Израильский газ: возможности и добыча, интересы и конфликты ('Stop-News', Израиль)

Борис Столяров

Статья была написана полтора года назад. Впервые опубликована в марте 2012 — в Израиле, Европе и России.

Публикацию повторили, сопоставив ситуацию с Газпромом, как она выглядела тогда, с тем, что произошло за прошедший год.

Вердикт международных исследователей и экспертов 90-х годов прошлого века был беспощаден: нефти и газа в восточной части Средиземноморья, где на них могли бы претендовать «местные» страны — Израиль, Кипр и Ливан, нет. Единственной страной, не согласившейся с этим заключением, был Израиль, где еще в 1957 году был создан Институт нефти и геофизики.

И такая политика оправдала себя — в начале 90-х на шельфе Средиземного моря, в районе Ашкелона и Сектора Газа, было обнаружено крупное месторождение газа Мери, которое — по «соглашению Осло», находилось в полном и исключительном владении Израиля.

Дальнейшая история Мери комична: перед заключением «договора Кемп-Дэвид» Эхуд Барак — тогдашний израильский премьер, сделал «жест доброй воли» - безвозмездно передал палестинцам — в ручки покойного Арафата, права на добычу газа на этом месторождении.

Бизнесмен Арафат — от имени автономии, разумеется, подписал договор с лояльной арабам компании British Gas (из второго десятка рейтинга) на условиях, что добывать газ будут британцы, а палестинцы получат часть прибыли.

Известно, что первоначально Арафат предлагал разработку мировым газовым гигантам Exxon Mobil, Royal Dutch Shell, British Petroleum. Те отказались... По слухам, отказался даже российский Газпром, посчитав эту сделку сомнительной.

С тех пор открытия газовых месторождений в Израиле стало привычным явлением. Они происходят как в исключительной, хотя и не оформленной документально, экономической зоне Израиля, так и на границе зон — с Ливаном и Кипром.

Трудно сказать — почему, но все эти годы наша страна так и не заявила о демаркации морской границы. Более того, Израиль в 1982 году не подписал Конвенцию ООН по морскому праву, а наши соседи подписали. В итоге, в настоящее время эксклюзивная экономическая зона Израиля как таковая отсутствует — нигде официально не зафиксирована. Разве что самим Ливаном в созданной им, ставшей знаменитой, карте.

Но об этом — ниже.

Такое кажущееся безвластие позволило Ливану подать голос — заявить притязания на богатый газом район Восточного Средиземноморья. И даже на часть уже открытых месторождений с доказанными значительными объемами газа.

Обсуждение проблемы с Ливаном не представляется возможным — формально обе страны находятся в состоянии войны, а среди ливанских переговорщиков — «люди Насраллы» в качестве «защитников недр отечества». Улыбнемся — недр, которые им открыл Израиль.

Несколько строк из истории вокруг газа в Восточном Средиземноморье.

В 2007 году Ливан и Кипр подписали наглядный документ — карту, на которой предельно четко видны границы эксклюзивных экономических зон между ними. Клинообразное слияние зон в самой южной точке на карте имеет надпись — Point 1. Все, что южнее и восточнее, а также примыкает к израильским берегам — владения Израиля и Кипра. И карта, как ни странно, устроила Израиль.

Но ливанцев резко одернула Турция — в демаркации не принимал участие Северный (турецкий) Кипр, и ливанский парламент соглашение не ратифицировал. Но тонкое понимание проблемы говорит — это не столь критично: в практике разграничений даже в таком виде документ играет важную роль.

Все последующие годы в этой части моря был штиль. Израиль активно вкладывал средства и обнаружил газовые месторождения Тамар, Далит и Левиафан, имеющие промышленные экспортные запасы газа.

Не менее важно и то, что Израиль и Кипр все эти годы вели между собой переговоры, наметили партнерство в области разведки, добычи и транспортировки углеводородов в Европу, а в конце 2010 года подписали и спустя полтора месяца ратифицировали договор, который полностью базировался на ливано-кипрских договоренностях — учитывал пресловутую Point 1. Она — самая северная в суверенной израильской экономической зоне.

В августе 2010 года, несмотря на подписанное с Кипром соглашение и, не смущаясь мнения мирового сообщества, Ливан перенес южную точку разграничения эксклюзивных экономических зон между Ливаном и Кипром на несколько километров южнее — до точки Point 23. И залез на территорию Израиля.

Ливан тогда же передал документ в ООН, заявив, что США его поддержали. Смешно и... неправда.

