Тень Чавеса

Новый президент Венесуэлы Николас Мадуро может загубить боливарианский проект

 На президентских выборах в Венесуэле кандидат от правящей партии, один из ближайших соратников команданте Уго Чавеса Николас Мадуро с большим трудом сумел переиграть лидера объединенной оппозиции Энрике Каприлеса. Он заручился поддержкой 50,7% избирателей, тогда как его соперник получил 49,1% голосов. Победа, прямо скажем, неубедительная. И, по словам экспертов, новый лидер Венесуэлы, который не обладает и сотой долей харизмы своего предшественника, будет вынужден пойти на уступки противникам боливарианской модели или окончательно закрутить гайки.

Дух «отца»

Накануне выборов социологи предсказывали, что разрыв между соперниками составит как минимум 15%. Казалось, что массовая истерия по поводу смерти Чавеса позволит его преемнику одержать легкую победу. Тем более что во время предвыборной кампании политтехнологи Мадуро изо всех сил эксплуатировали образ легендарного команданте. Центральные телеканалы демонстрировали анимационный ролик, в котором Чавес встречает в раю Че Гевару и Симона Боливара. К тому же тело экс-президента так и не было предано земле и находилось в Музее революции Каракаса. А Мадуро, зарегистрировав свою кандидатуру в Центризбиркоме, провозгласил: «Я, конечно, не Чавес, но я — его сын».

Он пытался играть на эмоциях венесуэльцев, многие из которых восприняли смерть команданте как личную трагедию. Чего стоит, например, трогательная история о том, как «отец» явился ему в образе маленькой птички, которая залетела в часовню и начала порхать над его головой. «Я сразу почувствовал, что это душа Чавеса, и, когда птица запела, свистнул ей в ответ, — рассказывал Мадуро. — Я понял, что получил благословение команданте и смогу теперь одержать победу над врагами боливарианской революции».

Учитывая популярность в Латинской Америке так называемой теологии освобождения, сторонники которой критикуют «несправедливое капиталистическое общество», Чавес вполне может претендовать на роль пророка (именно христианский социализм породил в Латинской Америке мощную «красную волну»). Неслучайно Мадуро провозгласил своего предшественника «вторым Иисусом, который отдал жизнь за каждого из нас». Он даже намекнул, что избрание папой латиноамериканца стало возможно лишь благодаря Чавесу. «Мы знаем, что команданте находится рядом с Богом, — отметил Мадуро. — Очевидно, что он замолвил словечко за аргентинского кардинала и Господь согласился: «Пришло время Южной Америки».

В общем, кандидат от правящей партии делал все, чтобы поддержать культ Чавеса и получить таким образом значительные электоральные преимущества. По всей стране были развешаны плакаты со слоганом: «Голос за Мадуро — это голос за Чавеса». Журналисты цитировали фразу из последнего публичного выступления команданте: «Я всем сердцем надеюсь, что вы изберете Николаса Мадуро. Мое мнение по этому поводу окончательно, мои стремления ясны, как полная луна».

Боливар не вынесет двоих

Однако, как ни странно, даже имея на руках такой козырь, как поддержка Чавеса, Мадуро буквально выцарапал победу из рук оппозиционного кандидата. Судя по всему, правы были те критики, которые называли его «бледной тенью» или «жалкой копией» команданте. «Боливар не может вынести двоих, — провозгласили остряки, — и преемник Чавеса, который не хватает звезд с небес, вряд ли перехватит у него знамя боливарианской революции». Для репутации Мадуро было бы, наверное, лучше, если бы команданте еще в октябре прошлого года выдвинул его кандидатуру на пост президента и сам провел бы кампанию (по модели Путин — Медведев-2008: «голосуя за другого, выбираешь меня»). Он этого не сделал: потенциальный преемник был назначен вице-президентом и стал политическим душеприказчиком Чавеса.

