Два цвета европейской радуги - Размышления о причинах, истории появления и перспективах растущего доминантного фактора лиц нетрадиционной половой ориентации в политике

От автора: Сразу замечу, что данный материал, мягко выражаясь, очень специфичен. Не столько из-за того, что затрагивает тему разного рода сомнительных лиц и их не менее сомнительных половых отношений и их роли в современном обществе, сколько из-за того, что в рамках разбора темы приходится пусть и поверхностно, но все-таки раскапывать ту грязь, которая в действительности скрывается за проявлениями активности подобной публики как в развитых странах, так и в России. Поэтому, всем читателям, кто испытывает вполне закономерное и понятное чувство гадливости даже от одного лишь упоминания темы разного рода сексуально-половых и прочих меньшинств, заранее и настоятельно рекомендую данный текст не читать.
 
(по мотивам вопросов западных журналистов, регулярно задаваемых главам Российского Государства)
 
В воздухе над многими европейскими столицами сегодня гордо реет радуга. Увы, но это не та радуга, что обычно появляется в небе во время дождя и заставляет прохожих останавливаться на тротуарах и поднимать подбородки даже самых неуступчивых и сварливых ворчунов. А та радуга, что обычно бывает изображена сегодня на полотнищах и бумажных транспарантах странного вида уличных крикунов, с которыми у большинства граждан развитых стран и ассоциируется в наши дни это замечательное природное явление.
 
Казалось бы, - что может быть прекраснее и органичнее по содержанию такого замечательного природного явления, как радуга, при любом появлении которой в дождевом небе с лиц абсолютно всех людей словно по мановению волшебной палочки исчезают напряженность, угрюмая сосредоточенность, тоска, недовольство и уныние, - хотя бы на мгновение уступающие в их глазах и на их лицах место пусть и мимолетной, но искренней улыбке.
 
Удивительной особенностью, вызывающей у людей такие положительные эмоции, является гармоническое цветовое совершенство радуги как природного феномена, в котором в равной степени и в равных пропорциях уживаются не только все основные цвета доступного для человеческого глаза спектра, но и в котором само их присутствие и последовательность подчинены осмысленной и обоснованной логике любого законченного природного явления, в котором каждому из его факторов отводятся строго определенная роль и место.
 
Увы, но современная европейская радуга уже давно утратила свою самобытность и сегодня имеет лишь характерный «розово-голубой» окрас, в котором уже не остается места другим цветам обычно слагающего ее светового спектра. Эта европейская радуга полностью аллогчина в своем содержании, даже если и сохраняет еще в своей структуре прочие цвета. Это «розово-голубая» радуга, - венчающая головные уборы, одежду и значки странного вида разнузданных, кичливо, безвкусно и неряшливо одетых людей, - неопределенного пола и рода занятий, но всегда безошибочно выделяемых даже по одиночке в толпе по характерному неприятному маслянистому блеску глаз, сальному взгляду и широко раскрытым зрачкам, - перемазанных красками и губной помадой. Переполненных алкоголем, табаком, восточными «смоками-дустами» и дешевыми наркотиками. С бессмысленными глазами и не менее бессмысленными улыбками. С бессвязной речью, основной содержание которой, вне зависимости от ее содержания, выдает в подобных людях требование к восприятию окружающими исключительности своей персоны, а также подобных им индивидов. С простирающейся даже дальше оного требования амбицией морально-личностного доминирования над всеми остальными людьми, кто «не такие», кто «из толпы», кто «как все» и т.д. Все более растущие пестрые сборища которых заполняют сегодня по случаю и без улицы и скверы европейских городов. Именующих себя не иначе как «новой богемой» все более стареющего и «устаревающего» общества, традиционные ценности которого она отвергает и стремится навязать культуру этого пренебрежения максимальному числу людей, - в первую очередь, из числа молодежи и одиноких людей, - выдавая свой маскарад и вульгарную пошлость за некую состоятельность новых морально-личностных устоев, которые должны прийти на смену отслужившим свое традициям в век вступления человечества в «новую эру».
 
Той самой «новой эры», в которой именно вседозволенность и степень ее воплощенности в каждом конкретном индивиде в самых причудливых и бессодержательных ее формах определяют его «ценность», «прогрессивность», «содержательность» для такого псевдообщества, лишенного каких-либо традиционных моральных устоев, рамок и обычаев. Псевдообщества, в котором единственным доминирующим принципом является тезис о том, что «мир должен быть таким, каким я хочу его видеть», - в дополнение к не менее «содержательному» в своей неприкрытой амбициозности тезису о том, что «если мир не хочет быть таким, каким я хочу его видеть, то я все равно заставлю его быть таким, как бы он на это ни реагировал», равно как и «никто не смеет мне мешать видеть мир таким, каким я хочу или желаю его видеть».
 
Причем, пресловутая «плюралистичность» в подобных вИдениях распространяется на абсолютного любого представителя данной группы людей в силу формальной бесконфликтности такого рода «права индивидуального восприятия» мира между ними. Но восприятия, - немедленно вступающего одновременно с этим единым консолидированным фронтом во все более ожесточенный конфликт с миром традиционализма, по вполне конкретным причинам запрещающего подобным индивидам, так или иначе, но все-таки являющимся частью общества, - вести себя в этом обществе подобным деструктивным образом, - по сути, активно пропагандируя  через вседозволенность и через устранение формальностей доминирование над обществом культа паразитического невежества, в котором все без исключения подчинено тому, чтобы через сеть законодательных актов и установленных законом предписаний и ограничений традиционное культурно-моральное большинство самым непосредственным образом выступало бы в роли слуг для такого рода «новой богемы», обеспечивая их любые жизненные потребности, прихоти, поддерживая навязываемое ими восприятие и характер ценностей, а также активно рукоплеща любой, даже самой сомнительной их инициативе, выдаваемой за некое новое откровение. И не имея при том ни малейшей возможности отстоять свои права перед лицом все более нарастающего диктата всевозможных «меньшинств», - которые даже и продолжая оставаться биологическими меньшинства, каким-то внешне непостижимым образом приобретают все большую власть над гражданским большинством развитых стран. На причинах и механизмах чего и следует остановиться более внимательным образом.
 
Болезнь всегда есть болезнь. А социальная болезнь – есть болезнь, поражающая с той или иной степенью деструктивности все общество или отдельные его группы. Полностью или частично парализующая, разрушающая или отравляющая общество своими токсичными продуктами и выделениями. И с которой по этой причине любое здоровое общество незамедлительно начинает борьбу, как только выясняет истинную природу, характер и последствия возникновения или течения подобного «заболевания» или социального явления в своей среде. Причем, лекарство для этой борьбы сохраняется в своей неизменной форме уже многие тысячелетия. Этим лекарством в любых оформленных человеческих сообществах является их идеология.
 
Здоровая и правильная идеология общества формирует ту защитно-иммунную систему, которая просто не позволяет подобным болезням не только развиваться, - паразитируя на обществе и его членах сколько-нибудь продолжительное время, -  но даже и появляться в структуре этого общества, будучи незамедлительно выявляемыми, подавляемыми и исторгаемыми из него, - в зависимости от того, с какими по характеру агрессивности факторами оно имеет дело в тот или иной момент.
 
Плесень и гниль всегда в процветают и лезут на поверхность в случае ослабленного иммунитета. Общество с ослабленной идеологией, - как и обычный биологический организм с ослабленной защитно-имунной системой, уже не справляющейся с возрастающей на нее внешней и внутренней нагрузкой, - легко становится объектом и питательной средой для подобного рода социальных болезней, с которыми сталкивается сегодня т.н. европейский цивилизованный мир, и метастазы которых в той или иной форме он пытается распространить сегодня и на Россию, а также на государства, находящиеся в сети его влияния, испытывающие то, что принято называть идеологическим кризисом, идеологическим вакуумом или несостоятельностью традиционной социальной, так общественной и государственной идеологии как на внутреннем, так и на внешнем уровнях.
 
При том, что другие развитые и развивающиеся страны мира, в которых идеологический фактор (вне зависимости от его природы и содержания), обеспечивающий морально-духовное здоровье общества, оказываются для этого современного рассадника европейской «розово-голубой» заразы недоступными, даже при наличии в них толерантности или терпимости к формализованным в своей законодательно-рамочной и территориальной ограниченности локальным очагам подобной инфекции.
 
Собственно, наличие существующего самовоспроизводимого или искусственно навязываемого и поддерживаемого общественно-идеологического иммунитета и позволяет социально здоровым и экономически более-менее благополучным государствам мира оставаться под надежной защитой от подобного рода грибковой плесени, постепенно поражающей и разрушающей своей гнилью и ее токсинами население, экономику, а также артистический и политический истэблишмент идеологически нездоровых государств или государств, по тем или иным причинам лишенных данной идеологической защиты, или в которых данная защита «отключена» законодательно, что делает невозможной, а то и вовсе – противоправной, любую деятельность, направленную на самоочищение и оздоровление от болезни государственной и экономической машины, а также всего общества в целом.
 
Одним словом, любое высокоидеологизированное общество, вне зависимости от природы и основных факторов данной идеологизации, имеет иммунитет против подобного “заболевания”.  Казалось бы, что это “лекарство” носит универсальный характер, и что важно лишь уметь его правильно применять и поддерживать на нем социальный организм того или иного государства.
 
Однако проблема заключается в том, что по аналогии с границами общественно-экономических формаций в своем развитии общество раньше или позже перерастает и даже самые растяжимые границы даже самой универсальной и адаптабельной идеологии. В этом и заключается причина того, что раньше или позже общество оказывается беззащитным перед подобного рода социальными инфекциями, проистекающими как при поддержке извне, так и в большинстве случаев зарождающихся в нем самом.
 