Но в активную фазу демаркационный конфликт между Ливаном и Израилем вошел недавно — после того как свой проект разделения зон представил Израиль.

Газ - в отличие от нефти, не уходящая натура, а перспективная. Это — мощный энергетический и, что не менее важно, политический ресурс, и Ливан решил, что может получить с «этого» дивиденды.

Формально — он выбрал верную модель претензий, но с методом ошибся — не надо было «брать в руки Хизбаллу». И, забегая вперед, можно с уверенностью сказать — «на Хизбалле» он многое потеряет. И окажется она не защитником недр, а дырой в упущенной выгоде, которую можно окрестить как «поправка на Хизболлу».

Хизбалла, вопреки желанию мирового сообщества иметь газ, особенно — европейцев, требует не проводить геологическую разведку на шельфе в том районе, который Ливан считает своим. Это — привычно, и я стараюсь банальные высказывания не приводить. Но на этот раз отступил от правила ради «юридического факта»: руководство Ливана заявило — Израиль присвоил себе 3% ливанских экономических вод.

Всего-то? И из-за этого сыр-бор? Я на карте на экране компьютера отодвинул границу на эти проценты, и... ничего там не нашел! И Тамар, и Левиафан — далеко. Правда, на часть примыкающих к границе территорий израильское правительство уже выдало лицензии на поиск нефти и газа.

Ливан понимает проблему как конфликт между странами, а не создание газового комплекса, способного как обогреть страну, так и обеспечить ей безопасность. И «защитник недр Хизбалла» решила, что самый раз выступить с угрозой «газовой атаки» в адрес Израиля.

За игру слов выставил террористам «удовлетворительно», а за международный бизнес-промах — «кол».

Что будет? Несомненно одно — Израилю придется потесниться: ООН не признает правильной (в масштабе 1:1) ни ливанскую, ни израильскую демаркационные линии и назначит, вероятней всего, собственную комиссию, которая будет сближать эти границы до столь модного с некоторых пор консенсуса.

Возможен ли он? Не столько возможен, сколько обязателен, ибо консенсус будет выдан за решение ООН. Если же кто-то не согласится — его вычеркнут из расписания согласования, и нечто среднее выдадут за решение экспертной группы ООН.

И будут правы — никому еще из известных мировых пар спорщиков не удавалось достичь согласия. А существует ли оно? Консенсус — всегда в пользу слабого, часто — ничего не делающего, чтобы добиться успеха. В нашем случае, консенсус — выкручивание рук Израилю.

Примеров углеводородных конфликтов подобного рода — пруд пруди, я же сообщу вам о двух.

Пять спорщиков за углеводородным столом Каспия не могут поделить его запасы нефти и газа. И вряд ли поделят в обозримом будущем. Но они, судя по всему, не особенно переживают — достают со дна моря миллиарды долларов и богатеют. А вот тот, кто не достает — требует справедливости. Это — Иран и Туркмения. Последняя, успешно добывая газ, не особенно преуспевает в нефти.

Кяпаз или Сердар? Ответа на этот вопрос не могут найти уже около 15 лет: спорное месторождение на Каспии Азербайджан и Туркмения называют по-своему, но Баку — совместно с ЛукОйлом и Роснефтью — благополучно разрабатывает его все эти годы. Туркмения много раз выражала решительный протест, с ней соглашались все, в том числе, Москва, но... Растолстевший Васька продолжает снимать сливки...

Тогда Туркмения попыталась начать освоение Сердара вместе с Ираном, у которого собственной нефти на Каспии нет. Но Баку нахмурил брови, Москва промолчала, и Ашхабад, приняв, видимо, молчание за несогласие, отступил и затаился.

Формально эти 2 страны не воюют, но сегодняшнее состояние проблемы определил когда-то покойный Туркменбаши: над Каспием — запах крови. Причина — произвольно начертанные туркменами карты... Похоже, не правда ли — на ливанскую картографию?

У Ирана есть своя проблема, но в Персидском заливе: ее месторождение Южный Парс она делит с Катаром. Спор заложен в самом названии — кроме Южной части есть еще и Северная, принадлежащая арабам. Сколько из 28 трлн кубометров, составляющих запасы крупнейшего в мире месторождения, принадлежит персам, а сколько арабам, вы не узнаете никогда — нет демаркационной линии. Хотя сами иранцы ее нашли — тектонический разлом. Не комментирую, чтобы вы не надорвали животы от смеха...

Мир негласно исповедует правило: вы разрабатываете месторождение? И разрабатывайте дальше!

