Бесы и шайтаны для Евразии: религиозная реформация как условие раскола

Бесы и шайтаны для Евразии: религиозная реформация как условие раскола

Однажды двух великих мастеров ушу убедили состязаться между собой в поединке. Мастера встретились, поприветствовали друг друга, постояли молча – и разошлись, не сделав ни одного удара. На недоумённые вопросы своих учеников оба отвечали одно и то же: "Я постиг ушу; он тоже постиг ушу – нам не о чем было спорить".

Китайская притча

Перед Пасхой меня позабавили коллеги-казахи. "А что, -- спросили они аккурат в Страстную пятницу, -- в этом году Пасха у вас тоже выпадает на воскресенье?" Я решил было, что эти люди хохмят, и на всякий случай развил шутку, сказав, что Пасха выпадает на воскресенье уже второй год подряд. Однако оказалось, что не шутили. «Жалко, -- вздохнули коллеги-казахи, -- ведь в те годы, когда на рабочие дни выпадает, вы куличи приносите, яйца крашеные...»

О казусе этом я рассказал другу, но он к моей иронии отнёсся скептически. И спросил меня, в каких числах праздновался Курбан-байрам. Само собой, я не помнил этого. Даты мусульманских праздников не откладываются в моей русской памяти точно так же, как в памяти казахов не задерживаются нюансы по поводу праздников православных. Я просто знаю, что на тот же Курбан-байрам меня пригласят к дастархану, точно так же, как я, в свой черед, накрою пасхальный стол (в будний день, кстати говоря). Такие торжества – своего рода маячки, позволяющие нам, различающимся по множеству параметров, ориентироваться друг в друге, видеть в сумятице мира контуры друг друга, чувствовать присутствие друг друга – и считаться с этим присутствием.

Смысл религии как некоего комплекса канонов и догм – здесь вторичен. Первоочередна – роль её как организатора общественных отношений. Дело ведь не в застольях или праздниках, а в ясном осознании культурной природы того или иного этноса. То есть, казахи могут не представлять себе отчетливо, когда и зачем отмечается та же Пасха, но твёрдо знают, что Пасха – это русское. Так же и русские имеют в виду склонность казахского народа отмечать Курбан-байрам. И это – примеры навскидку, а на самом деле, конечно же, склонностей и свойств у наших народов очень много, и далеко не все они связаны с кулинарией.

Без такой вот культурной базы этнос невозможен. И религия – фундамент этой базы. Дело в том, что само формирование этносов происходило именно в силу консолидирующих свойств Веры. Так, из достаточно разнородного "пакета" славян, финно-угров, тюрков и балтов православие в итоге выковало народ русский. А продуваемый всеми ветрами тенгрианства ислам ханафитского мазхаба сплавил десятки кочевых племен в народ казахский.

Даже неверующий русский и казах-атеист никуда не денутся от той нравственной основы, которая делает одного – русским, а другого – казахом. А основа эта некогда сформирована (и удерживается в форме по сей день!) именно тем или иным религиозным учением. Религиозный институт, а не политическая партия, не профсоюз и не клуб джентльменов играет роль хребта народного характера. И самое главное: этот самый хребет можно не любить лично, персонально, в рамках антипатии отдельно взятой клеточки-атеиста, – но его нельзя выдёргивать, потому что на нём держится весь организм.

Процесс ломки этих хребтов мы сейчас наблюдаем как в случае с русским народом, так и с казахским. Судя по информации, приходящей из Европы, там те же тенденции и вовсе набрали скорость летящего с горки паровоза без тормозов, однако позволю себе здесь высказаться лишь о том, что наблюдаю лично.

Так вот, перед тем, как рассмотреть проблему в её нынешнем состоянии, обратимся ненадолго к предыстории. А она сообщает нам о том, что ещё совсем недавно существовала мода на религию. Причём она предшествовала развалу СССР и сопровождала его вплоть до полного обособления бывших республик Союза. Вспомним ключевые маркеры той эпохи, набор штампов, который мы сейчас саркастически определяем, как страдания по "хрусту французской булки". Это повальное воцерковление, освящение всего и вся, крестящиеся со скоростью пропеллеров граждане в костюмах белогвардейцев и т.д и т.п. Всё это называлось "возрождением русского духа", и самое интересное, что, в той или иной степени, такая мода действительно способствовала обретению русскими национального самосознания после того, как было растоптано самосознание советского суперэтноса. Аналогичное обретение случилось и с казахами, которые вообще никогда не были особо религиозным народом.

