Ужас, издевательства, унижения: прозападная оппозиция ищет счастья в "демократической Европе"

На сайте "Polska Prawda" была опубликована статья представительницы белорусской оппозиции Ольги Класковской. В январе 2013 года первую часть статьи ("Норвежский концлагерь") перепечатали многие издания и блогеры, вторая часть статьи Класковской ("Шведский дурдом") обещает быть не менее интересной. Критичное восприятие западных реалий убеждённой противницей курса, проводимого в Белоруссии Александром Лукашенко, вызвало широкий общественный резонанс. Интерес к поднятой Класковской проблематике усилился после публикации МИД Белоруссии доклада о нарушениях прав человека в странах Евросоюза и США, а также после самоубийства в Нидерландах российского оппозиционераАлександра Долматова.

Ольга Класковская является дочерью известного белорусского политолога Александра Класковского, а также сестрой белорусского оппозиционера, активного участника массовых акций протеста в Минске 19 декабря 2010 года (в финале президентской кампании) Александра Класковского. Согласно комментарию к публикации, Класковская вместе с дочкой в 2006 году получила в Польше статус политического беженца. Состояла в оппозиционной организации "Молодой фронт", сотрудничала с белорусскими оппозиционными и западными изданиями, а также польскими НГО, была среди инициаторов подготовки Сенатом Польши резолюций по ситуации в Белоруссии. Из Польши Класковская с дочерью переехала в Норвегию, затем - в Швецию.

Весной 2011 года Класковская покинула Швецию и прибыла в Минск, где проходило судебное разбирательство по "делу 19 декабря" - в Минске она была задержана сотрудниками МВД и, по сообщению оппозиционных изданий, избита бывшими коллегами брата по службе в милиции. Затем она снова уехала в Швецию, вышла замуж за подданного шведского королевства и родила второго ребёнка. По решению властей Швеции, ей и её дочери отказано в получении вида на жительство, решение властей не подлежит обжалованию. В начале февраля власти Швеции отняли у Класковской сына и предупредили её о депортации. ИА REGNUM приводит ряд фрагментов статьи Класковской с сохранением авторского стиля.

"Я ведь так много репортажей сделала о демократических ценностях Европы и о солидарности европейского сообщества касательно белорусского вопроса. Я ведь изо дня в день далдонила своим радиослушателям, писала своим читателям о европейской демократии, о том, что Европа думает о Белоруссии и наших проблемах. И уж, безусловно, о том, что никогда не оставит нас в беде. А сколько мы чашек кофе перепили с теми же европейскими дипломатами и прочими миссионерами в Минске, Варшаве, на различных фуршетах/банкетах - все размахивали руками: мол, молодцы, ребята! Сражайтесь за демократию в Белоруссии! Мы с вами! И никогда не оставим вас в беде. За вами - будущее Белоруссии! Когда коснулось реальной помощи - все, размахивающие некогда руками и бившие себя пяткой в грудь, моментально испарились, - пишет Класковская. - Вся система защиты "прав беженцев" и вообще прав человека построена на тотальной лжи, лицемерии, сплошных нарушениях, издевательствах и унижениях".

"В августе 2009 года мне пришлось бежать из Польши. Основная причина, подтолкнувшая к побегу: во время судебных перипетий с Белоруссией Польша передала все мои личные данные диктаторскому (по определению самих же поляков и польского правительства) белорусскому режиму. Была грубейшим образом нарушена Женевская конвенция о защите прав беженцев. В скором времени, после данного инцидента, на меня было совершено нападение с нанесением ножевых ранений. Исполнитель и заказчик по сей день не найдены. Никто меня не защитил и даже не собирался. Несмотря на то, что накануне трагедии я многократно просила полицию о защите, сообщала о фактах многочисленных угроз, писала заявления - в том числе на имя министра МВД Польши".

В Норвегии Класковской не понравилось, как с ней обращались в комиссариате полиции Осло: "В комнате, так сказать, ожидания, примерно сто человек, основная масса которых - выходцы из африканских стран. Помещение со всех сторон заколочено, жуткая вонь. Ощущение удушья. С ужасом начинаем осознавать, что только практически мы одни там белые. Часть африканцев смотрит на нас с интересом и недоверием. Большинство - демонстративно презрительно. Проходит несколько часов - нас так никто и не позвал никуда". По словам Класковской, ей не разрешили купить нормальное питание для своего ребёнка. На просьбы больных сотрудники полиции не реагировали. Ближе к полуночи часть прибывших "как закоренелых зеков, последних убийц - в полицейской машине с решётками" увезли в хостел - остальные, в т.ч. женщины, ночевали на полу в комиссариате.