Мир развивается. Как и развиваются слагающие его общества. И как следствие этого, - должны меняться и до поры – до времени служащие надежной защитой для таких обществ идеологии, которые эти общества перерастают. Подобно прочному защитному панцирю, которые сбрасывают время от времени во время линьки и роста насекомые, становясь на некоторое время, - пока не сформируется и не затвердеет новый хитиновый покров на их теле, - легкой и беззащитной добычей перед внешними хищниками и болезнями. Причем, болезни эти продолжают свой деструктивный инвейдерский характер уже внутри организма, - даже после того, как хитиновый покров окрепнет, - разрушая системы организма изнутри. Или паразитируя на нем, постепенно заставляя вначале свыкнуться со своим присутствием, а затем и прогрессивно развиваясь дальше. Подобному тому, как для общества это характерно в виде проявлений разного рода диссидентских и прочих неформально-протестных движений.
 
Это же происходит сегодня и с Россией. Причем, момент деструктивной “розово-голубой”, а также прочей диссидентской деятельности именно сегодня выбран как никогда более удачно. Государство и общество находятся в том самом состоянии упадка (как государственная система власти, которая пожирает сегодня сама себя, так и общество, - все более деградирующее, вырождающееся и спивающееся), когда единая иммунная система государства как таковая фактически отсутствует. В России нет того единого целого защитного слоя, который ограждал бы страну, ее население, деловые и политические круги, артистический свет, а также руководство, от подобного рода влияния и “заражений”. Советскую идеологическую защиту Новая Россия отринула. Протекцию от такого рода влияний и социальных инфекций, формально аннонсировавшуюся для страны последние 20 лет со стороны западных держав, сегодня страна уже полностью утратила. Не сформировав взамен утерянного советского багажа ничего своего, что могло бы стать для нее и ее общества целостной защитой на идеологическом фронте. По сути, в России наличествуют лишь разрозненные “клетки” и “группы клеток” (проводя биологические аналогии), которые самостоятельно, - часто будучи лишенными связи друг с другом и помощи извне, на свой “страх и риск”, и действуя из потребности сугубо личного выживания любой ценой, - борются со все более усиливающимся на них разлагающим давлением. Подобно тому, как в период зимней спячки тело лягушки фактически перестает быть единым целым организмом, превращаясь лишь в совокупность множества клеток, каждая из которых по отдельности ведет отчаянную борьбу с морозом за выживание на своем собственном, единичном, индивидуальном уровне.
 
Это – в том, что касается всего российского общества, его рядовых членов, рядовых граждан. А также тех ячеек общества, которыми являются семьи, а также объединения семей и отдельные народы. Которые и являются теми самыми клетками в организме вышеуказанной лягушки, которые в меру сил и возможностей поодиночке противостоят угрозе социальной распущенности извне.
 
В то время как все основные жизненные системы организма государства, - и без того будучи пораженными и парализованными различными заболеваниями и недугами внутреннего толка, носящими системно-функциональный характера, - без предохраняющей и определяющей характер их работы идеологии оказываются полностью открытыми и беззащитными перед подобным воздействием. Ввиду “заражения” недугом отдельных занимающих высокие кресла сановных лиц и их протеже.
 
Но дело даже и не в этом. Охотно пополняются ряды несостоятельных для общества людей, которые не могут, да и не хотят кем-либо в этом обществе стать только потому, что для этого необходимо затрачивать хотя бы незначительные усилия. Что делать сегодня никто и все более не любит, а в условиях отсутствия довлеющей над людьми созидательной идеологии и не будет делать. Общество несостоятельных и не состоявшихся людей. Которые так никем и не стали. Да никем уже и не станут. Общество вечных инфантов. Вечный «Остров развлечений». Общество вечных потребителей, нужных этому обществу только в этом своем качестве, выступая лишь в роли потребительского инструмента перераспределения и приумножения и консолидации в нужных руках капитала через систему товарообмена и реализации виртуальных и традиционных форм услуг. Общество паразитирования на других, внешних обществах путем ограбления их, выкачивания себе на пользу их лучших кадров и лучших представителей, заражения и перерождения их предельно простой идеологией потребительского «ничегонеделания». Общество, в котором все помыслы его членов относятся лишь к потреблению в любых, самых причудливых и индивидуализированных формах. Которые это общество готов удовлетворять и пропагандировать по первому желанию своих членов. Общество пропагандируемого невежества, несостоятельности постулатов, мельчания открытий и достижений и доминирования личных фантазий над реальным ходом вещей, научной достоверностью и положением дел. Кукольный театр с пышно разодетыми кривляющимися актерами и декорациями, которые по своему реальному ценностному содержанию не стоят и гроша. Общество, в котором не нужно трудиться и утруждать себя и заставлять себя что-либо серьезно делать и осваивать. Общество, в котором труд заменяется иллюзией труда, а полезность – иллюзией полезности. Общество, в котором ценятся не достоверность, а все более изощренные и поражающие спецэффектами потребительское воображение мистификации и фантазии, воспринимаемые в качестве продолжения или разновидности очередного телевизионного шоу. Общество, в котором каждый стремится перекричать других, чувствуя себя кем-то выдающимся на общем неразборчивом фоне. Общество, в котором любые исторические ценности, устои, традиции и весь цивилизационный багаж объявляются несостоятельными, если они перестают удовлетворять чей-либо потребительский спрос. Общество, в котором каждый из его членов страдает т.н. «синдромом крокодила», у которого, как известно, очень большой и широко открывающийся для разных дел рот, но очень маленькие и недоступные для всего постороннего уши.
 
Да мало ли что еще станет итогом такого вот рода подстегиваемого извне и изнутри перерождения традиционалистического в своей основе общества, лишенного идеологической защиты, а то и вовсе поставленного в условия циничного запрета пользоваться этим единственным доступным ему лекарством ? Оказавшегося один на один с представлениями и постулатами аморальности новой морали, бессодержательности нового содержания, индивидуальности коллективной всеобщности, бесправия и отсутствия свободы ввиду гражданских прав и свобод, культуры массового потребления как фактора общественного развития, доминирования индивидуалистичности над личностью, обесценения любых ценностей и достоинств, не попадающих в сферу потребления и т.д.
 
Итак, собственно, каковы же причины того, что в какой-то момент истории государственная власть и властные элиты и разного рода «нетрадиционалы» оказываются тесно связанными друг с другом ? Для этого следует вспомнить историю государственных и религиозных систем европейских государств в период христианизации и устойчивого распространения на их территории христианства как в виде раннеапостольского крещения, так и в дальнейшем, - в виде разного рода ересей, а затем и католичества, со временем разделившего свои лавры вершителей небесных судеб с разного рода протестантскими и неопротестантскими христианскими и отхристианскими течениями.
 
Ввиду введения христианством формального запрета и осуждения на разного рода «нетрадиционные» контакты, подавляющее большинство населения европейских государств, - за исключением территорий современной Италии и Греции, где культура «нетрадиционных» контактов уходит своими корнями в глубокую древность и является неискоренимой частью национальной истории (что и наложило отпечаток на отношения внутри христианских братий), - в общем и целом придерживались «традиционных» контактов. Исключение составляло лишь духовенство и монашеский чин, коль скоро, с учетом весьма специфических традиций на этот счет, унаследованных от раннего христианства и его основателей, обители и центры христианства в Средневековье и в эпоху Ренессанса превратились в рассадники самых противоестественных «нетрадиционных» наклонностей на территории европейских государств того времени. О чем сохранилось немало исторических свидетельств в литературе.
 
Тем не менее, среди основной массы населения разного рода «нетрадиционные» взаимоотношения жестко порицались, преследовались, а их носители – безжалостно изгонялись и уничтожались. То же правило действовало и в отношении представителей знати и власти. Замеченные в нетрадиционных контактах представители дворянских семей очень быстро оказывались переведенными из светского ранга в ранг церковников, монахов и иных служителей церкви божьей, для которых подобные контакты не были чем-то противоестественным. Вне зависимости от их знатности и состоятельности. Более того, в целях избежания позора, семьи таких людей специально выдавали подобные жесты по смене гражданского платья на рясу некоторых своих членов за нечто особенное, престижное, богоугодное и т.д. Поскольку все, что происходило с этими людьми и их «нетрадиционностями» дальше, формально уже относилось к небесной или римской канцелярии, и под светские законы не подпадало, что избавляло влиятельных семьи от постоянных тревог за свою репутацию … в обмен на соответствующие ценные и богатые дары и подношения в пользу святой церкви.
 
Подобное положение вещей продолжает ровно до начала периода буржуазных революций и упадка эпохи Средневековья.  Революционный кризис, который переживала развитая Европа, а также связанный с ней в итоге кризис традиционализма и религиозного доминирования над обществом, привели в итоге к устранению самой потребности в почетных ссылках в монастыри и на аббатские должности представителей пошатнувшегося в своей власти дворянства и знати, а также, - ввиду активного распространения протестантизма и постоянно отпочковывавшихся от него все новых сект, - привело фактически к возврату к вульгаризированным идеям раннего христианства, согласно которым разного рода противоестественные связи не порицались в том случае, если … совершались во славу божию. Наиболее рафинированный пример чего, - церковь мормонов в США. В результате, разного рода «нетрадиционалы» фактически получили право на законное проживание в обществе и на отношения между собой в своей «клубной» среде. Не говоря уже о том, что эпоха Великих географических открытий открывала перед ними широкие возможности по массовому переселению во вновь открываемые части света на не занятые территории. Т.е. в итоге эпоха осуждения сменилась эпохой умеренного порицания. Но неприятие таких людей основной массой общества, представлявших традиционную культуру, при этом так и оставалось неизменным.
 
