Провал миграционной политики: расплата за 30 лет ошибок ("Atlantico", Франция)

В составленном по заказу правительства докладе советник Тьерри Тюо (Thierry Tuot) критически отзывается об интеграционной политике государства за последние 30 лет. Тем не менее, он допускает все ту же ошибку, когда ставит общественно-экономические факторы интеграции выше культурных.

Atlantico: В составленном по заказу правительства докладе советник Тьерри Тюо (Thierry Tuot) критически отзывается об интеграционной политике государства за последние 30 лет. Чем объясняются современные сбои в интеграционном процессе?

Малика Сорель: На самом деле в докладе звучит критика государства за то, что оно практически ничего не сделало для интеграции и обрубило интеграционные средства. Это обвинение, как мне кажется, совершенно необоснованно, так как государство тратило на этот процесс значительные деньги. Более того, сам процесс даже стал чем-то вроде навязчивой идеи для политического класса.

Разве можно сказать, что инвестированные за последние десять лет в городское строительство 43 миллиарда ничего не значат? Разве можно сбросить со счетов миллиард евро, который каждый год затрачивается на образование? Как можно забывать о разнообразных программах по созданию равных возможностей и трудоустройству? А как насчет финансирования ассоциаций на государственные средства и сдачи земельных участков в долгосрочную аренду за символическую сумму в 1 евро? Если принять во внимание все потраченные на эти задачи государственные средства, то с учетом низкой рентабельности проектов, можно с уверенностью сказать, что все это — бездонный колодец. В моей последней книге я сравнивала это с работой Данаид.

Хотя мы могли бы сказать, что государство сделало не слишком-то много для помощи потомкам людей из предыдущих (то есть внутриевропейских) миграционных потоков, мы никак не можем утверждать, что оно забывает о мигрантах из-за пределов Европы. Тем не менее, государство допустило серьезную ошибку в подходе к этой иммиграции, так как оно неизменно недооценивало ключевую позицию, которую занимает культура в интеграционном процессе. Оно неверно считало, что главную роль здесь играют социально-экономические моменты, тогда как на самом деле ими можно пренебречь. Тюо в своем докладе также не обратил на это внимание.

Вряд ли можно сказать, что в этом докладе предлагается переосмысление интеграционной политики. Не стоит доводить до крайности возникшую еще в 1980-х годах логику, которая поставила нас на край обрыва, как это подтверждают результаты недавнего опроса Ipsos «Франция 2013: новые линии разлома».

Доклад подтверждает лишь то, что концепция интеграции сама по себе лишена всяческого смысла. У нас в конечном итоге начали сводить интеграцию к простому включению в общество. И когда у нас говорят об интеграции, то нередко меняют роли так, что именно коренному народу принимающего государства приходится адаптироваться к новоприбывшим, менять свои принципы и ценности, которые лежат в основе его самосознания.

В интеграционном процессе возникли сбои по множеству причин. Природа миграционных потоков изменилась, а их интенсивность за последние 30 лет намного превысила все объемы, которые когда-либо удавалось «усвоить» любому обществу. Школа сегодня также практически не способна вести работу по подготовке будущих граждан (этому тоже есть огромное множество причин). Мы наблюдаем изоляцию самосознания, которая сопровождается резким возвратом к культурным истокам в обществах большинства стран, которые служат источниками иммиграции (эта изоляция к тому же переносится и на территорию принимающего государства). Кроме того, у нас считают, что все должны пройти интеграцию, что, по сути, совершенно невозможно. Вспомните, например, что во времена волны итальянской миграции с 1870 по 1940 год интегрироваться в общество удалось лишь одному из трех.

— Какие запреты определяют ход дебатов? У нас много говорят об интеграционных проблемах, но что на самом деле скрывается за этим понятием? Есть ли смысл говорить об интеграции во втором и третьем поколении?

— Запретов существует огромное множество, и перечислить их все у меня не получится. Они ломают любое серьезное политическое обсуждение вопроса. Начинается все с использования самого слова «интеграция». «Интеграцию в национальное сообщество» у нас сокращают просто до «включения в общество». Но для французов интеграция человека может быть признана успешной лишь в том случае, если он разделяет их принципы в том, что касается личной свободы, равенства мужчин и женщин, братства, светского общества и т.д.