Вечером следующего дня с Класковской состоялась беседа "в хамской, унижающей манере" с угрозами. "Проводящая с нами "дорожное интерьвю" полицейская больше напоминала овчарку, чем компетентного представителя официальной власти. Сначала долго доказывала нам, что мы - поляки, граждане Евросоюза, поэтому азюль в Норвегии просить не можем. Хотя в наших женевских документах черным по белому написано: "гражданство - Белоруссия". Но разве дауну это дано понять? Потом по её просьбе пришли еще какие-то "эксперты", потом были бесконечные телефонные переговоры по внутреннему телефону, потом ещё кто-то пришёл", - отметила Класковская. Позже с ней более корректно провёл беседу другой полицейский - норвежец албанского происхождения.

"И вот мы в транзитном лагере Танум, что недалеко от Осло. Такое ощущение, что нахожусь где-то в Кабуле или Могадишо... Вокруг руины и жуткие грязные бараки. Лес. Ноль цивилизации. Сомалийцы в национальных балахонах играют в пинг-понг. Дико ржут почему-то. Белых единицы. Человек 5-7. Сочувственно, солидарно переглядываемся, - говорится в статье. - После заселения нас сразу же сделали дежурными по уборке. Козлами отпущения, иными словами. Это означает, что мы должны были мыть весь этаж плюс туалеты (общие) и душ. Я категорически отказываюсь. С таким африкано-афганским контингентом... - ещё не хватало какой заразы подцепить! Кто их вообще проверял на наличие каких-либо болезней/инфекций? Плюс сосед-армянин, доктор по специальности, сообщил, что недавно здесь случайно выявили одного негра, больного малярией... Армянин написал жалобу в UDI и всевозможные санитарные службы по этому поводу. Реакция ноль. Какие туалеты?.. Очередное дежурство мне поставили на следующий день. Хотя по правилам лагеря, в уборке принимают участие все. В лагере на тот момент - минимум человек 100 проживающих. Я провела в Тануме 5 дней и за эти пять дней не видела ни одного негра, который бы убирал там. То сербы, то македонцы. Короче, только белые (которых там на пальцах одной руки можно было пересчитать)... Как это всё понимать? Основной контингент работников Танума - те же эмигранты. Беженцы, получившие статус в Норвегии".

В Тануме кормили плохо: "На ужин - тарелка макарон и чай (по-моему, без заварки). Вся столовка забита сомалийцами и афганцами. Жрут руками. Отрыгивают. Ребёнок категорически отказывается есть. Беру с собой пару кусочков хлеба и сыра. На входе меня тормозят работники-арабы. Мол, так, мол, и так: ничего нельзя выносить из столовой. Объясняю ситуацию. Говорю, что до сна ещё далеко, ребёнок ещё захочет кушать, - пишет Класковсая. - Со временем мне стали понятны мотивы подобного поведения. В течение всего времени, что довелось провести в Тануме, ублюдки-работники подкатывались ко мне с нелицеприятными предложениями. Подонок, который забрал бутерброд у Миры (дочери Класковской - ИА REGNUM), открытым текстом предложил вскоре: "А давай сходим погуляем вместе... Я тебе тогда очень много хлеба и сыра разрешу вынести из столовой! Никогда не будешь голодать со мной!". Работник приёмной тоже вдруг что-то зачастил "в гости". Когда я спросила: "Что ты хочешь от меня?!", нагло парировал: "Всё!" На нас отрывались по полной программе. Конечно, какие-то славянские морды вдруг тут появились, да ещё и права качают! Да ещё и журналисты!".

Затем Класковскую с ребёнокм, матерью и постельными принадлежностями переместили в другой транзитный лагерь: "Этот транзитный лагерь с чудным названием Хашлемон находится на границе со Швецией. Тоже в лесу. Нас селят в восьмиместную женскую комнату. Основной контингент - Палестина, Ирак, Китай, Иран. Семейные пары разъединяют. Мужа забрасывают в мужскую "камеру", жену - в женскую. Мол, нет мест селить семьи вместе... А как же статья 13 Европейской Конвенции прав человека о "праве на семью"?.. И вообще, всевозможные конвенции прав человека, его основных свобод?.. И какой-такой скандинавский даун вообще имеет право разъединять мужа и жену? Тем более, в эмиграции - когда близкие люди так нуждаются в друг друге, во взаимной поддержке".

В Хашлемоне дочь Класковской стала посещать местную школу: "Это даже не школа, а драмкружок какой-то. Несколько часов в день. Вечером прихожу её забирать - ребёнка... нет!.. Бегаю по всему лагерю, по администрации, уже собралась звонить в полицию... Оказалось, что воспитатель посчитал возможным передать ребёнка "любому первому встречному".