Периодом подлинного расцвета данной публики становится XIX век с его активным развитием капиталистических отношений и требованием к обеспечению максимального контроля над работниками со стороны фабрикантов и промышленников, а также управляющих предприятиями. Для этого нужны были люди, на которых можно было всегда с уверенностью положиться. Увы, но далеко не всегда таковыми во все времена можно было считать даже членов своих семей. Поэтому требовался поиск людей, лояльность которых обеспечивалась тем, что нельзя было купить, и которые при этом своем достоинстве были максимально исполнительны, честны и на них всегда можно было положиться, оставляя то или иное дело на их плечах. Очевидно, что таковыми должны были становиться те люди, о которых тому или иному нанимателю становилась известной их некая публично скрываемая тайна, порицаемая и в известной степени осуждаемая всем обществом. Раскрытие которой сделало бы этих людей полностью утратившими уважение в глаза общества, бывших коллег и друзей, а также представителей власти. Переведя их в категорию презираемых париев, которых бы чурались даже нищие.
 
Очевидно, что подобного рода шантаж был доступен в отношении преступников из светского общества. Но таковых было мало, да и образ их жизни был отнюдь не располагающим к тому, чтобы им полностью доверять и тем более, - доверять деньги. И поэтому самым простым выходом из ситуации со стороны владельцев капиталов было обращение внимания на лиц с нетрадиционной половой ориентацией. Традиционно считавшихся неприкасаемыми и париями в обществе и потому всячески скрывавших свои противоестественные наклонности. При этом, большинство из них обладало как раз теми самыми нужными качествами для развивающегося капитализма, какие требовались его владельцам и держателям капиталов. Но что самое главное, - их не просто можно было делать лояльными себе путем шантажа, но и обеспечивать им привилегии, выплачивая хорошие заработные платы, укрепляя их статус и положение в обществе, а при необходимости и вводя в светские круги того времени. Т.е. в данном случае пресловутый шантаж разоблачением пресловутых «нетрадиционных» наклонностей с лихвой компенсировался теми преимуществами, которые мог получить обладатель этих «наклонностей» за согласие быть лояльным. Открывавшими ему тем самым путь не только к богатству и известности, но и к образованию и положению в обществе. Пусть и подконтрольному со стороны его «патронов» и нанимателей, но тем не менее, дававшим возможность весьма неплохо устроить свою жизнь. Чего бы сам он практически никогда не смог бы добиться в те годы.
 
Идея оказалась для того времени настолько эффективной и простой, что скоро «нетрадиционалов» уже активно принимали на работу и в государственный аппарат, и в армию, и в сферу финансов, не говоря уже о религиозно-церковных учреждениях того времени. Фактически, они были «востребованы» в любых областях, где требовалась абсолютная лояльность хозяевам и лицам, имеющим реальную, а не эфемерную и не делегированную власть в обществе и над обществом. На всех уровнях его экономической, социальной, финансовой, государственной, военной, дипломатический, художественно-литературной и артистической жизни.
 
Безусловно, во всех перечисленных выше областях активно присутствовали и «традиционалы», но их продвижение по карьерной лестнице всегда и безоговорочно тормозилось как со стороны занимающих более высокие посты «нетрадиционалов», так и их патронов, поскольку обеспечить той самой искомой абсолютной лояльности через шантаж «традиционалы» им не могли. Ввиду чего автоматически проигрывали «нетрадиционалам». Поскольку контролировать «традиционалиста» сложнее, чем «нетрадиционала». В силу того, что любое совершенное им преступление не вызовет для него тех последствий, каким станет обнародование реальной сущности «нетрадиционала» в глазах окружающего его общества.
 
Собственно, отсюда все это активное развитие разного рода масонских лож и тайных обществ, переживавших взрывной рост с конца XVIII века, в XIX веке и далее, вплоть до наших дней. Фактически, они являлись не более чем кузницами и местами подбора, привлечения, совращения и испытания кадров «нетрадиционной» ориентации, которые затем уже и вводились хозяевами жизни на нужные посты или выдвигались на согласованные должности. На вполне конкретных описывавшихся выше условиях элементарного шантажа по признаку половых предпочтений. Становясь через свою ориентацию лидерами и активными участниками политических и общественных движений, журналистами и владельцами газет, крупные и средними управляющими, представителями артистической и художественной богемы, не говоря уже об их представленности в государственной власти, экономике, коммерции и финансах. А также в науке, юриспруденции, и что самое главное – в обучении. В каком-то смысле, вся вторая половина XIX века стала для «нетрадиционалов» эпохой «гомосексуального ренессанса», прочно закрепившего их до поры до времени пока еще подчиненное, но в то же время уже весьма существенное, нужное и востребованное положение в обществе. Вернее даже, не столько в нем самом, сколько под контролем и в составе определенной группы лиц, контролирующих это общество и формирующих властную элиту. Лиц, заметим, совершенно традиционных и прагматичных взглядов на жизнь, а также вполне себе традиционной ориентации.
 
Однако от эпохи «гомосексуального ренессанса» XIX века до эпохи «гомосексуальной революции» уже наших дней должно было пройти еще почти 100 лет. Связано это было с элементарным естественным процессом эволюции «нетрадиционалов», ранее полностью зависимых от своих «традиционалистов»-патронов, из лиц подчиненных и шантажируемых ими в лиц, являющихся полноценными членами общества и что самое главное, - богемы этого общества. Говоря более простым языком, - требовалась смена нескольких поколений, в результате чего семьи и совершенно здоровые дети «нетрадиционалов» оказывались полноправными членами высшего общества ввиду наследования своих привилегий, обладания скопленными состояниями, положением в обществе и более широкими возможностями для учебы, получения рекомендаций и продвижения по службе.
 
Безусловно, это касалось не всех. Процесс эволюции и отбора шел и здесь. Но факт оставался фактом, - по сути, весьма ХХ век является периодом постепенного возрастания доминирующей роли «наследных нетрадиционалов» в виде уже самостоятельной группы влияния над обществом, имеющих на то уже полное право ввиду своего происхождения из семей людей «при власти», а также из семей функционеров, чиновников разных уровней, управляющих предприятиями, военных, сотрудников государственного аппарата, служащих частных контор или владельцев собственного бизнеса (в котором они наводили порядки, аналогичные тем, которые действовали в отношении их «нетрадиционных» предшественников в среде «традиционалов»).
 
При том, что роль «традиционалов» в составе властных  элит и теневых закулис постепенно и неуклонно снижалась в течение всего ХХ века, а уже у наши дни уменьшилась до того значения, когда они начали терять контроль не только над «нетрадиционалистами», но и над способами оказания на них давления в виде тех же СМИ. Происходило это не только в результате разного рода болезней, способствующих биохимической деградации человеческого организма при близкородственных или узкогрупповых браках, традиционно практиковавшихся в этих кругах, и не только в результате разнузданной пропаганды привлекательности противоестественных контактов в СМИ в прошедшие 25 лет, но и в результате того, что в отличие от «нетрадиционалов», имеющих постоянное пополнение ввиду постоянной востребованности все новых кадров и специалистов из среды подобных им людей, «традиционалисты» возможности такого численного пополнения не имели, постепенно все более и более сдавая свои позиции перед «нетрадиционалами», пусть даже формально и продолжая сохранять над ними свой контроль в виде шантажа по нетрадиционному половому признаку. Что, по понятным причинам, не могло продолжаться вечно и нашло отражение в событиях последнего десятилетия, когда превысив некую критическую массу в составе «властных элит», «нетрадиционалы» сами активно заявили о себе путем разного рода выступлений, преследующих целью уровнять их в правах с представителями традиционной половой ориентации и тем самым полностью лишить остаточных «традиционалистов» во власти какого-либо контроля над ними при помощи привычных инструментов шантажа по признаку традиционной половой несостоятельности.
 
Собственно, это явление мы и наблюдаем сегодня. По хорошему счету его можно назвать «гомосексуальной революцией» или «революцией нетрадиционалов», - как кому будет угодно. Но итоговый смысл его заключается не только в устранении «нетрадиционалами» при помощи официально принятых законодательных актов своей уязвимости для шантажа по признаку нетрадиционной половой ориентации за счет полного уравнивания в правах с «традиционалами», но и осуждение любых агрессивных проявлений со стороны «традиционалов» в отношении себя. В какой бы форме они ни осуществлялись. Не говоря уже о обязанности для государства, проистекающей из таких решений, обеспечивать пропаганду и защиту «нетрадиционности» со школьной скамьи. Естественно, в ущерб традиционным отношениям, их морали и их истории. Т.е. в ущерб всем нормальным людям.
 
При этом, ввиду своего доминирующего положения в нынешних властных кругах, в армии, в спецслужбах, в СМИ, в областях искусства, - не говоря уже об экономике и финансах, - «нетрадиционалы» фактически получают тем самым … абсолютную власть над обществом. Поскольку остающиеся в составе властной элиты и закулисы «традиционалы» уже ничем не могут им помешать ввиду прохождения численного соотношения между двумя данными группами во властных элитах и теневых закулисах того уровня, когда абсолютный численный перевес оказывается в руках «нетрадиционалов» и подконтрольных им лиц. Т.е. фактически уже сегодня можно говорить о грядущей «диктатуре гомосексуалистов» или «диктатуре нетрадиционалов», под власть которой уже в недалекой перспективе ввиду законодательных рекомендаций и регламентаций в рамках ЕС окунется даже самая протрадиционалистски настроенная Западная Европа.
 