ООН предпочитает не видеть эти и другие конфликты. В нашем случае они также могут остаться с повязками на глазах и не вынуть пробки из ушей. Или, все же, нет — отступят от правила, и — в очередной раз — будут выкручивать Израилю руки?

Мое мнение — не станут. Не имеет смысла — это не территориальная экспансия, которую нам, обычно, приписывают, а разработка дефицитных мировых ресурсов.

Есть нюанс: Ливан без помощи других государств разрабатывать шельф неспособен. Израиль значительно опережает своего соседа: обладает передовыми в этой сфере технологиями, способен быстро устранить дефицит с кадрами, и, главное — намного богаче — в смысле свободных финансов, и мобильнее.

Ливан — не Саудовская Аравия. И дело не только в том, что у него отсутствует консолидированный операционный капитал — как у саудовской королевской семьи, но нет и политического тоже — начиная от межконфессиональных проблем, и кончая Хизбаллой.

Вы вправе спросить — а, действительно, не станет ли Хизболла воевать с Израилем, по их выражению - защищая «свои недра до последнего бойца»? Если ООН вынесет вердикт, то Насралле придется воевать не с Израилем, а с ООН. А это — совсем другая международная пьеса.

Могут ли Израилю запретить разработку месторождений? Нет — не могут.

Что будет делать Кипр — промолчит или что-то скажет? Промолчать в этой ситуации — потерять несколько миллиардов долларов. И пара спорщиков - Израиль-Ливан — несомненно, расширится до тройки. Чью сторону примет Кипр? Думаю — свою.

У него в реальной жизни — проблемы с турками, как своими, так и с турецкой метрополией. И, вероятней всего, киприоты согласятся на такую границу, которая как можно ближе к Point 1. Это позволит Израилю выторговать у Ливана большую территорию: отодвинуть границу чуть северней - на отрезке между двумя указанными ливанцами точками — 1 и 23.

Кипр впоследствии может получить от Израиля: (1) концессию с разделением добытого газа, (2) выгодный контракт для одной из своих фирм, (3) контракт — и даже эксклюзив — на перевозку газа и других товаров. Или, наконец, Израиль протянет трубу до острова Кипр.

Важно и то, кто будет вести переговоры от имени Кипра: Республика Кипр, контролирующая 60% острова, к которому, собственно, и примыкает газоносный шельф, или Турецкая Республика Северного Кипра, занимающая северную треть острова Кипр, никем, кроме Турции, не признанная?

Кипр без турок - совсем иной переговорщик с Израилем. И у Турции — это единственное прикосновение к израильскому газовому пирогу. И вовсе не случайно турки затеяли исторические переговоры с Республикой Кипр о судьбе острова.

Если киприоты и островные турки договорятся о «мире и спокойствии», во что верится с трудом, то Израиль, вероятней всего, ожидает потеря — граница с Ливаном пройдет южнее, чем нам хотелось бы. И тогда ООН сможет закрыть глаза на Хизбаллу, посчитав, что удалось сближение в другой проблеме, более важной для этого светоча всемирного миролюбия.

И совсем свежий ветер с острова Кипр: на состоявшемся 2-м туре президентских выборов победил Никос Анастасиадис — кандидат от правых сил. Предположить, что вновь избранный президент допустит невыгодное Кипру решение газовой проблемы в пользу Турции или Ливана — невозможно.

Есть еще один вопрос, ответ на который интересует мировое сообщество — когда и как на ситуацию с израильским газом отреагирует спрут-Китай? Именно он в последние годы «скупает» проблемные ситуации, предполагая решить их — если не умением, так «числом» долларов и правом вето в ООН. Пример — нефтеносный Южный Судан, заблаговременно купленный китайцами.

С решением проблемы демаркации политический расклад в восточном Средиземноморье явно изменится. В чью пользу? Попробую сказать витиевато — в пользу здравого смысла: если Израиль войдет в уважаемую группу мировых поставщиков газа, его политический статус поднимется до уровня страны, для которой — в том или ином конфликте, «требуется объективное решение». То, о чем в последние годы мы могли только мечтать.

Вполне возможно, что в соседней комнате с переговорщиками ООН будут заседать мировые гранды углеводородного бизнеса, и эксперты будут бегать туда-сюда, согласовывая свой план разделения.

Год назад нижеследующий абзац звучал следующим образом.

Нетрудно догадаться, что гранды поставят на Израиль, а не на Хизбаллу. И одним из сильных голосов, на который Израиль может рассчитывать, будет голос Газпрома. При условии, конечно, что этому богатому и опытному международному игроку с налаженной европейской сетью покупателей газа будет отдана существенная часть добычи и инфраструктуры. Именно Газпром способен принести в наш регион политическую тишину.