"Мы прожили в Хашлемоне около двух недель. Не прожили, а промучились. Ощущение такое, что меня закинули в мужскую зону... Около тысячи человек - основная масса арабы, сомалийцы и иранцы. И практически одни мужики. Можете представить, в какие ситуации мне, женщине с ярко выраженным славянским типом внешности, приходилось там попадать, - пишет Класковская. - В столовой нас кормили, как скотов. Плюс из железной, многоразовой посуды (после случая с малярией как-то не очень приятно было есть из тарелок/ложек/вилок общего пользования). В меню - то макароны, то рис. Мясо дали только один или два раза. Ребёнку такое выдержать практически невозможно. Очень многие, в том числе и я, посадили там желудки. У многих обострились хронические болезни. Достучаться до врача - из области фантастики. Нереально. Когда в столовой попросила молоко для ребёнка, сказали, что не положено. Мол, только до 6-ти лет... А в 8 это уже не ребенок, в их понимании. Ему питательные вещества, кальций не нужны".

"В лагере местные обитатели-папуасы сразу же дали мне кличку "Мерилин Монро". Забавно. А ещё в Хашлемоне можно было взять напрокат велик. Для этого надо было заплатить пару крон и оставить в залог свою азюлянтскую ID-карту. Нам платили небольшое пособие - крон 200-300, уже точно и не помню. Это мизер, но на велик хватало. Иду брать велик. Местный завхоз - из наших, азюлянтов. Сомалиец с грустными глазами. Даю ID. У него резко меняется выражение лица", - говорится в публикации. Оказалось, что сомалиец посчитал Класковскую "расисткой", пояснив: "У тебя здесь в ID написано, что ты из "Белой России" (по-норвежски Hviterussland - это так они издевательски называют Белоруссию, ни больше, ни меньше - прим. авт.) У вас что, там только белые живут? Ты случайно не из Ку-Клукс-Клана???".

Беглой оппозиционной активистке пришлось объяснить сомалийцу, что она - из "суверенного независимого европейского государства под названием Republic of Belarus, а затем то же самое объяснять местным властям, воспринявших рассказы Класковской с нескрываемым скепсисом: " Кстати, не один раз ругалась с представителями UDI по поводу "Белой России". Для меня, белоруски, это более, чем оскорбительно, что мою страну называют непонятно как. Есть официальное название Республика Беларусь. И точка. Норги надо мной и моим патриотизмом долго смеялись. Очень часто, кстати говоря, местная администрация называла меня русской, а один чиновник UDI даже как-то "со знанием дела" "посочувствовал": мол, ой, да, я понимаю, что журналистам в России живется нелегко... И вдруг меня осенила мысль: я из страны, которой не существует!.. Меня нет!".

Затем Класковская оказалась в третьем лагере - Нэрбо: "Все соискатели убежища с нетерпением ждут перевода в третий лагерь. После адских мучений, голода и издевательств это что-то наподобие рая в понимании скандинавского азюлянта. Наконец начинают платить более-менее приемлемое пособие, появляется возможность самим покупать продукты и готовить. И сам лагерь больше напоминает домашнюю обстановку, чем зону. Нас отправили в какую-то заброшенную деревушку возле поселка Нэрбо - это 40 км от Ставангера. Вокруг степь... И свинофермы. Ближайший магазин - километров 7. Корпуса лагеря тоже отдаленно напоминают зону. Но внутри - более-менее. Семейных селят в относительно новые блоки".

В третьем лагере Класковская задумалась о причинах своего бегства из Польши и недоброжелательности властей Норвегии: "А как быть в моем случае - когда Польша целиком и полностью нарушила Женевскую конвенцию? На какую такую помощь этого государства я могу рассчитывать, если меня там сдали и продали с потрохами, даже глазом не моргнув?.. Поверьте: норвежцам на это плевать! Как и плевать на тысячи, миллионы других судеб. Их единственная мечта и цель - добить тебя морально и физически посредством унизительного содержания в азюлянтских концлагерях, хамского, фашистского отношения и полного игнорирования каких-либо прав и законов. Им закон не писан. Они живут по понятиям. Даже если меня и прибьют когда-либо в польской подворотне, то это уже будет проблема Польши, но никак не Норвегии. На фиг норгам это нужно? Посему их задача - как можно быстрее избавиться от таких, как я (желательно вообще депортировать), либо создать такие невыносимые условия проживания/содержания (что они успешно и делают), чтобы человек сам оттуда сбежал. И, поверьте, очень многие так и поступали - собирали манатки и убегали, Потому что чувствовали, что уже находятся на грани - ещё секунда, и повредятся рассудком, свихнутся, погибнут!".