Очевидно также, что ХХ века стал не только периодом активного вхождения и доминирования во власти лиц (условно) мужского пола в составе «нетрадициональных» групп. В стороне от происходивших с середине XIX века во все более и более расслаивавшемся обществе процессов не оставались и лица (условно) женского пола. Свидетельством чему было нарастающее увеличение числа разного рода феминистских движений, проистекающих в первую очередь из борьбы за свои права представительниц лесбийской любви, стремившихся скрыть свое подлинное лицо за ширмой политической борьбы, борьбы за равноправие полов и улучшения условий жизни и содержания. Тем более, что в рамках поиска лояльных сотрудниц, - шантажируемых по тому же принципу что и (условно) мужчины-сотрудники из числа «нетрадиционалов», - владельцам крупных предприятий, банков и организаций также требовались и легко управляемые и контролируемые женщины. Ввиду того, что с конца XIX века число женщин, работавших в экономике, резко возросло, и требовались новые способы и меры для контроля за таким возросшим числом сотрудников, отличных от тех, что традиционно использовался для капиталистического контроля за трудом мужчин или детей. В результате чего «нетрадиционалки» также очень быстро нашли свое место в единой системе капиталистического контроля. Как на предприятиях частного сектора, так и в составе мало-мальски значимого руководящего состава всех государственных структур.
 
Впрочем, даже принимая во внимание обстоятельство, что работать с женщинами всегда несравненно более сложно, чем с мужчинами, именно «нетрадиционалки» с их постоянными повышенными требованиями к окружающим в отношении своих персон и являются тем самым ключевым проблемным моментом, который заставляет беспокоиться улицы европейских городов во время шествий подобной публики или во время ее участия в политических дебатах или общественных выступлениях. Поскольку свойственная «нетрадиционалкам» агрессивность отпугивает от них не только «нетрадиционалов» (условно) мужчин, но и «традиционалов», вызывая в итоге раскол, напряжение и внутреннее противоречие в самой совокупности «нетрадиционалов» во власти, а также в числе лиц из их числа, формально борющихся за свои права или используемых для подобной борьбы более высоко расположенными в социальной иерархии представителями с отклонениями во влечении по половому признаку. Ведь даже несмотря на то, что «нетрадиционалы» и «нетрадиционалки» преследуют единую общую цель официально признанного и закрепленного избавления от шантажа и диктата со стороны контролирующих их «традиционалов» во власти, с приданием им и их отношениям статуса, узаконено равного отношениям между обычными гражданами, - между собой им в едином блоке «розово-голубых» договориться никак не получается. Всегда кто-то из них пытается доминировать.
 
В их среде это наблюдается еще даже и сегодня, когда еще их общий враг в лице «традиционалистов» еще не повержен, и по всей Европе идут протестные акции людей, не желающих быть приравненными к разного рода половым извращенцам и воспитывать в чувстве толерантности к ним своих детей. Впрочем, все более и более одерживая свою численную победу в государственной власти, а также в сферах экономики, политики, финансов, СМИ, науки, формирования общественного мнения, искусства и т.д., «нетрадиционалы» уже могут не беспокоиться о перспективах своего будущего и достижимости преследуемых ими целей. Поскольку при текущем положении вещей, какому мы становимся очевидцами сегодня, Западной Европе с ее традиционными историческими и культурными ценностями остается не более 10-15 лет. А дальше, - та самая «диктатура розово-голубых».
 
А что же в России и СССР в ХХ веке и ранее ? Полностью то же самое, что и в Западной Европе. С той лишь разницей, что в Советской России подобный же поиск и формирование лояльности власти и своим патронам со стороны протеже происходило в рамках предельно тоталитаризированной государственной системы. Конечно, здесь далеко до знаменитой формулировки «любовник моего любовника – мой любовник», но дело с подбором и поиском лояльных государственной системе и находящимся во власти лицам обстояло именно таким образом. «Нетрадиционалы» быстро заменили собой бандитов, воров, преступников и иных проходимцев, оказавшихся во власти в первые годы борьбы Революции в России за свое выживание, когда их беспринципность была как нельзя более кстати. И коль скоро на этом этапе революционного процесса и строительства нового государства существовала потребность именно в таких людях. А когда потребность в дестабилизирующих ситуацию в стране жестоких действиях отпала, когда власть более-менее укрепилась, на первый план выдвинулись «нетрадиционалы» обоего (условно) пола. Полностью контролируемые «традиционной» властной элитой. Но в отличие от западноевропейских масонских лож или клубов, в СССР применялась предельно упрощенная и вместе с тем эффективная система тюремно-лагерного испытания для нужных власти людей. В рамках которых нужных людей «опускали» или «позорили», и неся на себе подобное клеймо, такие люди вынуждены были оставаться лояльными системе всю оставшуюся жизнь, безропотно работая на нее и снося любое давление со стороны начальства. Поскольку в противном случае опубликование «неприятных» и «позорных» фактов из их биографий, - вне зависимости от добровольности или насильственности подобных отношений, - автоматически означали для таких людей путь в петлю через политическую и реальную гибель в советском обществе.
 
Собственно, о подобных зверствах и склонениях к сотрудничеству с системой хорошо написано в воспоминаниях многих советских авторов и очевидцев, - повторяться здесь нет необходимости. Однако в отличие и помимо только лишь привилегий вхождения во власть путем членства в масонских ложах и клубах Западной Европы, прохождение через подобные испытания «тюремно-лагерного типа» (в значительном числе случаев, правда, использовался прямой шантаж в случае наличия у «советских граждан» чисто биологической предрасположенности к противоестественным контактам) в СССР давало «нетрадиционалам» уникальную возможность пользоваться властью, какой не было у их западноевропейских «коллег». Они обладали и получали полное право … убивать людей, а также беспрепятственно завладевать имуществом убитых и репрессированных с их помощью лиц. Естественно, в той лишь части, в какой это имущество не приглядывалось их патронам и иным лицам, курирующим и контролирующим их через систему органов государственной безопасности и органов внутренних дел.
 
Такой «привилегии» западные «нетрадиционалы» не имели. При том, что в СССР им все и практически всегда сходило с рук. Тем более, что государственная система могла быть полностью спокойна относительно возможностей таких вот «розово-голубых собак» каким-либо образом вильнуть и сделать что-либо во вред и в свой интерес у нее за ее спиной. Именно поэтому в СССР был настолько развит культ анонимного доноса. В реальности же авторы всех доносов были известны. Даже в тех случаях, когда их присылали по почте (хотя обычно таким доносительством занимались уже доносчики со стажем, давно состоящие в картотеках соответствующих компетентных органов). Но авторам доносов не было необходимости по понятным причинам подписываться или как-то афишировать себя, чтобы избежать тем или иным случайным образом своего оглашения среди соседей, коллег и знакомых. А в дальнейшем, когда практика доносительства приобрела массовый общегосударственный характер, «нетрадиционалы» просто затерялись в глазах общества в общем объеме поступающих в органы доносов. И вычислить их какому-либо рядовому гражданину, - в качестве отдельной группы, ранее существовавшей до этого, - стало уже невозможно, что позволяло полностью обезопасить их деятельность.
 
Однако резко негативное отношение общества к анонимным доносчикам и осведомителям от этого менее резко-негативным не становилось. Не случайно поэтому в советской и нынешней наследующей ее традиции российской тюремной практики нет худшего способа деклассировать человека, чем «опустить» (жарг.) его или «разжаловать в петухи» (жарг.). Это – прямой отголосок отношения к лицам, через подобное добровольное или принудительное надругательство над собой со стороны представителей власти или ангажированными ею лицами тайно становившихся «янычарами», «крысоловами», изменниками, не-членами общества, продолжавшими тем не менее в этом обществе жить, следить за ним и вредить ему и его отдельным представителям в угоду власти и в обеспечение за счет этого своих интересов и привилегий. Что и продолжалось в течение всего периода существования в СССР. В котором, по сложившейся традиции, все без исключения ключевые должности и должности замов всегда занимали только «традиционалы», при которых должности пусть и ответственных, но все-таки рядовых специалистов всегда отдавались «нетрадиционалам». При том, что это вечно подчиненное положение всегда щедро компенсировалось льготами, привилегиями, деньгами и возможностями, чтобы «нетрадиционалы» во власти и при власти никогда не считали себя обделенными. Как в советской экономико-финансовой сферах, так и в системе государственного управления. А также в архитектуре, искусстве, живописи, литературе и проч. творчестве. Не говоря уже о культивировании подобной практики формирования лояльности в среде сотрудников органов государственной безопасности, органов внутренних дел и армии, а также в составе иных «погонистых» структур. И, безусловно, – в церкви и в среде духовенства, вне зависимости от конфессии и вероисповедания. Что в среде христиан, что мусульман, что буддистов или иудеев, что любых мало-мальски значимых раскольников и сектантов. В РПЦ все без исключения священники и монахи, так или иначе сохранившиеся в годы СССР, прошли через «нетрадиционность» посвящения в сан (а также через те привилегии, что это влекло за собой в рамках советской системы власти и государственного контроля), что позволяет их легко контролировать даже сегодня, когда они имеют вид глубоких благостных старцев. Всех остальных к служению не допускали и безжалостно уничтожали. Они были не нужны.
 
А что же в России 90-х и сейчас ? А ничего не изменилось. Несмотря на то, что многие интервьюируемые лица сегодня (в том числе и на Западе) как раз и называют «розово-голубой революцией» события 1991 и 1993 годов в России. Дескать, сбросив с себя вышестоящих начальник и замов, а также лишившись в результате «революции» 1991 года всех обязательств перед старой властью, именно «розово-голубые», во множестве наличествовавшие в те годы во всех мало-мальски значимых службах в СССР, захватили в власть уже в Новой России. Свергнув тем самым «традиционалистов» и воцарившись в стране и во всех сферах ее жизни. Объявляя Новую Россию чуть ли не единственной страной в мире, в которой «розово-голубая революция» уже свершилась, где «розово-голубая диктатура» уже имеет место, и за которой следует поспешать и остальным представителям «нетрадиционного» движения.
 