Конечно, во время предвыборной гонки Мадуро пытался доказать, что леворадикальный проект может существовать и без своего главного вдохновителя («Чавес умер, но дело его живет»). «Мы потеряли неординарного лидера, — отмечал он в статье, опубликованной в The Guardian,— но это не значит, что идея «социализма XXI века» похоронена. Ведь в ее реализации заинтересованы многие слои населения: рабочие, фермеры, женщины, индейцы, граждане африканского происхождения и молодежь». Мадуро во всем пытался подражать своему наставнику: он изображал шоумена, играя на гитаре и распевая песни во время предвыборных митингов, активно использовал популистские лозунги.

В одном из выступлений он торжественно пообещал повысить минимальную заработную плату на 50% (и это притом что Венесуэла сталкивается сейчас с серьезными экономическими трудностями: уровень инфляции зашкаливает, очередная девальвация боливара ударила по карману потребителей, казна пуста). Вполне в духе Чавеса были и заявления Мадуро о раскрытии заговора американских дипломатов и сальвадорских правых, которые якобы наняли киллеров, чтобы избавиться от наследника команданте. Дипломаты высланы, предполагаемые наемники арестованы и в чавистски настроенной части общества вновь насаждается страх перед внешней угрозой.

Не вызывает сомнений, что Мадуро обладал мощным административным ресурсом. Председатель государственной нефтяной компании Рафаэль Рамирес, например, отвечал за мобилизацию избирателей, а министр обороны адмирал Диего Молеро призывал армию «не пасовать и сделать все, чтобы сын Чавеса одержал победу». Чависты занимают более половины губернаторских постов, имеют большинство в парламенте и контролируют национальные СМИ. И кандидат от правящей партии должен был, по идее, нанести своему сопернику сокрушительный удар.

Тем более что Мадуро всегда был кумиром бедняков. Судьба бывшего водителя городского автобуса, оказавшегося на вершине власти, стала для них воплощением венесуэльской мечты. И хотя представители оппозиции уверяли, что шофер не способен справиться с президентскими обязанностями, сам Мадуро отмечал, что не стесняется своей прежней профессии и даже «гордится тем, что не нежился с детства в золотой колыбельке». «Кто бы мог подумать, — пишет обозреватель The Independent, — простой работяга, который получил благословение команданте, чуть было не проиграл выборы мальчикумажору, которого чависты называли «капризным Каприлесом» и «декадентским князьком паразитической буржуазии».

«Дон Энрике»

«На выборах за Каприлеса голосовали даже жители ранчо и бедные кварталы Каракаса, — отмечает эксперт университета Симона Боливара Анхель Оропеса. — Это опровергло миф о том, что все бедняки поддерживают чавистов. Когда-то они, конечно, видели в них «своих парней», однако сейчас наступило разочарование. Как говорится, идеалами боливарианской революции сыт не будешь». Губернатор провинции Миранда Каприлес, или дон Энрике, как величают его местные СМИ, происходит из польско-еврейской семьи финансистов и считается ставленником крупного бизнеса и «креативного класса». В ходе кампании он пытался уверить избирателей, что боливарианская революция обернулась для страны усилением бюрократии и дефицитом, призывал «скинуть правительство лжецов и правонарушителей» (чем-то напоминает мантру антипутинской оппозиции о жуликах и ворах).

Выпускник Колумбийского университета в Нью-Йорке, Каприлес всегда восхищался Соединенными Штатами, планировал покончить с антиамериканской риторикой и отказаться от союза с «государствами-изгоями» вроде Кубы, Ирана и Белоруссии. «Почему, — вопрошал он во время кампании, — Куба должна получать венесуэльскую нефть по символической цене?» Предвыборный штаб Мадуро обвинял Каприлеса в том, что он подписал секретный пакт с американцами, пообещав им в случае победы провести либеральные экономические реформы. Правда, по его собственным словам, лидер оппозиции ориентируется на бразильскую экономическую модель, которая позволяет повысить уровень благосостояния населения за счет государственных вложений и развития частного предпринимательства. Многие политологи называют Каприлеса политиком правых взглядов, однако он скорее социалхристианин (в его коалицию входят социал-демократы, католики и даже левые).