Школа для Миры Класковской находилась далеко, помогали поляки: "Хорошо, что познакомилась вовремя с местными поляками. Они каждое утро отвозили на машине своих детей в ту же школу - заодно и Мирку с собой прихватывали. Обратно тоже она возвращалась с ними". "Несколько раз нам срочно нужна была медицинская помощь - отказали. Плюс заставили платить. Один сомалиец там просто умирал в приёмной администрации, на моих глазах потерял сознание - "скорая" отказалась ехать. Мол, пусть завтра приходит на приём. Вырвать зуб тоже из области фантастики. Нужно заплатить большую часть пособия. А потом жить на что целый месяц? Чем питаться?", - задалась вопросом политбеженка.

"У меня так вообще там было незавидное положение. Единственная девушка-славянка. Вокруг тысячи африканцев и афганцев. Охраны в лагере нет. Полная анархия. Никто ни за что не отвечает. А ближайшая полиция, в случае чего - 40 км. После обеда в лагере из администрации уже никого нет. Только одни папуасы вокруг. Темнота жуткая. Никаких фонарей, элементарного освещения. Мне постоянно били стекла в комнате. Ломали двери. Приставали. Унижали. Пытались купить, заплатить деньги. Был период, когда уже просто не выходила на улицу вообще. Миллионы раз разговаривала с местной администрацией по этому поводу. Просила защиты. Не для того я убежала в Норвегию, чтобы ещё и здесь иметь дополнительные проблемы и преследования. Но меня никто даже и слушать не хотел. Приходил местный завхоз, вставлял новое стекло и - проблема исчерпана! Съездила я и в местный филиал Amnesty International. Они вообще отказались мне помогать и даже не выслушали до конца, - пишет Класковская. - Поняв, что здесь я приобрету ещё больше проблем, чем имею, и что вообще в скором времени может дойти до какой-либо трагедии, что никакой помощи здесь ждать не приходится, я принимаю решение срочно уезжать в Швецию. Я добровольно останавливаю свою процедуру в Норвегии и покупаю билет в Гётеборг".

"Знала бы я, что в Швеции меня ждал ещё больший ад - ад в квадрате или кубе. Такого даже в триллерах, пожалуй, не видела", - констатировала Класковская, пообещав рассказать о Швеции во второй части статьи.

Российская газета "Комсомольская правда" заинтересовалась историей Класковской и опубликовала с ней интервью, отметив: "Сами понимаете, заподозрить такого человека в симпатиях к российским властям (не говоря уже о белорусских) невозможно. Тем более ценным становится ее свидетельство, с чем в реальности приходится сталкиваться тем, кто мечтает "свалить за бугор", теша себя мыслью, что там они кому-то нужны... Как ошибочно считал оппозиционер Александр Долматов, недавно повесившийся в голландской тюрьме".

Характеризуя причины негативного отношения к мигрантам из Восточной Европы, Класковская отметила, что это "правило без исключений". По её словам, получившие вид на жительство в Швеции африканцы и арабы, среди которых она жила - "в основном - паразитирующие элементы, которые никогда не интегрируются здесь, никогда язык не выучат, не будут уважать эту культуру".

"Люди даже не знают, как унитазами пользоваться. Приходилось учить. И, когда мне, как маме шведского гражданина, среди этих 111 тысяч места не нашлось, это коробит. Как они это все формулируют и как относятся - это натуральное бесчеловечное скотство. Мою старшую дочь Мирославу в школе побили арабы. Я даже вызвала полицию, побои сняли у ребенка. Полиция сфотографировала синяки. И потом дело закрыли. Полиция - коренные шведы - говорит: вы же должны понимать, что у них другая культура", - сообщила беженка из Белоруссии.

Класковская отметила, что в Швеции отношение к ней существенно не отличалось от норвежского: "Речь просто об издевательском отношении, пренебрежительном. Никаких прав нет. Я не могу здесь пользоваться медициной, хотя замужем официально, не могу получать на ребенка декретные. Знаете, еще немного - и я начну думать, что у нас в Белоруссии права человека больше соблюдаются. В частности, в отношении семейного законодательства, прав женщины и прав ребенка. Когда мы переживали сложный период в семейных отношениях, местные социальные службы гарантировали мне и детям полную поддержку. Как оказалось, только на словах. Посреди зимы меня и детей выбросили из социального общежития прямо на улицу. Мол, оплачивать проживание больше не будем, идите куда хотите".

По словам белорусской оппозиционной активистки, она сама думала о самоубийстве и не исключает, что самоубийство в Нидерландах российского оппозиционера Александра Долматова могло быть вызвано теми же проблемами, с которыми столкнулась она сама в Скандинавии. "Скорее всего, так оно и есть. Если говорить искренне, и я на шаг от этого в последнее время тоже была. Дети удержали - у них же никого не останется. Кто, кроме меня. Настолько насмотрелась на все это, что понятно: надо обладать большим мужеством, чтобы тут не сломаться".