В реальности же это не так. В сложившейся в годы СССР системе в отношении «нетрадиционалов» не изменилось ровным счетом ничего. Как и в их подчиненном положении в обществе. По той простой причине, что ни один подчиненный в России не потерпел бы, да и не потерпит еще и сегодня, над собой никакого начальника, олигарха или иное ответственное лицо, о котором было бы известно, что оно имеет нетрадиционную половую ориентацию, было «опущено», сотрудничало через доносы с властями в годы СССР и т.д. Поскольку это равносильно тому, чтобы добровольно «самоопуститься», работая на такое лицо, здороваясь с ним за руку или поддерживая с ним некие контакты.  Но определенная разница все-таки есть. Жить они стали много богаче, одеваться получше, - покичливее и попрестижнее, что всегда ценилось в среде данной публики, традиционной стремившейся понравиться, - да и должности у них стали несоизмеримо выше, чем были в годы СССР. Плюс, появилась возможность поездок за границу, покупок загрансобственности, открытия счетов в инобанках и организации досуга, что в годы СССР было доступно не для всех. Да и много что еще.
 
Но по сути, нынешний период «розово-голубой» властной эволюции в России соответствует периоду, который страны Западной Европы проходили в начале – середине XIX века, о котором я писал выше. И потребуется еще одно-два, а то и три поколения «нетрадиционалов», все более активно накапливающихся во власти по тому же пути, как то происходило вышеописанным образом в Европе, - чтобы довести ситуацию в России до того уровня социальной вакханалии, в какой очутились «традиционалисты» в этих странах. А пока, - как контролировали и шантажировали их в годы СССР через факты их «нетрадиционности», так и продолжают этим заниматься и сегодня. Поскольку стоит этой информации быть опубликованной (например, если эти люди решатся «вильнуть»), как этим «нетрадиционалам» - конец. В прямом и переносном смысле. По всем статьям. И государство и бывшие коллеги за них не заступится. А жить в обществе, каждый день испытывая с его стороны молчаливое презрение, неприятие и агрессивное желание разделаться с собой со стороны неравнодушных людей, без наличия даже элементарной правовой защиты, - это выдержит отнюдь не каждый человек из числа данной публики. Тем более, что нет в среде функционеров и ответственных лиц лучшего фактора, чем заставить их держать язык за зубами в отношении даже самых вопиющих и чудовищные по своему содержанию тайн, чем наличие против этих людей такого компрометирующего материала, через границу которого они никогда в жизни не согласятся переступить, - предпочитая скорее открыто называя черное белым, а белое – черным или цветным, - в зависимости от того, как им то будет предписано их «патронами». Что как раз и характерно в случае вводимых во власть «нетрадиционалистов», поскольку их положение в обществе может в течении жизни меняться много раз, а угрожающий им публичным разоблачением статус так и останется неизменным.
 
Впрочем, из числа «нетрадиционалов» редко кто жалуется. Поскольку система предоставляет им неограниченные возможности, - в том числе и по удовлетворению личных «нетрадиционных» потребностей даже в самых экзотических формах. Но что самое главное, через подобный «досуг» система получает возможность для дальнейшего пополнения новыми кадрами более молодых «нетрадиционалов» своих кадровых потребностей в служащих, вынужденных потом до конца жизни держать язык за зубами. В результате чего, формируется система взаимной лояльности т.н. «партнеров» по «нетрадиционной» половой ориентации не только системе, но и друг другу, обеспечивая тем самым двойной уровень взаимного контроля от непродуманных решений и попыток «выйти из игры».
 
Так или иначе, но сегодня «нетрадиционалы» весьма широко представлены в системе ройссикой власти, в государственном аппарате на всех уровнях, а также во всех без исключениях иерархиях силового блока и спецслужб. Последние, следует отметить, создают для насильственного и добровольного культивирования новых «кадров» практически неограниченные возможности, будучи даже еще более высокототализированными образованиями, чем сама государственная тоталитарная система, в состав которой они входят, но которая наивысшим образом обеспечивает присутствие в своих рядах и контроль за «нетрадиционалами». 
 
Не случайно же именно их наличие на формальных властных постах объясняется наличие в российских властных и политических кругах поистине непотопляемых, но в то же время совершенно несамостоятельных «руководителей», авторитетных лиц и лидеров. Поскольку как бы широко ни было распространено их представительство во власти, общее число их остается ограниченным, поскольку на по-настоящему серьезные и ключевые должности их не назначают. Крайне редким случаем является назначение в России такого тайного и не афишируемого «нетрадиционала» на по-настоящему ключевой и ответственный в самостоятельном принятии решений руководящий пост. И дело здесь не в том, что им нельзя доверять и что нынешняя властная российская теневая закулиса из числа «традиционалистов» еще прочно держит в руках бразды контроля над страной. Все дело в том, что в российской власти весьма ограничено число номинальных руководящих постов, на которые можно назначить подобных подходящих лиц. Обычно же их роль сводится сугубо к основным и вспомогательным рабочим функциям. От них требуется эффективная работа за начальство. В то время как начальственные должности занимают лица из числа «традиционалистов», основной задачей которых является лишь подписывать нужные подготовленные бумаги. Также «нетрадиционалов» в России нельзя увидеть и на т.н. «хлебных» должностях, - дающим возможность занимающей их публике неплохо зарабатывать, но ничего при этом не делать, - вне зависимости от уровня этих постов в общей государственной и частной корпоративной иерархии. Эти должности обычно занимаются детьми «традиционалов» и ангажированными лицами из их числа, получающими их в качестве признания заслуг их родственников или их самих на тот или иной срок.
 
При том, что процесс будет продолжать идти тем же образом, как он до этого проходил в Западной Европе. С той лишь разницей, что Россия – многонациональное государство. И там, где нечто подобное легко и непринужденно в плане насаждения «нетрадиционности» происходит практически в мононациональных или мононационализированных государствах Европы, привыкших во всем подчиняться закону и соблюдать принцип невмешательства, - то в России это с той же скоростью не получится, - именно ввиду ее многонациональности, многоконфессиональности и традиционного неприятия власти, ее представителей, а также богатых и разбухших на чужом горе представителей новой элиты и прислуживающих им холуев и лабухов от искусства, эстрады и кинематографа. Вне зависимости от того, являются ли те «традиционалами» или «нетрадиционалами». Поскольку ни один честный человек подобным образом возвыситься в России честным образом никогда не мог и не может. И все это прекрасно знают. А раз так, то подобные люди всегда будут подвергаться остракизму, и им исподволь, но будут все равно вредить, а их самих – не принимать, какой бы охраной они себя ни окружали, и какие бы дополнительные привилегии себе ни вводили.
 
Именно поэтому, там, где в странах Европы политики и разного рода публично известные лица могут открыто заявлять о своих пристрастиях и склонностях к «нетрадиционализму» в отношениях и симпатиях к подобной публике, в России нечто подобное как оказывалось, так и будет оказываться невозможным. И там, где сегодня в Европе во власти и на улицах приято афишировать свои подобные симпатии, в России принято всеми силами открещиваться от них, а в доказательство этого и разгонять уличные акции таких людей и по возможности наказывать их за распространение своих взглядов словом и делом (правда, отнюдь не всегда карают настолько жестко, как того требует для них общество, - чтобы самим «карателям» не оказаться однажды на месте подсудимых по тому же обвинению с тем же сроком и приговором). Чтобы у рядовых людей даже и мысли не могло возникнуть о том, что «розово-голубые» в Новой России уже давно во власти.
 
И поэтому пока в России, даже при отсутствии идеологической защиты на общегосударственном уровне, сегодня невольным образом сами «нетрадиционалы» вынуждены поддерживать борьбу на данном фронте фактически со своими «партнерами» по социальной болезни, но находящимися на более низкой ступени социальной иерархии, - по причине необходимости соблюдения собственной личной секретности причастности по данному вопросу. В то время как рядовые граждане, будучи лишенными подобной защиты на общегосударственном идеологическом уровне, вынуждены защищаться от подобной агрессии сами, самостоятельно, как индивидуально, так и на уровне этнических, религиозных, узкосоциальных и иных подобных им групп. Доступными им способами. Также подпадая под удары критики и противодействия со стороны властей, поскольку невольно привлекают своими действия ненужный интерес к проблемной и запретной для «нетрадиционных» представителей власти теме. Потому что «нетрадиционалы» в российской власти, бизнесе, культуре, науке, образовании и т.д. не нуждаются в каждых таких лишних хлопотах и объяснениях, всякий раз возникающих в случае организации подобных акций с той или иной стороны.
 
Собственно, с точки зрения анализа эволюции элитических систем, этот пример дает очень характерную иллюстрацию того, как в принципе одни и те же по своему содержанию и сущности сексуальные меньшинства, поставленные в условия эволюционно разных систем, вынуждены в одном случае максимально полно скрывать и даже публично порицать сам факт своего собственного существования, а в другом, наоборот, максимально полно его афишировать. При том, что в обоих случаях представители этих меньшинств уже находятся во власти и уже имеют определенный вес в обществе.
 
Отдельным важным элементом культивирвоания и воспроизводства «нетрадиционализма» по половому признаку в обществе является сегодня реклама и вбрасываемый в головы молодежи информационный массив. Доступный как через каналы кабельного или спутникового телевидения, так и благодаря компьютерным сетям, и в первую очередь, сети Интернет, а также различным информационным ресурсам в составе этой сети, открыто, прямо или косвенно пропагандирующих нетрадиционность во всех ее формах. От которой до «нетрадиционности» по половому признаку всего один шаг. Что и выражается в культивировании моды на неадекватное поведение, манеру одеваться и накладывать на себя макияж в подражание представителям нетрадиционных сексуальных (пока еще) меньшинств, копировать их стиль поведения, манеру разговаривать, манеру общаться с окружающими их людьми и т.д. Что преследует только одну цель, - прочно утвердить в сознании подростков мысль о том, что это – нормально, как и всякого рода «нетрадиционалы» - это тоже нормально. Равно как и нормальными по этой причине должны считаться не только копирование их поведения и стиля жизни, но и отношений с ними. Как полноценных, нормальных и никак не подпадающих под категорию противоестественных и запрещенных.
 
