Сирия и Египет на пути к «несостоявшемуся государству» ("Die Welt", Германия)

Рихард Херцингер 

Президент Египта Мохаммед Мурси прибыл с государственным визитом в Берлин именно 30 января — в день, когда к власти 80 лет назад пришел Адольф Гитлер. В этот день в Бундестаге состоялось заседание, посвященное международному дню памяти жертв Холокоста. Мурси, однако, известен высказываниями о том, что евреи являются «потомками обезьян и свиней» и «кровососами». В своей речи в Берлине вечером того же дня он обрушился на Израиль, требуя положить конец «оккупации всех арабских территорий», под которыми он, совершенно очевидно, имеет в виду не только западный берег реки Иордан.

Такова горькая правда: антисемитизм в Египте представляет собой идентификационную скрепу, соединяющую через границы различных группировок религиозные и секуляристские силы. То, что Мурси принимают в Берлине как представителя новой арабской демократии, хотя у себя дома он ввел военное положение, чтобы сломить сопротивление недовольных захватом исламистами завоеваний египетской революции, показывает всю беспомощность Запада, в концепцию которого уже не укладываются перемены на Ближнем Востоке, когда-то на волне эйфории названные «Арабской весной».

Два года спустя после впечатляющего начала народных восстаний в Тунисе и Египте там образовались новые диктатуры, но уже с теократической окраской. Теперь уже не только Сирии, но и стоящему на пороге государственного банкротства и экономического краха Египту грозит стать failed state — «несостоявшимся государством» и, вместе с тем, сборным пунктом для террористов джихада, наводняющих северную и западную Африку. В то время как кровавой сирийской трагедии не видно конца, наоборот, весь регион стоит перед угрозой сползания во всё более ожесточённые конфликты.

Насилие, хаос и новый гнёт

Кровопролитная гражданская война в Сирии уже давно превратилась в войну, в которой неявно и чужими руками воюют с одной стороны шиитская Исламская Республика Иран и её авангард в Ливане - «Хезболла», и с другой стороны лидеры суннитского исламского мира Саудовская Аравия и Катар. Велика опасность того, что оружие из арсенала разваливающейся сирийской диктатуры попадет в руки «Хезболлы», а фактически Ирана, или же «священных воинов» джихада.

Очевидно именно эти соображения, официально, правда, не подтверждённые, побудили Израиль нанести удар с воздуха по двигавшемуся в направлении Ливана транспорту с оружием и по сирийскому военному научно-исследовательскому центру. Однако Израиль должен считаться с возможностью применения «Хезболлой» сирийского (возможно, химического) оружия против еврейского государства.

В отличие от Ливии Запад упустил свой шанс прийти в Сирии на помощь демократической оппозиции, на начальном этапе протестовавшей против палача Асада мирными средствами. Итогом стала не только гуманитарная катастрофа, но и накликанная беда: Запад не отваживается на интервенцию, потому что боится этим шагом способствовать подъёму исламистских и религиозно-сектантских сил.

Однако они и так приобретают всё большее влияние на повстанческое движение и именно потому, что восставшие сирийцы чувствуют себя брошенными Западом на произвол судьбы, выданными им своим убийцам. Насилие, хаос и новое угнетение определяют теперь лицо «Арабской весны», на которую Запад возлагал сначала столь большие надежды, следуя ложной аналогии с мирными революциями в Восточной Европе 1989-1990 годов.

Обширные ненасильственные перемены в распадающемся коммунистическом лагере имели тогда ясную цель: восточно-европейские страны-сателлиты хотели как можно скорее освоить стандарты, достигнутые демократической Западной Европой. Напротив, в арабском мире совсем иное положение дел, идущее от насыщенной конфликтами истории региона.

Границы государств Ближнего Востока всё ещё соответствуют предписаниям, навязанным после Первой мировой войны Версальским договором. Большей частью, «военные деспотии», последовавшие за деколонизацией арабского мира, не дали своим народам подлинной политической и культурной идентичности. Скорее, им были привиты националистические и социалистические идеологии, заимствованные из западного тоталитарного наследства.

Вскрывшиеся этнические и религиозные противоречия

Сейчас, когда рушатся тиранические режимы, начинают проявляться скрытые и долго ждавшие своего часа этнические и религиозно-сектантские противоречия. Застрявший на этой взрывоопасной чересполосице арабский мир стоит перед задачей достижения нового общественного договора, который позволит найти возможность присоединиться к миру глобального Модерна.

Но такой объединяющей главной идеи для подобного договора не существует. Фундаменталистский и радикально антизападный ислам служит до поры, до времени своеобразной разновидностью идентификационной подпорки. То, что арабские перемены представляют собой демократическое движение в смысле либерального «открытого общества», большей частью — обман зрения, идущий от склонности Запада принять желаемое за действительное.

Фактически же, те секулярные, свободолюбивые силы, которые мы романтически именуем «поколением Твиттера и Фейсбука», в новом властном пасьянсе Ближнего Востока большей частью представляют собой бессильных аутсайдеров. Прежде чем в этом регионе смогут дать корни гражданские демократические структуры, пройдут годы, если не десятилетия, кровопролитных этнических и религиозных конфликтов, имеющих достаточный потенциал обрушить целые государственные образования.

Запад плохо разбирается в ситуации, если ставит на нынешнего египетского правителя, как на предполагаемого гаранта стабильности. Делать из нынешней разрушительной сумятицы арабского мира вывод о том, что арабы просто не созданы для демократии, означает быть близоруким расистом. Запад должен куда более энергично увязывать свою военную и экономическую помощь с соблюдением элементарных прав человека и демократических ценностей.

И он должен целенаправленно способствовать созданию демократически ориентированной элиты, чтобы указать грядущим поколениям путь к более гуманному обществу. В среднесрочной перспективе нам следует распрощаться с иллюзиями относительно «Арабской весны». Однако мы не можем позволить себе оставить надежды на лучшее будущее арабского мира, пусть и более отдалённое.