Что характерно, во время предвыборной кампании Каприлес не раз подчеркивал значение чавизма для политической жизни страны и обещал не отказываться от наследия команданте. «Чавес был нашим соперником, но никогда не был врагом, — провозгласил он. — Пришло время выработать национальный консенсус, ведь все венесуэльцы — дети Боливара». Радикальные оппозиционеры, конечно, восприняли такую риторику в штыки, однако именно она позволила Каприлесу перетянуть на свою сторону часть электората, которая традиционно голосовала за правящую партию.

Правда, Каприлес считает нужным оговориться: «Мадуро с его птичьими мозгами — это совсем не Чавес, и вести диалог с ним оппозиция не желает». Получается, что страна расколота надвое, и преодолеть этот раскол практически невозможно. Оказавшись в шаге от заветного президентского кресла, оппозиция почувствовала собственную силу и вряд ли уже будет ждать следующих выборов. Эксперты пишут следующий сценарий: примерно через год, когда Мадуро окончательно утратит популярность, команда Каприлеса организует всенародный референдум по вопросу о доверии действующему президенту (оппозиционеры уже пытались провернуть такую аферу в 2004 году). Если большинство населения выступит против преемника Чавеса, дон Энрике на белом коне въедет в президентский дворец Венесуэлы.

Сторонник кубинской модели

Однако пока во главе государства находится Николас Мадуро. «Он принадлежит к поколению латиноамериканских политиковбунтарей вроде рабочего-металлурга Лулы да Силвы или руководителя профсоюза производителей коки Эво Моралеса, — пишет The Economist. — Розовая волна, которая поднялась на континенте в конце 1990-х, вынесла их на вершину власти». Нынешний президент Венесуэлы был одним из самых близких соратников Чавеса. В 1992 году, когда команданте был заключен в тюрьму за неудавшуюся попытку военного переворота, Мадуро сыграл ключевую роль в его освобождении (именно тогда он познакомился со своей будущей супругой Силией Флорес, которая была адвокатом Чавеса). Затем они вместе создавали движение за Пятую республику: и хотя Чавес прозвал Мадуро «зеленым юнцом», он безгранично доверял ему. В 1998 году после победы команданте на президентских выборах его протеже становится депутатом Учредительного собрания и принимает самое деятельное участие в разработке новой «чавистской» конституции. В 2005 году Мадуро избран спикером парламента, а через два года назначен министром иностранных дел. Его называют прекрасным исполнителем, но способен ли он сам принимать решения по ключевым вопросам внешней и внутренней политики?

Во время предвыборной кампании известный венесуэльский политолог Никмер Эванс, который всегда считался сторонником Чавеса, написал открытое письмо Мадуро, в котором призвал его уделить внимание таким вопросам, как роль частного сектора в развитии экономики и формирование «государства всеобщего благосостояния». И хотя новоиспеченный лидер Венесуэлы это послание проигнорировал, ни для кого не секрет, что он является одним из наиболее яростных защитников кубинской социалистической модели. «Да, чтобы встроиться в живую струю боливарианской революции, Мадуро пришлось отказаться от ортодоксальных левых взглядов, — пишет испанская газета El Pais, — однако в глубине души он всегда оставался правоверным марксистом и леваком».

Мадуро — профсоюзный лидер во втором поколении. Его отец был одним из основателей партии «Демократическое действие», которая в 1952 году организовала стачку работников нефтяной промышленности. В 1968 году родители Мадуро активно участвовали в митингах Народного выборного движения, выступавшего в поддержку кандидатуры левацкого политика Луиса Фигероа на президентских выборах (на одном из таких митингов отец поставил пятилетнего Мадуро на машину, дал ему в руки микрофон и будущий президент произнес свою первую «политическую» речь).