Помимо того, что указанные связи формируют устойчивый общественный компромат на любого из случайно оказавшихся в поле влияния «нетрадиционалов» молодых людей, - даже в случае просто наличия фотографий с его участием, без каких-либо половых контактов, - они формируют в общественном сознании не столько даже протестную группу против действующих традиционных и исторически сложившихся устоев общества, сколько способствуют исключению из него все более возрастающей группы молодых людей, по недалекости мысли вынужденно запутывающихся в своих контактах со своими сверстниками "нетрадиционалами" и их «патронами», что в итоге делает их их родных во власти прекрасными объектами для шантажа в условиях социально непримиримого отношения ко всякого рода «фрикам» российского общества.
 
А от этого – всего лишь один шаг до формирования устойчивых объектов иностранного влияния в той области, в которой подобные шантажируемые лица будут в дальнейшем работать или подвизаться на своем жизненном пути. Боясь быть раскрытыми в глаза коллег «традиционалистов», такие люди легко идут на раскрытие вверенной им информации или на деятельность в пользу третьих лиц. Тем более, если помимо общего «шантажа фотокарточками» она неплохо оплачивается вполне материальными деньгами или некими привилегированными возможностями. Впрочем, подобного рода шантажа характерен не только для инвейдерской работы спецслужб иностранных государств в отношении граждан России (вне зависимости от их ранга), но и в их деятельности непосредственно в странах нахождения их штаб-квартир, - со своим собственным населением. Поскольку легко шантажируемые и лояльные кадры, а также их резерв нужны всем и всегда.
 
А что же из себя представляет в своей основе нынешний европейский конфликт «нетрадиционалов» с представителями государственной власти ? Фактически, это конфликт между условно называемыми «успешными» и «неуспешными» представителями сексуальных меньшинств. При этом, под «успешными» подразумеваются лица, тем или иным образом прошедшие во власть, многим для этого пожертвовавшие и затратившие для этого немало личных усилий или же будучи шантажируемыми тайным фактом своей нетрадиционной сексуальной ориентацией (дискредитирующей их в глазах основной массы населения, коллег по работе и избирателей, являющихся традиционалистами) со стороны различных групп политического и экономического влияния, в сферу интересов которых они попадали и под контролем которых начали успешно работать и продвигаться по карьерной лестнице. Т.е. это подконтрольные лица, достигшие серьезного положения в обществе и не имеющие ни малейшего желания афишировать свою сексуальную принадлежность, избегая любых попыток сделать ее нетрадиционность достоянием широких газетных полос. Соответственно, под условно «неуспешными» в данном случае подразумеваются их антиподы, т.е. те самые «нетрадиционалы» с улицы, из низших и средних слоев общества, лица, по большей части не затратившие в своей жизни ни одного усилия для того, чтобы как-то продвинуться по карьерной лестнице или получить выгодное место в той или иной компании или известность в некоторой сфере деятельности. Это те самые «нетрадиционалы», которых можно увидеть по телевизору с трансляций очередных уличных выходок этой публики на городских улицах ведущих европейских столиц, а также во время организуемых ими вакханалий и разнузданных суедействий по случаю местночтимых данной публикой праздников или просто их желания вновь напомнить о себе городскому обывателю, как правило, не испытывающему при одном их виде ничего, кроме отвращения.
 
При этом, в силу сравнительной узости данного социального слоя, обе эти группы прекрасно осведомлены о существовании друг друга, а в отдельных случаях и прямо общаются друг с другом в специально предназначенных для того заведениях. Поскольку сообразно надфилософии, которую раньше или позже начинают исповедовать все без исключения представители данного сексуального псевдобомонда, все границы между ними возникают лишь из-за существования традиционалистски и потому агрессивно настроенного к ним общества, а также его представителей. А между самим ними границ в реальности нет.
 
Увы, но это не так. Как и в рамках любой социальной структуры, в рамках данной нетрадиционной среды также имеет место внутреннее разложение, деление на касты, группы влияния, а также, - что немаловажно, - эксплуатация одними представителями данных групп других себе на пользу. Очевидно, что если в случае «неуспешных» по отношению к «успешным» может иметь место лишь шантаж и угрозы сделать их «отношения» достоянием широкой гласности, разрушив тем самым карьеру «успешных», то в обратном случае имеет место совершенно банальная и неприкрытая попытка со стороны «успешных» добиться за счет «неуспешных» и организуемых ими и с их участием псевдополитических акций такого отношения к «нетрадиционалам» в целом, которое позволит полностью уничтожить тот поводок шантажа по нетрадиционному признаку половых предпочтений, на котором «успешных» держат представители властных кругов и теневых закулис развитых стран.
 
Поскольку стоит в обществе постепенным образом измениться к данной публике отношению в пользу все более растущей пресловутой толерантности, как «успешные» из группы «подчиненных» автоматически перейдут в группы «подчиняющих себе» в силу уже имеющегося у них положения в высших эшелонах политической, партийной, общественной, экономической и финансовых сфер общества развитых государств. Их просто нельзя будет контролировать больше путем шантажа по признаку половой неполноценности, практика чего успешно работала и применялась до этого. Поскольку постепенно «приученное» к таким людям и их выходкам общество будет вполне терпимо относиться к подобным проявлениям нетрадиционной ориентации весьма лояльно и буднично, как к чему-то, что не способно уже как-либо нанести вред репутации какого-либо политика.
 
Не говоря уже о тех случаях, когда подобной «толерантности» начинают учить с детского возраста, а ее реальное подкрепление находит свой отклик в законодательных актах на самом высшем уровне, принимаемых и лоббируемых руководством развитых стран, как то имеет место во Франции. Что свидетельствует лишь о том, что социальное воплощение данной биологической болезни в этой стране зашли слишком далеко, раз ей публично больны лица такого ранга или лица такого ранга вынуждены поднимать подобные вопросы на общегосударственном уровне. Тем более, что подобное становится возможным и в тех случаях, когда число «заболевших» становится доминирующим и в составе самих представители властных элит и «теневого закулисья», контролирующих власть и ее представителей, имеющих ту же «радужную окраску», что и они сами. В результате чего, они уже мало начинают отличаться одни от других, в них исчезает ранее разделявшее их внутренне противоречие, позволяющее одним через «поводок» нетрадиционной половой ориентации контролировать других, - приобретая единство и общность стоящих перед ними целей в вопросе формирования к ним и к их «нетрадиционности» явления полной терпимости и понимания со стороны общества и граждан своих государств.
 
Т.е. возникает ситуация слияния властной элиты с формально ангажируемыми ею политиками через последовательное заражение фактором нетрадиционной половой ориентированности, а затем и через полное слияние по данному принципу, с постепенным возрастанием числа таких лиц, контролирующих реальную власть в стране и с выведением из нее или нейтрализацией «традиционалистов» как фигур, потенциально представляющих при таком раскладе угрозу для «нетрадиционалистов». При одновременном условии формирования у граждан нейтральности или даже благосклонности к «нетрадиционалистам», желания подражать им, следовать их стилю поведения, а также рассматривая «нетрадициональность» в половых связях в качестве реальной возможности для альтернативного карьерного пути или возвышения из общей массы сограждан. Только за счет нужных связей с нужным лицом или группой лиц и обретения в их числе влиятельных покровителей, - а со временем и вхождения в их клубный круг в качестве полноправного членства.
 
Иными словами, «нетрадициональность» сегодня в развитых странах Европы все больше открывает все двери. И не по причине какой-то исключительности. А по причине своего растущего доминирования. Во власти и над властью. А через власть – и над обществом. В результате чего, пресловутые «розово-голубые» (а также прочие примыкающие к ним «нетрадициональности») превращаются из ранее зависимых, шантажируемых и подчиненных во всех отношениях лиц – в лиц, подчиняющих себе. В данном случае, - все общество. 
 
При том, что компании против «традиционалистов», время от времени попадающихся на связях с любовницами или на сексуальных домогательствах традиционного полового толка, как раз наоборот (в отличие от лесбийских, педофильских и гомосексуальных историй такого рода) все более приобретают скандальный характер и раздуваются средствами массовой информации (а также работающими в них и контролирующими их «нетрадиционалами») до немыслимых границ. Демонизируя в глазах традиционалистски настроенного общества самих представителей этого … традиционалистского общества. Примером чему было то же так и не нашедшее никакого реального подтверждения и по сути так ничем и не окончившееся дело бывшего главы МВФ от Франции, Доминика Стросс-Кана. Целью которого было свалить данного кандидата «традиционалиста» на предстоящих во Франции политических выборах в пользу лица, активно связанного и поддерживающего интересы «нетрадиционалистов», занимающего сегодня президентский пост в этой стране. С результатами проводимой которым политики можно легко ознакомиться в последних новостных блоках о протестных выступлениях населения во Франции. Что даже позволяет сегодня ряде авторов писать о начале «диктатуры гомосексуалистов» в этой стране. Поскольку, как никакая другая страна в Европе, Франция сегодня уже даже стоит не на пороге подобной диктатуры, а фактически находится под воплощенным на практике влиянием данного режима во власти, в политике и в экономике. При том, что значительная часть населения этой страны уже испытывает ту самую пресловутую толерантность по отношению к «нетрадиционалистам» и пропаганде их пресловутых ценностей. Т.е. извращение во Франции фактически приравнивается к норме, и вопрос лишь одного, максимум – двух поколений, чтобы подобного рода отношения в стране стали нормой и были переведены в разряд нео-традиционных, обычных и допустимых по всем категориям. В обход пресловутой «устаревшей морали». Как то фактически произошло уже в Нидерландах, являющейся флагманом продвижения «нетрадиционалистов» во власть и культуру большинства, где ввиду меньшей численности населения и его большей распущенности подобные идеи нашли свое ускоренное практическое воплощение в массах.
 
