Бесы 2

Бесы 2 24 апреля 16:51 Александр Белов Сегодня в Белгороде, завтра повсюду?

Задержанный Сергей Помазун. Фото ИТАР-ТАСС.

История с «белгородским стрелком», как назвали Сергея Помазуна, сопровождается заметной особенностью восприятия злодеяния общественным сознанием. Сказать о том, что восприятие это притуплено, значит, почти ничего не сказать. Теперь, даже трудно представить, какой шок лет двадцать назад вызвал бы расстрел шести ни в чём не повинных людей. Среди бела дня, в центре тихой столицы одной из областей юга России.

Конечно, информагентства, интернет-ресурсы, телевизионные «новости» насыщены упоминаниями трагедии. Наперебой предлагают подробности. Торопятся первыми рассказать новое об обстоятельствах преступления. Общество потребляет этот «информационный товар». Но по большей части отстранённо. Люди словно хотят «закрыться», заблокировать сознание от страшной, гнетущей информации.

Происходит это не только потому, что существует усталость от «негатива», на продаже которого уже привыкла строить свое благополучие медиа-корпорация.

В том, что совершено Помазуном, как и в некоторых других резонансных преступлениях наших дней, есть нечто такое, от чего сознание людей отшатывается в инстинктивном ужасе. Признавая всю «страусиность» подобной реакции, следует признать – основания для ужаса и желания спрятаться имеются. Ведь, по сути, мы имеем дело с инфернальными формами поведения.

Однако стоит понять: в данном случае речь идёт не об отдельных, сугубо частных проявлениях «чертовщины», но об очень серьёзной тенденции. Случаи, подобные белгородской трагедии, являются её признаками. Зародилось новое социальное зло. И пока оно не обрело характер эпидемии, следует обратить на него самое пристальное внимание.

Нельзя не заметить один весьма характерный штрих. Убийца, совершивший дьявольское по своей жестокости и бессмысленности злодеяние, понимал, что совершает страшное преступление. Поэтому сделал отчаянную попытку скрыться. Но даже если и эти судорожные «бега», и бросок с ножом на полицейского отнести к состоянию аффекта, последующее поведение убийцы говорит о многом.

Как известно, первоначально Помазун отказался отвечать на вопросы следователей, сославшись на 51 статью Конституции РФ, где записано, что человек имеет право отказаться свидетельствовать против себя и своих близких. Согласимся, это слишком далеко от вопля раскаяния пришедшего в себя алкоголика, наркомана, психически ненормального человека, натворившего бед в состоянии помутнения.

«Белгородская бойня» зародилась и произросла в любимом семьёй молодом человеке, имевшем самый разный жизненный опыт: детство с элементами родительского балования, служба в армии, тюремное заключение. Нужды не испытывал – в поисках развлечений раскатывал по Белгороду на новеньком белом джипе марки BMW. В частности, заехал купить патроны для охотничьего ружья. Будто бы затруднения в ходе данной покупки и привели Помазуна в беснование.

Скорее всего, со временем вскроются и иные мотивы «срыва», открывшего миру то, что может таиться в обычном, на первый взгляд, человеке. Но все они будут лишь поверхностным описанием механики злодеяния.

Важнее понимать природу возникновения чудовища. Причины развращения души человека. Сергея Помазуна, заботливо писавшего в личных письмах о «дедуле и бабуле», которым надо для здоровья «хорошо питаться и покупать кедровые орешки». Как человек превращается в беснующегося зверя?

Вернёмся к тому, что окончательно осознав тяжесть расплаты за совершённое преступление, злодей не помыслил ни о раскаянии, ни даже об отчаянном самоубийстве, но в первую очередь о своих «конституционных правах» и о 51-й статье главного закона страны. Радоваться бы такому проникновению правосознания в широкие массы, да контекст не позволяет. Скорее есть повод для тревоги.

Не столкнулись ли мы со стихийным и вульгарным прочтением права, на котором без устали настаивают радикал-либеральные круги? Когда «права человека» рассматриваются в качестве индульгенции на совершение (под защитой закона) всего, что может быть расценено как самовыражение «свободной личности». Той самой, которой либеральные радикалы не рекомендуют обращаться ни к «отсталой религии», ни вообще к каким бы то ни было традиционным духовным понятиям.

Мир изменяется очень быстро. Парады агрессивных гомосексуалистов – это их право. Усыновление детей однополыми парами (с целью «воспитания» себе подобных?) – их право. Организация педофилами партии – их право. Пропаганда наркоторговцами легализации своего «товара» – их право. Реклама эвтаназии сторонниками избавления от «зажившихся» стариков – их право.

Разумеется, круг названных «прав» неизбежно будет расширяться. Чем ниже будет падать человек, отказавшийся от связи с высшим, Божественным началом, чем в большее зло и извращения он начнёт погружаться, тем чудовищней и изощрённей станет система новых гарантированных законом «свобод».

Ведь на то, что произошло в Белгороде, можно смотреть не только с точки зрения безутешных родителей погибших школьниц или традиционно мыслящих консерваторов («мракобесов» в терминологии продвинутых либералов). При особом или материально стимулированном желании, в поступке Помазуна можно разглядеть крайнюю форму права на самовыражение и утверждения собственной личности, которую «ущемили», отказавшись продать охотничьи патроны. Тем более и сам убийца спешит мотивировать им содеянное идейно. Стрелял, мол, не в школьниц, «стрелял в ад».

«Бесы» Достоевского возвращаются на улицы наших городов. Уходили ли они, или только таились? Если взять названное произведение, мы увидим в нём грозное указание: охваченные духовным недугом разрушители ни во что не ценят человеческую жизнь. Они опасны для всякого, кто находится рядом с ними, для того общества, которое осознанно и бессознательно стремятся всеми силами сокрушить. Увы, столетие назад роману-предостережению не придали должного значения.

Тогда ищущая самовыражения, «ущемлённая», а на самом деле жаждавшая власти и крови нечисть повергла историческую Россию, на долгие годы сделала её территорией страданий и надругательств над всем святым и разумным.

Сегодня в духовно пустой среде, куда обильно высеваются семена новой верховенщины, зарождается племя «потомков» персонажей Достоевского. Ещё более жестоких, циничных, «отмороженных».

От Помазуна как от конкретного чудовища можно отшатнуться, можно заставить себя не думать о нём. От возникающего явления «отбежать в сторону» не получится. Потому что без должной оценки и соответствующих мер оно может перерасти в масштабное наступление реинкарнированных «бесов». И эта модернизированная, взявшая на вооружение радикальное эго и радикальный либерализм тьма окажется, если судить по случаю в Белгороде, ещё страшнее, чем то, о чём предупреждал в ХIХ веке писатель-пророк.