Интеграция выражается целым множеством признаков, к числу которых относятся уважение свободы мысли и слова, определенное чувство юмора и самоиронии. В своем докладе госсоветник Тьерри Тюо недоволен тем, что французы продолжают считать иностранцами прибывших из-за границы людей, которым было предоставлено гражданство. В сфере интеграции, окончательное решение о том, прошел ее человек или нет, принимает общество, а не тот или иной политический институт. У народа есть суверенное право, нужно с этим смириться.

В отличие от того, как обстояли дела с внутриевропейской миграцией, сегодня действительно можно говорить об интеграции на протяжение нескольких поколений. Постепенная деградация интеграционного процесса сегодня стала реальностью, которая проявляется в повседневной жизни. Это, касается, например, нежелания использовать французский язык в быту, в том числе и на переменах в школе. Или противодействии религиозному нейтралитету в университетах, больницах и на предприятиях. Об этой ситуации говорят целый ряд специалистов, в том числе Юг Лагранж (Hugues Lagrange) в книге «Отрицание культур» (Le déni des cultures). В ней он пишет, что мы наблюдаем «укоренение представителей третьего и четвертого поколения иммигрантов в культуре их родителей и их родной страны».

Кроме того, у нас совершенно не говорят о рождаемости, как будто ребенок из многодетной семьи, чьи родители не обладают достаточным уровнем образования или знания обычаев французского общества, сможет в будущем проявить себя точно так же, как воспитанный ребенок из обычной семьи, родители которого заботятся о нем и прислушиваются к нему, что служит основой для его гармоничного развития внутри нашего общества.

У нас мало говорят о людях азиатского происхождения. Да, им быстро и успешно удается включиться в наше общество. Но можно ли сказать, что они в своем большинстве проходят до конца процесс интеграции во французское сообщество? Пока что, как мне кажется, мы не можем дать однозначный ответ. Для этого нужно проанализировать их браки, как писал Эмманюэль Тодд (Emmanuel Todd) в «Судьбе иммигрантов» (Le Destin des immigrés): «Коэффициент экзогамии, то есть процентное соотношение браков иммигрантов, их детей и внуков с представителями общества принимающего государства, является важнейшим антропологическим показателем ассимиляции или сегрегации, который может противопоставить свою истину политическим и идеологическим индексам».

— В докладе Тюо особый упор делается на интеграции в общественной среде. Тем не менее, в недавнем отчете Высшего совета по интеграции под названием «Открытая культура в неделимой республике», который похоронил премьер-министр, отмечался нарастающий культурный и географический сепаратизм во французском обществе. Существуют ли у нас также культурные проблемы помимо общественных? И не обрекает ли нас на провал нежелание замечать определенные реалии?

— Отчасти я уже дала ответ на этот вопрос. Как я уже писала в моей первой книге, общественный вопрос — это самый незначительный кусочек интеграционной мозаики. И пока мы не оторвем взгляд от этой мельчайшей детали, мы обречены на провал. Уже сейчас можно заметить, что эти просчеты влекут за собой катастрофические и драматические последствия для всего нашего общества.

Не знаю, действительно ли премьер-министр, как вы сказали, «похоронил» доклад «Открытая культура в неделимой республике». Он датируется ноябрем 2012 года, тогда как постановление о формировании коллегии Высшего совета по иммиграции на трехлетний срок вышло 4 сентября 2009 года. В любом случае, я намереваюсь продолжать светскую миссию совета.

Что касается культурного и географического сепаратизма, его сейчас несложно заметить. Там, где присутствует значительное число иммигрантов или потомков мигрантов, которые не прошли процесс интеграции в общество, наблюдается движение других слоев населения. К ним также относятся и семьи иностранного происхождения, которые хотят, чтобы их дети получили возможность жить во французской культурной среде. Кроме того, смягчение системы географической привязки детей к определенным школам, решение о котором приняло предыдущее правительство, позволило родителям при наличии средств перевести детей из одних учреждений в другие.

К тому же, будет небезынтересно взглянуть на обратную сторону демографических данных по Парижу. С одной стороны, результаты исследований говорят, что задумывающиеся о детях пары уезжают из столицы из-за дорогой жизни и высокой квартплаты. С другой стороны, рождаемость там повышается. Чтобы понять эти цифры, их, вероятно, нужно рассматривать с позиции культурного и географического сепаратизма. Дело в том, что некоторые округи Парижа или по крайней мере их части превращаются в некое подобие гетто.

Малика Сорель, публицист и член Высшего совета по миграции.

Оригинал публикации: Echec des politiques d'intégration : nous payons le prix de 30 ans d'erreur de diagnostic