Собственно, в этом и кроется причина столь бурно повышающейся в последние полтора-два десятилетия активности разного рода «нетрадиционалов» как в политической жизни развитых государств, так и разного рода уличных выступлениях. Стремясь избавиться от «поводка» контроля по нетрадиционному половому признаку, находящиеся во власти или в составе властных элит представители данных групп просто готовят доступными им на этих постах способами общество к тому, чтобы оно относилось к ним как к равным. А к их половой ориентации и ее проявлениям – как к чему-то само-собой разумеющемуся, доступному для каждого и лишенному какой-либо постыдности. А в действительности, - к формированию отношения к ним как к бесконтрольным и более не подпадающим под угрозу прямого шантажа по отношению к своим персонам за все свои противоестественные выходки. Следствием придания которых широкой гласности в традиционалистски основанном обществе неминуемо станет их политический и карьерный крах, вне зависимости от той сферы деятельности, в которой они подвизаются.
 
А что на эту тему в России ? Ведь подобная схема активного привлечения лиц с нетрадиционной половой ориентацией (как биологически уже имеющих ее, так и вынужденно дискредитированных, - принудительно «опущенных» (жарг.) с последующими угрозами распространения этой информации в случае несогласия со стороны таких лиц в сотрудничестве и их дискредитации в глазах общества и коллег) применялась в годы СССР весьма активно. Не говоря уже о том, что ее, - ввиду высокой эффективности такого подхода, - позаимствовала и власть в Новой России ? Тем более, что в условиях тоталитарных властных вертикалей и иных централизованных структур данный подход «неформального контроля за лояльностью кадров» имеет значительно более высокую эффективность, чем в формально выборных, демократических структурах, характеризующихся высокой степенью сменности и ротации кадров, препятствующей их застаиванию на одних и тех же властных постах, ввиду чего контроль над скомпрометированными лицами оказывается более размытым и менее жестким, чем в тех случаях, когда соответствующие «подконтрольные» и «рекомендованные» им кадры занимают свои должности по много лет подряд, переходя лишь из более низкого к более высокому разряду в структуре подконтрольных теневой закулисе и группам влияния в системе лиц.
 
Ответ очевиден. Данный способ подбора системой «подконтрольных кадров» никуда не делся. Он благополучно используется и в Новой России. Во всех без исключениях сферах деятельности, государственной администрации, экономики, финансов, - как на государственном уровне, так и в частном секторе, - не говоря уже об армии, спецслужбах, а также представителях религиозных конфессий, в которых группами текущего закулисного влияния необходимо любыми способами обеспечить эффективный контроль над максимально большим числом кадров, занимающих мало-мальски ответственные посты в единой системе государственного управления, распределения ресурсов и силового обеспечения сохранения представителей действующей власти у … власти. Поскольку одного лишь компромата криминального характера, а также компрометирующих материалов экономического и финансового содержания для полноценного контроля за такими лицами в стране является все-таки недостаточно.
 
В то время как даже простого упоминания о каких-либо нетрадиционных половых связях того или иного чиновника, партийного или государственного деятеля на высшем уровне, а также представителя высшего руководства крупных коммерческих, экономических и финансовых структур, бывает достаточно для того, чтобы этот человек … застрелился. Поскольку в российском обществе ему же места быть не может. А западное его не примет тем более. Такое лицо автоматически приобретает характер пария, и это содержание и отношение к себе в российской среде подобному человеку уже никогда и ни при каких обстоятельствах изменить не удастся. Вне зависимости от его накопленного авторитета в обществе, личных заслуг, богатства и состояния. Причем, о нем и его похождениях и отклонениях не забудут никогда. Что равносильно для такого человека гибели. Как моральной, так и социальной. А в отдельных случаях и физической.
 
Поскольку, имея перед собой реальную угрозу быть разоблаченными, эти люди предпочитают скорее пустить себе пулю в лоб или отравиться, чем сделать эту информацию о себе и своих связях достоянием широкой гласности. Собственно, именно эта угроза разоблачения и делает подобные компрометирующие данные в сфере российской власти и в среде российской богемы настолько прочной уздой или «поводком» как для лиц, от природы страдающих различными отклонениями в половой сфере, так и для принудительно «опущенных», что обеспечивает контролирующей их властно-силовой элите (вполне, заметим, традиционного сексуального характера предпочтений) практически безграничными возможностями по манипулированию подобными людьми, выдвинутыми ей на формальные властные посты, в нужном этой элите ключе, пусть даже и с прекрасно сознаваемым материальным ущербом для этих «выдвиженцев», не связанным с их компрометацией по половому признаку. Поскольку при любой попытке «вильнуть» или отказать от того, что им предписывается, эти люди автоматически будут полностью деклассированы «по половому признаку» по всем новостным каналам и в печатных СМИ на всю страну и в глазах всех людей. Вне зависимости от того, являются ли данные жертвы представителями государственной машины, политических партий или общественных движений, экономики, финансов, работниками культуры, литературы, кинематографии или искусства, а также представителями разного рода бомонда и псевдобомонда или детьми таких представителей.
 
Лучшей системы контроля в подобном случае, при тоталитарной системе государственного контроля и управления, - отличной от аналогичной ситуации контроля в условиях демократчиеской, олигархической и пседодемократической систем, - просто не найти. Именно при тоталитарных и авторитарных системах такой дисредитирующий подход достигает своей наивысшей эффективности. Полностью исключая, в отличие от демократических государств, со временем любой подмены властных элит, - первоначально контролирующих «нетрадиционалов» во власти, -  самими этими ранее выдвинутыми этими элитами во власть «нетрадиционалами» и попытками с их сторонами «перестроить» общество и общественное мнение таких образом, чтобы оно относилось к ним максимально толерантно, считало за равных себе и по этой причине вся угроза их репутации ввиду их нетрадиционной половой ориентации или в случае их принудительной «опущенности» (следует отметить, что и при демократиях это далеко не редкие случаи формирования компрометирующего блока давления в отношении нужных лиц, имеющих самую обычную половую ориентацию).
 
Вот почему в случае России сама тема деятельности разного рода сексуальных меньшинств и их участия в политической и общественной жизни страны традиционно рассматривается не столько в качестве запретной, сколько элементарной неприличной. Поскольку «меньшинства» такого рода уже давно находятся в подконтрольном виде во власти на всех уровнях и имеют меньше всего желания привлекать лишний раз внимание даже не столько к самим этим «нетрадиционалистам» и их выходкам в Европе, сколько к самим себе , в первую очередь, стараясь всячески скрыть от российского общественного мнения и своих коллег «традиционалистов» свою «проблемность» по данному «половому пункту».
 
И если для развитых стран выбор такого рода «нетрадициональности» является в принципе результатом самостоятельного выбора или биологической предрасположенности, которые в общем и целом не испытывают негативной реакции в местном обществе, то применительно к России такие лица автоматически рассматриваются лишь в качестве патологии социума, которая в глазах и понимании рядовых граждан должна лечиться (а не распространяться, культивироваться и поддерживаться), а при необходимости и удаляться из его структуры, в целях избежания разрастания и распространения подобной болезни. Поскольку ни один «традиционно ориентированный» гражданин страны не захочет подчиняться своему начальнику, о котором известно о его нетрадиционной ориентации. Или восторгаться художественными, литературными и кинематографическими произведениями таких лиц. Или относиться с пиететом к подобным лицам, нажившим свои состояния на народной нужде. Не говоря уже об элементарном подчинении власти и ее представителям.
 
Вот почему подобное отношение российского общества к таким людям традиционно носит характер прямой агрессии. И это прекрасно понимают те лица, которые во власти вынуждены по этой причине полностью и безоговорочно мириться со своей подконтрольной этой власти «нетрадиционности». А заодно и всячески препятствовать развитию данной темы на уровне общества в целом. Чтобы оно, это общество, элементарно забыло бы о самом их существовании. Посчитало бы, что в России их нет и не предвидится, а те, кто есть, - активно лечатся и всеми силами стараются ничем не отличаться от «традиционалистов», - всячески поддерживая моральные устои общества.
 
И это при том, что Запад, через более-менее регулярные выступления и акции своих «нетрадиционных» в плане половой ориентации агентов влияния в России, активно тревожит российскую власть и ее «нетрадиционных» представителей недвусмысленными намеками о том, что там, на Западе, прекрасно знают, кто эти люди, а на многих из них компромат по их «нетрадиционным» предпочтениям уже давно лежит в их сейфах. Не менее недвусмысленно намекая на то, что дискредитировать перед народом страны, избирателями и коллегами их могут не только свои же «силовики» и представители властной элиты в случае неугодности, но и представители Запада, - в том случае, если соответствующие российские «нетрадиционалисты» во власти и бизнесе не будут выполнять их пожеланий и рекомендаций.
 
Действительно, на кого-то, вероятно, компромат лежит, на кого-то – нет, но ведь это все не проверишь, сейфы далеко и доступ к ним затруднен. Но от этой неопределенности угроза меньше не становится. Поэтому всякая очередная странноватая акция российских «розово-голубых» под стенами органов государственной власти в действительности является вовсе не попыткой с их стороны показать своим коллегам по «розово-голубому цеху», что их права нарушаются в России (там об этом все прекрасно осведомлены), а очередным намеком Запада российским «нетрадиционалистам» во власти и в бизнесе на то, что им следует быть посговорчивее или посдержанней в своих действиях и высказываниях. Чтобы в случае чего избежать позора и не быть растерзанными (пусть и виртуально) толпой своих же сограждан. Этим же целям служат и сигналы, подаваемые представителями западных государств представителям российской власти во время встреч в верхах, - вроде тех вопросов, на которые пришлось отвечать на днях по данной теме В.В.Путину в Нидерландах.
 
