на Кавказ должны придти и русские специалисты, которые будут основными управленцами на предприятиях. А если оставить как есть, мы действительно потеряем Кавказ.