Сирийские повстанцы отвлекаются на «разборки» за военные трофеи ("The Guardian", Великобритания)

Гаит Абдул-Ахад

Грабежи, кровная месть, а также лояльность противоречащим принципам угрожают сплочённости повстанцев в то время когда война переходит в новую стадию.

Не от рук правительственных войск погиб сирийский командир повстанцев Абу Ламиль. Он погиб в бою за награбленное. Мотивом для его убийства послужил захват большого склада в Алеппо его подразделением неделю назад. Этот склад был полон листовой стали, и был захвачен повстанцами как военный трофей.

Все «разборки» произошли из-за того кому из командиров повстанцев достанется большая часть награбленного. После чего пошли взаимные угрозы.

Сначала, на Абу Джамила покушались обстреляв его автомобиль. Потом, несколько дней спустя его враги атаковали снова и в этот раз более успешно. Его тело изрешеченное пулями и в наручниках нашли в переулке города аль-Баб.

Хуссам, капитан военного совета города Алеппо говорит: «Если бы он погиб в бою, то это было бы нормально, ведь он воин и муджахед, и это то на что он шёл. Но быть убитым из-за мести за награбленное - это катастрофа для революции. Всё кончено».

С начала конфликта, правительственные средства передвижения и оружие захваченные повстанцами были ключом к их успеху, но по мнению Хуссама и других полевых командиров, опрошенных корреспондентами «Guardian» на севере Сирии, война вышла на новую стадию. Грабежи стали нормой.

Как утверждает Абу Исмаэл, молодой лейтенант повстанцев из богатой семьи который вёл успешный бизнес, прежде чем взяться за оружие в борьбе против Башара аль-Ассада, эта проблема особенно остра в Алеппо. Многие батальоны вошедшие в город прошлым летом пришли из сёл и деревень. Это были бедные крестьяне, которые несли с собой многовековую ненависть к более богатым жителям Алеппо.

К тому же существует не покидающее чувство того, что городские бизнесмены эксплуатирующие дешёвый крестьянский труд недостаточно быстро восстали против Ассадов. «Повстанцы хотели отомстить людям из Алеппо Так как им казалось, что они их предали, забыв при этом, что большая часть населения Алеппо это торговцы, а торговец заплатит, чтобы избавиться от проблем», - говорит Абу Исмаэл. - Даже когда вся Сирия была охвачена революцией, жители Алеппо говорили: "Зачем? Зачем нам разваливать бизнес и в пустую переводить деньги? "»

Кода повстанцы вошли в город и начали грабить фабрики и мастерские денежные сбережения иссякли.

«Первые полтора месяца повстанцы были по настоящему едины», - продолжает Абу Исмаэл. - Теперь они другие. Теперь здесь есть те кто лишь грабят и зарабатывают на этом и те кто ещё воюет.» Вопрос: грабило ли подразделение Абу Исмаэла? Ответ: «Конечно. Как ещё, вы пологаете, я накормлю своих людей? Откуда нам взять весь этот сахар, например?»

В условиях хаотической военной экономики всё превращается в бартерный товар. Например, подразделение Абу Исмаэла захватило запас драгоценного дизельного топлива местной школы и каждый день меняло его на хлеб.

Из-за того, что у Абу Исмаэла имеется запас еды и топлива, в его батальоне есть кому воевать. Командиры которые не могут накормить своих солдат - теряют их: они дезертируют к другим.

Пули равно важны. Когда грабят военные склады и подразделения, те батальоны которые захватывают боеприпасы растут поедая малые и плохо вооружённые отряды без боеприпасов.

В тёмной квартире квартала Салахуддин в Алеппо мы наблюдаем за тем как группа полевых командиров обсуждает формирование новой бригады.

Вскоре разговор переходит на тему грабежей.

Один из присутствующих командиров проводил операцию в Курдском квартале Ашрафийя в Алеппо, и по показанию бойцов с места события их операция там провалились когда группа поддержки вместо боя бросилась грабить.

«Мне необходимо знать точно, сколько чего было собрано в тот день», - сказал командир одного небольшого подразделения командиру который провёл эту операцию. Открыв блокнот для записи пока другой подсвечивал фонариком он продолжал: «Пока одни воюют, а другие грабят мы никуда не продвинемся. Добыча должна быть поделена поровну.»

Затем, лидер группы стал составлять список автомобилей класса «люкс», награбленного и найденного оружия, пока другой командир записывал это в блокнот. Некоторые из автомобилей возможно будут проданы обратно их владельцам - если те заплатят дюжий выкуп.

Внешние спонсоры

Война в Алеппо ведётся не только за счёт присвоения награбленного, но и за счёт поддержки извне. Этот фактор влияет на формирование и расформирование отрядов, которые контролируют личную свободу жителей города.

Всё это разжигает противоречия среди постоянно меняющихся альянсов, и подрывает силы оппозиции сирийскому президенту. Если спонсоры теряют интерес, их батальоны распускаются и их бойцы примыкают к другим лучше профинансированным формированиям. Как правило эти батальоны носят имена исторически важных фигур Арабского мира или Оттаманской империи для привлечения финансовой поддержки странами Персидского залива и Турции.