И дело здесь не в какой-то «дремучей агрессивности» россиян по отношению ко всякого рода меньшинствам и нетрадициональностям, а в элементарном чувстве самосохранения, глубоко сидящем в душе каждого россиянина, вне зависимости от его этнической, религиозной, возрастной, партийной, общественной и иной социальной принадлежности.
 
Как уже было описано выше, - Россия на уровне государства не имеет сегодня общенационального идеологического иммунитета перед подобного рода угрозами. Что заставляет каждого гражданина этой страны по отдельности «браться за оружие» и защищаться от них самостоятельно, индивидуально, - на доступном и понятном каждому из граждан стихийном идеологическом уровне. Наиболее распространенным из которых является путь прямой агрессии или насильственного отрицания агрессора, болезни или паразита. Чем и занимаются граждане страны в меру своих сил, - стихийным образом не приемля всего того, что им пытается навязать на эту тему в качестве своих «нетрадиционных» метастазов Запад и его агенты влияния в современной России.
 
Рядовые, обычные люди просто борются с опасной болезнью о природе которой им не нужно рассказывать и в безопасности которых их не нужно разубеждать. Борются идеологически (на уровне отдельных клеток упомянутый выше замерзшей зимой лягушки) и готовы бороться физически (за себя, свои семьи, своих детей и внуков, за свои народы и т.д.) – даже в том случае, когда государство на уровне общегосударственной идеологии не в состоянии им обеспечить защиту по этому вопросу, - не только не имея для того четкой выработанной позиции, но и наоборот, в лице своих представителей, изо всех сил стремясь по описанным выше причинам зарыть эту тему поглубже в песок.
 
Впрочем, их все равно выдает стремление обезопасить себя в случае возможной компрометации или в том случае, если их «нетрадиционные» отношения пойдут не так, и их все-таки привлекут к ответственности, даже несмотря на все попытки замять примирительным образом в отношении них сомнительные уголовные дела. Это элементарное нежелание на общегосударственном уровне принимать любые законодательные акты, направленные на осуждение и поражение в правах всякого рода «нетрадиционалистов» по фактам их половой распущенности. Уголовное преследование как было, так и продолжает оставаться реально мягким, как и те тюремные сроки и отчасти условия содержания, в которых находятся эти люди «из власти» после своего осуждения.
 
Очевидно, что, имея в своих руках законодательные рычаги влияния, ни один гомосексуалист «из власти» не примет закона, как-либо ущемляющего его права или угрожающие ему самому реальным тюремным сроком и жесткими условиями содержания. Что в значительной  мере поощряется контролирующей этих людей российской властной элитой и теневой закулисой, гарантирующей подобным образом ввиду своего невмешательства в данный процесс своим протеже некое подобие формально облегченной защищенности за их похождения.
 
А раз это правило соблюдается в отношении людей «из власти», то оно автоматически распространяется на подобных «нетрадиционалистов» из низов. На которых также распространяются все смягченные виды ответственности за контакты такого рода. Как в отношении детей (несмотря на все формальные ужесточения наказания), так и в отношении насильственных действий применительно к лицам одного с ними пола. Отсюда и малые сроки и смягченная ответственность для всех категорий извращенцев. Что общество не может не замечать, и на что оно не может не реагировать, воспринимая происходящее как явную попытку скрыть реальное положение дел, и за счет формальной общности применения выгородить конкретных «нужных» лиц.
 
И всеобщность такой реакции рядовых граждан как раз и проявляется в том, что при любых попытках организовать где-нибудь на городских улицах в России какой-нибудь «гей-парад» или любой иное подобное ему сборище, самым непостижимым образом в единых рядах тех, кто выходит разгонять данное мероприятия с максимальным физическим ущербом для его участников оказываются даже ранее непримиримые противники, а в разъяренной толпе, жаждущих расправы, плечом к плечу оказываются уличные хулиганы, футбольные болельщики, неонацисты, курсанты кадетских училищ, студенты и школьники «вне политики», рядовые домохозяйки и домохозяева, представители духовенства, патриотических движений, лица, пострадавшие от рук педофилов, насильников и прочих извращенцев, и даже не находящиеся в этот день на официальной службе сотрудники правоохранительных органов.
 
И обмануть этих людей нельзя. Равно как и нельзя обмануть на их счет общество. Которое полностью поддерживает их действия, даже если не встает с дивана у себя в квартире. Поскольку единым объединяющим этих людей фактором является та самая стихийная идеология борьбы с общей болезнью, которая у каждого индивида или группы индивидов может быть своя, но которая всегда преследует достижение общей цели. В данном случае – идеологии избавления общества от угрозы болезни и ее представителей. Выражающейся пусть и на таком примитивном, «кулаковом» уровне.
 
Что бы там ни писали потом на Западе о нарушении пресловутых гражданских свобод в России. Поскольку исторически так уж сложилось в понимании у российских людей, что права и свободы могут быть только у людей, выполняющих свои обязанности по отношению к обществу, а не служащих деструктивным фактором в его разложении. Все остальные, кто их не выполняет или живет за счет других, - не говоря уже о перспективе выделиться за чужой счет, - всегда рассматриваются в роли паразитов, единственным средством борьбы с которыми является полное от них избавление путем истребления или низведения до того состояния, когда подобное существование станет для них попросту насильственно невозможным. Что и приводит в итоге к подобным уличным акциям сегодня в отношении всякого рода «цветных» представителей.
 
И с этим поделать ничего нельзя. Как и с тем, что в России людям ничего нельзя навязать. Даже если это и делать насильственно, - то как только инициирующий фактор сойдет на «нет», люди незамедлительно откажутся от того, что им навязывалось против их воли, каким бы хорошим и полезным это в реальности ни было. «Насильно в рай затащить никого нельзя». То же и в отношении психологии россиян. Правда, из этого же принципа их можно легко обмануть, рассказав о модности чего-то, что на самом деле далеко не полезно, вызвав в них вначале заинтересованность, а в дальнейшем и спровоцировав в них зависимость. И тогда отобрать у них эту отнюдь не полезную для них игрушку не будет потом никакой возможности. Какой бы деструктивный характер она ни носила для них самих, для их будущего, семей, детей и страны в целом.
 
Собственно, это и определяет то, что идеи пресловутой «нетрадиционной сексуальной радуги» в России так никогда среди населения и не приживутся. Какие бы усилия ни предпринимал для этих целей Запад, западные и отечественные СМИ, проспонсированные на западные деньги, западные «нетрадиционалисты» или та же сеть Интернет, российский сегмент которой сегодня буквально нашпигован противоестественной рекламой такого рода. В России не приемлют того, что России навязывается. И тем более, навязывается извне. И тем более, - того, что дурно пахнет. И обмануть в данном случае в России уже никого не удастся, поскольку даже недалекая по нынешним временам молодежь и та прекрасно понимает, что все, что ей предлагается сегодня в «розово-голубой» упаковке как на Западе, так и в самой России, - это вовсе не оригинально, не модно, не прогрессивно, не эффектно, не интересно, не круто, не (нужное вписать), а относится к области самого обычного заболевания, симптомы которого его носители стремятся распространить как можно шире. И каким бы привлекательным это заболевание и вся связанная с ним «нетрадиционность» ни делались бы благодаря активной рекламе в СМИ, социальных сетях или в Интернет, тот эффект, который данная реклама получает в России носит еще более отталкивающий население от данного заболевания характер, чем если бы вся эта пресловутая нетрадиционная половая ориентация и связанный с ней постнеоконформизм и толерантность половых отношений навязывались бы людям в России в их широкой массе искусственно и принудительно.
 
Поскольку там, - где в условиях кризиса идеологии на государственном уровне каждая индивидуальная клетка государственного организма поставлена в условия личного выживания, проявляющегося и основывающегося на совокупной множественности личной индивидуальной идеологии каждой такой клетки или их группы, - нет никакой возможности свести все многообразие цветовой палитры лишь к постепенному замещению их или тотальным доминированием над ними одного или двух цветов. Какие-то условные цвета палитры в России на эту тему будут появляться, какие-то – исчезать, но общее их многообразие, равно как и разнообразие их оттенков, так и останется неизменным. Т.е., возвращаясь к ранее сформулированным аналогиям, - российская радуга так и останется всегда многоцветной, в отличие от европейской. Поскольку там, где присутствует плюралистичность идеологий, объединенных единой целью защиты от общего врага, - пусть и разными способами и на разных основаниях, - многообразие сообщаемой каждой из них цветовой окраски всегда будет неистребимым.
 
И именно поэтому нет ничего удивительного в том, что в содержании главной палитры современной европейской радуги под лозунгом «равноправия полов» реально представлены всего лишь два цвета, - голубой и розовый, - для других цветов там проста нет места, и поэтому их природное многоцветие (как нельзя лучше характеризующее разнообразие общности, морали и культурно-личностного содержания людей традиционной половой ориентации, придерживающихся сохранения традиционных исторических ценностей в обществе) было принесено в жертву только этим двум цветам, будучи вытолкнутым за пределы этой новой «европейской радуги», все более активно становящейся символом всей новой Европы и новых умонастроений коренного населения на ее территории, а также представителей т.н. пришлых этнических культур. Тем более, что и тот, и другой «европейские» цвета для цветовой палитры обычной природной радуги не характерны, - они в ней просто не представлены, нося в итоге характер агрессивного новообразования, вначале искусственно появляющегося за счет пограничного смешения других цветов, затем, стремящегося выделиться за их счет, а в итоге и полностью вытеснить и поглотить их своим искусственным единообразием, отведя им лишь узкую область «резервации» где-то на узком стыке слияния и взаимоотношений между розовым и голубым.
 
Николай Ю.Романов