Но теперь, год спустя, известно — спор за 30-процентную долю израильского месторождения Левиафан, запасы которого оцениваются до 500 млрд кубических метров, получил не Газпром, который по всем параметрам был наиболее оптимальным партнером, а австралийская компания Woodside.

Рассчитывать на политическую помощь России «через Газпром» теперь не приходится.

Коммерческий потенциал спора определяется прогнозом запасов углеводородов в Восточном Средиземноморье — по мнению авторитетной Noble Energy, зона Израиля на шельфе Восточного Средиземноморья содержит не менее 3.4 трлн кубометров газа. Это соизмеримо с другими районами - Персидским заливом, Каспием, Африкой, Уренгоем. Но имеет преимущество перед многими — удобную логистику. Недостаток — арабо-израильский конфликт, вылившийся после 2006 года в противостояние с Хизбаллой.

Однако, по моему мнению, мировое сообщество столь заинтересовано в газе, что способно сделать «поправку на Хизбаллу» — отодвинуть границу месторождений севернее, чем ее провел Ливан и даже чем того требует объективность, чтобы, в случае агрессивных действий со стороны Насраллы, иметь средства для его «успокоения» международными силами.

Nabucco. А теперь — о главном интересе европейцев в связи с израильским газом. Это — трубопровод Nabucco, предназначенный для поставки в страны Европы газа из региона Каспия и Персидского залива — из Ирана и Ирака. В настоящее время Nabucco анемичный — ни Иран, ни Ирак не способны гарантировать поставки.

Каспий в Nabucco твердо представлен пока лишь Азербайджаном. Надежда на туркменский газ слабая — Ашхабаду выгодно по имеющейся трубе поставлять его в Китай, а строительство Транскаспийского трубопровода - из Туркмении в Баку — тонет в тине их разногласий по спорному месторождению, описанному выше.

У Ашхабада есть еще один минус — он во многом зависим от Тегерана, а тот рассматривает Nabucco как элемент своей политики в отношении Европы. А Европа, как известно, наложила на Иран санкции.

Что касается Ирака, то его Европа даже не рассматривает — настолько он нестабилен.

Не заинтересована в Nabucco и Россия — главный поставщик газа в Европу — на ее долю приходится, по разным оценкам, от 27 до 35% общего объема, а с введением в эксплуатацию уже проложенного по дну Балтики «Северного потока» север Европы окажется в полной зависимости от России.

То же самое можно будет вскоре сказать о юге, где на пути «Южного потока», хотя и возникают препятствия, часто - искусственные, основанные на боязни российского газового плена, но, на мой взгляд, несостоятельные — Европе позарез нужен газ.

Снять «европейское напряжение» способна реконструкция потоков: к уже имеющемуся азербайджанскому объему, в турецкий Эрзерум, где сходятся все направления, в 2015-2017 году, пока — теоретически, поступит газ с израильских месторождений.

Сегодня, несмотря на имеющиеся трения, за это выступает Турция. Она готова финансировать прокладку по дну моря газопровода протяженностью 960 км.

Но, на мой взгляд, более выгодно — в политическом смысле, причем - и для Израиля, и для России, прокладка трубопровода от израильских месторождений — через Кипр — в Грецию, в порт Астакос, где российская труба «Южного потока» ныряет в море в сторону Италии.

Два примечания.

Россия, если напряжение будет снято, способна, дополнив инфраструктуру, доставлять свой газ из России в Эрзерум, полностью или частично, заменив Nabucco. Даже несмотря на наличие «Южного потока», эта ветка Россию заинтересует — ей не придется делать ответвление от «Южного потока», о котором просят страны Балканского полуострова и юга Восточной Европы.

Второе касается египетского газа: если газовая свадьба Израиля с Европой состоится, то Египет получит возможность поставлять свой газ в Европу через Израиль. Последний заработает еще и на транзите.

Эпилог.

Газ — есть, и Израиль будет его добывать совместно с мировыми грандами бизнеса. Это — 100%.

Кроме потребностей самого Израиля, газ будет направлен на экспорт: по трубопроводу — либо через Кипр, либо через Турцию — на северо-запад — в Европу, и на восток — через трубу Ашкелон-Эйлат, где он будет перерабатываться и танкерами перевозиться в Китай, Индию, Японию.

И Израиль, в этом случае, может рассчитывать на безопасность.

Стиль, орфография и пунктуация оригинала сохранены, просьба к читателям — не сигнализировать об ошибках в этой статье — прим. ред.