Беспорядки в Египте и Тунисе: начало или конец революций? ('Immanuel Wallerstein', США)

Иммануил Валлерстайн 

В декабре 2010 года один-единственный человек сумел разжечь народную революцию, направленную против коррумпированного автократа, восстание, которое вскоре было подхвачено в Египте против такого же коррумпированного автократа. Арабский мир был потрясён и общественное мнение сразу же зазвучало симпатией к этим «образцовым» выражениям борьбы во всём мире за самоуправление, достоинство и лучший мир.

Теперь же, спустя три года, обе страны погрузились в ожесточённые политические противоборства, нарастающее насилие внутри стран и отсутствие ясности в том, куда всё это движется и кто от этого выиграет. У каждой страны свои особенности, некоторые отражаются в том, как в арабском и арабо-мусульманском мире протекают восстания, а другие же носят отпечаток происходящего в Европе и остальных частях света.

Что же случилось? Мы должны начать с самого первого народного волнения. Как это часто и бывает, началом послужил протест отважных молодых людей против произвола власть имущих — на местах, в стране и на международной арене. В этом смысле это был глубоко эгалитарный по сути протест против империализма и эксплуатации. Его во многом можно сравнить с волнениями 1966-1970 годов, происходившими по всему миру, которые мы иногда называем всемирной революцией 1968 года. Так же как и тогда, протесты затронули чувствительные струны страны и вызвали широкую общественную поддержку, намного большую, чем первоначальная маленькая инициативная группа.

Что было затем? Обычно антиавторитарная революция очень опасна для облеченных властью. Когда первоначальные репрессивные меры не дают результата, многие группы пытаются укротить революцию, присоединяясь к ней, или по крайней мере делая вид, что присоединяются. В Египте и Тунисе армия вмешалась в происходящее, отказываясь стрелять по протестующим и пытаясь взять под контроль ситуацию после свержения автократов.

В обеих странах издавна существовало мощное исламское движение, Братья-мусульмане. В Тунисе оно было запрещено, а в Египте тщательно контролировалось и ограничивалось. Революция позволила Братьям-мусульманам подняться двумя способами. Они предложили социальное содействие бедствующим, о которых государство позабыло. А ещё они решили создать политическую партию, чтобы добиться большинства в парламенте и взять под контроль написание новой конституции. На первых же выборах в обеих странах они стали сильнейшей политической партией.

После этого на политической арене соперничали четыре группировки. Помимо партий Братьев-мусульман — Эннахды в Тунисе и Партии свободы и справедливости в Египте — было ещё три политических игрока: более или менее левые светские силы, крайне правые салафиты, стремящиеся законодательно закрепить намного более строгие нормы шариата, чем предлагают Братья-мусульмане, и всё ещё сильные, но полуподпольные сторонники старого режима.

Фактически партии Братьев-мусульман, также как и светские силы, в значительной степени внутренне расколоты, особенно в выборе стратегического курса. Они оказались в таком же затруднительном политическом положении, что и правоцентристские партии в Европе за последние несколько лет. Острые экономические проблемы не прекращаются, это играет на руку партиям крайне правого толка и/или усиливает их, что подрывает возможность правоцентристской партии победить на грядущих выборах. В таких ситуациях есть те, кто, желая получить голоса крайне правых избирателей, сдвигается в их сторону, при этом держась «бескомпромиссно» с левыми или светскими силами. Другие же, так называемые умеренные, думают, что надо смещаться к центру и получить голоса там.

В свою очередь, левые или светские силы образуют обширную палитру групп: действительно левые группы (но многочисленные) и демократы из среднего класса, стремящиеся наладить более тесные экономические связи с сильными рынками Европы и Северной Америки. В экономических вопросах эти группы среднего класса по факту вполне близки к тому, что предлагают умеренные исламистские силы.

В то же время, всё ещё преданные старому коррумпированному режиму силы сохраняют контроль над одним из ключевых институтов — полицией. Именно полиция открыла огонь по демонстрантам-представителям светских сил. Когда эти силы протестуют против убийства Чокри Белаида, светского лидера оппозиции, премьер-министр Туниса Хамади Джебейли, так называемый умеренный исламист, утверждает, что потрясен убийством так же, как они. Светские группы на это отвечают, что исламистские партии, и особенно их «бескомпромиссная» часть, в любом случае несут косвенную ответственность, так как они создали такой климат, в котором подобное убийство стало возможным.

Кроме того, Тунис и Египет не изолированные страны. У их соседей по арабскому миру и дальше такая же сумятица. Геополитическое воздействие внешних сил очень велико. Обе страны относительно небогаты и нуждаются в финансовой помощи, чтобы справиться с перманентной и растущей безработицей, которая только выросла из-за потери доходов от туризма — основного источника поступлений для обеих стран.

Итак, куда же всё это движется? Есть только две возможности. Одна — конец революции, по крайней мере, пока. Для этого имеются сильные позиции правых правительств обеих стран, поддержанных (скорее даже, контролируемых) военными, социально-консервативная конституция и осторожная внешняя политика. Другая возможность — новая революция, в которой вновь обретёт силу дыхание 1968 года и Тунис с Египтом снова выступят в роли знаменосцев социальных трансформаций для себя, для остального арабского мира и для всего мира.

Кажется, в данный момент верх берут те силы, что пытаются остановить революцию. Но в этом непредсказуемом мире слишком рано опускать занавес перед возобновлённой революционной стихией. В обеих странах.