«Классовая война» Мадуро

В студенческие годы Мадуро был очень близок с таким радикальным левым политиком, как Дуглас Браво, создатель Партии венесуэльской революции и Вооруженных сил национального освобождения. (Стоит отметить, что во время правления Чавеса Браво возглавил так называемое Движение третьего пути, которое критиковало правительство с левых позиций, обвиняя его в зависимости от транснациональных энергетических корпораций.) Немудрено, что Мадуро в Каракасе считают политиком, который придерживается куда более левых взглядов, чем покойный команданте. Он вызывает аллергию у представителей Федерации бизнесменов Венесуэлы Fedecamaras. Его рассуждения о «классовой войне» и «паразитизме буржуазии» многие воспринимают всерьез. По словам автора книги «Латиноамериканские левые радикалы у власти» Стива Эллнера, «во времена Чавеса 70% экономики находилось в частных руках, налоговый потолок составлял 34% и бизнесмены по большому счету были довольны своим положением. Однако Мадуро, который в первую очередь ориентируется на кубинских товарищей, может потрепать им нервы».

С именем нового президента ассоциируются такие радикальные реформы, как введение шестичасового рабочего дня. И мало кто сомневается в том, что он продолжит социальные преобразования, даже если это будет происходить в ущерб экономике страны. Мадуро, например, является одним из главных сторонников программы субсидирования продовольственных магазинов, которая позволяет снизить цены на продукты питания. «Мы по-прежнему будем вкладывать нефтяные доходы в создание бесплатной медицины и образования, — пишет он в The Guardian, — несмотря на желание буржуазии приватизировать эти отрасли. Мы создали самое эгалитаристское общество в Латинской Америке и не станем отказываться от своих достижений». Действительно, за время правления Чавеса уровень бедности в Венесуэле снизился с 70 до 20%, а так называемый коэффициент Джини, определяющий разницу в доходах, составил в прошлом году всего 0,39 пункта.

Однако если Мадуро как представитель левого крыла чавистской партии решит взвинтить темпы социальных реформ, это может привести к серьезным противоречиям внутри правящей элиты. По словам экспертов, умеренные социалисты и военные и так с большим подозрением относятся к преемнику Чавеса. Многие из них рассчитывали, что команданте назначит своим наследником спикера парламента Диосдадо Кабельо. Армейский соратник и личный друг Чавеса, который после переворота 2002 года добился его триумфального возвращения к власти, Кабельо пользуется огромной популярностью среди офицеров. Этот политик прославился своим критическим отношением к социальным проектам команданте, и ему будет очень непросто найти общий язык с Мадуро. Тем более что окружение нового президента настаивает на дальнейшей национализации предприятий, а это может напрямую затронуть интересы высокопоставленных военных. В общем, как утверждают политологи, Мадуро рискует заиграться и утратить поддержку армии, которая на протяжении 15 лет сохраняла лояльность правящему режиму.

С другой стороны, новый президент, похоже, будет пользоваться безоговорочной поддержкой индейцев, которые в последние годы переживают своего рода пассионарный взрыв. Неслучайно, выступая перед избирателями в дельте Амазонки, Мадуро вспомнил о том, как в XVI веке испанцы вырезали местные племена в битве при Маракапане и навлекли на себя проклятие вождей. Наследник Чавеса пообещал, что это древнее проклятие падет на головы тех венесуэльцев, которые проголосуют за «конкистадора Каприлеса». Рассказывают, что еще в конце прошлого века помещики-скотоводы в Венесуэле охотились на индейцев, как на диких зверей, и только с приходом к власти команданте коренное население смогло заявить о своих правах. В стране начался «индейский ренессанс» и Мадуро, по словам политологов, крайне заинтересован в том, чтобы он продолжался.

От утопий к прагматизму?

Теперь что касается внешней политики. Не вызывает сомнений, что Мадуро сохранит жесткую антиамериканскую риторику. Еще на посту министра иностранных дел он называл администрацию США «сборищем расистов и фашистов», на переговорах с одним вашингтонским политиком припомнил ему «криминальное прошлое», а когда на саммите Организации американских государств обсуждался вопрос о свержении союзника Чавеса гондурасского президента Мануэля Селайи, истошно кричал о «лицемерии империи гринго».