Но вот какой любопытный фокус: едва только мы ощутили под ногами фундамент своей культурной базы, как мода на реставрацию религии сменилась модой на её реформацию – в широком смысле этого слова.

В чём это выражается?

Во-первых, внезапно выяснилось, что возродившиеся религиозные институты действительно способны выполнять свои функции по консолидации народа, и в этом деле они совершенно естественным образом солидарны с властью. И столь же естественным образом противники власти ополчились на иерархов конфессий. С этой оппозицией всё понятно. Им, собственно, наплевать на религию, причина их нападок лежит сугубо в политической плоскости, они унылы.

А вот то, что во-вторых – гораздо интереснее. Религиозная реформация проявляется в создании искусственных "альтернатив" традиционной религии. Причём это не какие-то там экзотические течения, вроде кришнаитов – нет, современные "альтернативщики" упирают на то, что предлагаемые ими системы духовного окормления исконны даже более, чем ныне принятые.

В России это, конечно же, многочисленные псевдоязычники, которых часто ошибочно называют "неоязычниками". Товарищи, для того, чтобы быть "нео", необходимо опираться на какой-то конкретный фактаж относительно действительных предшественников (см. "неонацисты"), а его у псевдоязычников просто нет, по понятным причинам. Впрочем, сами они предпочитают именоваться родноверами – не откажем им в такой любезности. Так вот, общины родноверов, представляющие собой эдакие клубы толкиенистов с креном в этно-мистику, являют собой характернейший пример попыток хаотической религиозной реформации.

Идеология родноверов – это пропущенные через блендер собственных фантазий фольк-хистори, Михаил Задорнов, романтический трепет перед викингами (часто отождествляемыми с русскими витязями), любовь к живой природе. Всё по отдельности это безобидно и даже забавно, но, будучи перемешано в голове энтузиаста, превращает его в отмершую клетку единого народного организма. Они, собственно, и самоназванию «русские» предпочитают термин "русичи", по простоте душевной не подозревая о том, что термин этот – литературный, вошёл в авторский обиход во второй половине XIX века, а до того упоминается лишь дважды, причём в одном-единственном источнике – "Слове о полку Игореве". Впрочем, у них всё так, у родноверов.

Псевдоязыческая альтернатива опасна тем, что, не обладая никаким собственным каноном (читай – не требуя от адепта ответственности в следовании духовным аксиомам), всячески чернит канон христианский. Главный акцент здесь, конечно же, делается на то, что христианство – это еврейская религия, чуждая славянам, пардон, русичам. Аргумент совершенно безграмотный, однако принявший его как бы получает возможность придумать свою собственную "исконную" религию. Поэтому-то и родноверов, как цельного движения – нет. В отсутствие единого канона, единого культурного фундамента каждая община пребывает в автономном плавании. В известном смысле, они, парадоксальным образом, не являются даже родноверами – так как это понятие подразумевает некую одинаковость признаков, которой в данном случае не наблюдается.

Именно таков удел русского народа в случае религиозной реформации: распасться на клубы по интересам. На "вятичей", "кривичей", "берендеев", "инглингов", "Даждьбожьих внуков". На эльфов, хоббитов и джедаев. Без кавычек.

По сути, речь в данном случае идёт об идеологическом сепаратизме, ни много, ни мало. Насколько понимаю, соответствующей статьи за это в российском УК не предусмотрено, да и нелепо бы выглядели репрессии в отношении незамутнённых хоббитов, пардон, русичей.

В Казахстане ситуация совершенно иная, но не менее заковыристая, а главное – подразумевающая тот же итог, что и в России.

О том, какая альтернатива традиционной религии навязывается Казахстану, и почему все эти внутренние проблемы могут стать угрозами для Евразийской интеграции – в следующей части.