Однако Мадуро катастрофически не хватает харизмы, которая в избытке была у его предшественника. И, по словам экспертов, рано или поздно он вынужден будет снизить накал противостояния с США. Барак Обама еще в 2009 году «протянул руку» лидерам блока ALBA, понимая, что без этого Вашингтон не сможет восстановить свое влияние в Западном полушарии. Чавес поначалу было откликнулся и даже заявил, что в Нью-Йорке теперь «витает надежда». Но после ливийской операции, в результате которой был свергнут его «близкий друг» — полковник Каддафи, венесуэльский каудильо вновь обрушился на «бессердечных янки». «Я не враг Обамы, — отметил он в интервью Би-би-си, — но в своей политике Вашингтон опять руководствуется империалистическими интересами, и те, кто не видит этого, ведут себя как страусы».

Было очевидно, что навести мосты с команданте у американской администрации не получится. И потому многие в США восприняли его смерть с облегчением. «Уго Чавес был тираном, который заставил народ Венесуэлы жить в страхе, — заявил глава международного комитета палаты представителей республиканец Эд Ройс. — Его смерть — это удар по антиамериканскому альянсу левацких лидеров. Что ж, скатертью дорога! Теперь отношения США с Венесуэлой могут наладиться». И даже после избрания Мадуро вашингтонские аналитики не теряют надежды на сближение с Каракасом. Не стоит забывать, что в экономическом плане Венесуэла полностью зависит от «североамериканской империи» (70% венесуэльской нефти поставляется в США).

По словам политолога из университета штата Джорджия Дженифер Маккой, которая принимала активное участие в диалоге между правительством Венесуэлы и оппозицией после неудачного переворота 2002 года, «Мадуро — искусный дипломат, с которым легко общаться, и Соединенные Штаты не должны обращать внимание на жесткую риторику, которая рассчитана лишь на внутреннюю аудиторию». «Да, Мадуро настаивал на поддержке Каддафи и дружбе с государствами-изгоями, но, с другой стороны, он принимал и весьма прагматичные взвешенные решения, — вторит ей профессор Массачусетского университета Хавьер Корралес. — Так, например, именно Мадуро вел переговоры с Колумбией о восстановлении отношений и урегулировании конфликта с FARC. В отличие от импульсивного Чавеса этот политик, думается, будет готов на компромиссы». «Скорее всего, он сохранит внешнюю оболочку «боливарианской революции», постепенно выхолащивая содержание: на публике он будет изображать непримиримого борца, но на закрытых переговорах с американскими дипломатами начнет сдавать позиции», — резюмирует эксперт Совета по международным отношениям Майкл Шифтер.

Мадуро считается одним из основателей блоков ALBA и Unasur, он воспевает «латиноамериканский ренессанс» и вряд ли свернет с пути, намеченного Чавесом. Однако большинство экспертов убеждены, что в период его правления Венесуэла утратит лидирующую роль в интеграционных процессах на континенте. Ведь эксклюзивное положение Каракаса, прежде всего, было связано с харизмой Чавеса, а не с экономической моделью боливарианской республики, которая основывалась на перераспределении доходов, полученных от добычи сырья.

Экономические неурядицы, скорее всего, вынудят Мадуро отказаться от так называемой неф тяной дипломатии. Чавес, как известно, предоставлял помощь соседним государствам, не требуя ничего взамен, как это делал когда-то Советский Союз. За исключением, надо заметить, Кубы, от которой Венесуэла получила и получает также безвозмездно услуги в области образования и особенно здравоохранения, что составляет важнейшую часть социальных программ Чавеса.

Если говорить об отношениях с Россией, при Мадуро они, наверное, также изменятся. На смену политическому сближению, апофеозом которого стало признание Каракасом независимости Абхазии и Южной Осетии, придет прагматичный диалог. Москва утратит свой эксклюзивный статус и превратится в одного из партнеров, который будет бороться за доступ на венесуэльский рынок на общих основаниях. Конечно, никто не станет пересматривать заключенные в эпоху Чавеса договоры в области нефтедобычи и нефтепереработки, по-прежнему будут действовать и контракты на продажу российского вооружения. Однако так откровенно искать покровительства Москвы, как это делал Чавес, Мадуро, судя по всему, не захочет. По словам The Eсonomist, «бывший водитель автобуса просто не умеет передвигать фигуры на «великой шахматной доске».