Однажды, в пятницу вечером, после традиционной молитвы, группа наиболее опытных командиров, сражающихся в Алеппо, всего 32 человека, собралась на территории роскошного в прошлом государственного особняка. Его отполированные когда-то мраморные полы и стены теперь в лужах воды, чёрные от сажи. Сидя на низком кожаном кресле вокруг большого стола многие из них покрыты шрамами боёв двух последних лет - кто без глаза, кто без руки, кто без ноги. Собрание возглавляет Абдулкадир аль-Салех, лидер бригады Тавхида, один из крупных и хорошо вооруженных батальонов сирийских повстанцев.

На повестке дня в первую очередь задача по знакомству друг с другом, потому как многие из участников встречи успели поменять свои подразделения в этой бесконечной игре «кто первым сядет на пустой стул» Сирийской революции. Каждый командир представляется и называет своё подразделение. Отдельные батальоны велики и состоят из сотен бойцов, включая артиллерию и танки. Другие - состоят не более чем из 50 солдат.

«Хаджи, я думал ты теперь с бригадой Халаб аль-Шабаа?», - говорит Хаджи Мареа. «Нет, мы реорганизовались. Теперь у нас новый батальон», - прозвучало в ответ.

«Братья, сложилась чрезвычайно сложная ситуация, - восклицает Абдул-Джаббар Акиди, дезертировавший полковник ныне возглавляющий военный совет в Алеппо. - Первоначально сформированный для обеспечения снабжения повстанцев, совет планировался как вышестоящая объединяющая командная структура Свободной Сирийской Армии в Алеппо. Вместо этого она превратилась в ещё одну соперничающую за влияние фракцию».

«Наше противостояние завязло, - говорит он. - На фронтах не было достигнуто никакого успеха, и это беспокоит наших спонсоров которые перестали нас поддерживать боеприпасами.

«Даже местные жители сыты нами по горло. Сначала мы были освободителями, но сейчас они нас осуждают и протестуют против нас. Мы должны объединится и определить оперативное пространство для всех батальонов.»

Вскоре, однако, разговор принимает знакомый оборот в сторону жалоб о том как отряды удерживают оружие. Невысокий гладко выбритый командир в кожаной куртке берёт слово: «Проблема в том, что у некоторых батальонов имеются артиллерия и танки, но они удерживают их и не используют в наступлении. Дайте мне то, что было отвоевано у 46 бригады сирийской армии и я займу здание секретной полиции в Алеппо без того, чтобы посылать моих людей на смерть под пули снайперов.»

Вторым пунктом повестки дня был формирование революционных сил безопасности. В то время как революция в Алеппо завязла

и роль командиров там свелась к управлению «освобожденными» кварталами, каждый батальон начал формировать свою собственную службу безопасности, или Амн аль-Тхаура, контролируя пропускные пункты и задерживая людей, что привело к росту числа людей взятых в заложники.

Командиры подготовили доклады о том как они будут создавать единую дисциплинированную силу безопасности. Один из бывших полковников с усами и в коричневом костюме начинает зачитывать, что-то очень похожее на манифест Бааской партии: «Я призываю к формированию секретного бюро в революционной военной службе безопастности».

Многие из тех кто находились в этой комнате в прошлом задерживались Ассадовской службой безопасности, где их пытали и потому, когда бывший полковник завёл такую речь они глубоко опустились в свои кресла.

«Мы воевали против режима из-за этих секретных служб безопасности», - заявил человек с сильным сельским акцентом.

Другой командир с мягким голосом и аккуратно замотанным синим тюрбаном завёл разговор: «Я призываю к формированию отряда наших братьев, тех кто изучает религию, - говорит он. - Их работой будет консультировать/советовать людям прежде чем возникнет необходимость в использовании силы».

Добавив: «Они будут вооружены их мудростью и религиозными учениями

и это должно называться достойным комитетом для управления и для предупреждения порока. Это будет первым шагом в подготовке людей к Исламскому обществу».

На этом месте один молодой боец воскликнул из глубины комнаты: «Проблема не в людях. Проблема в нас самих! Наши батальоны осели в освобождённых районах, контролируя пропускные пункты и задерживая людей. Они говорят, что вот этот человек - «шабиха» (или государственный военный) и забирают его автомобиль, или что другой человек - из партии Баас, и забирают его дом.

«Они стали хуже чем сам режим. Скажите, почему эти люди в городе, в освобождённых районах, почему они не воюют на фронте?»

В накуренной комнате, командиры договорились сформировать объединённую силу безопасности. Однако спустя несколько недель, мало что свидетельствовало о ней.

Оставленные посты

Есть масса других историй о грабежах услышанных во время нашего пребывания в Алеппо. Один аптекарь, добровольно работавший медиком в одном из госпиталей повстанцев, объяснял нам почему у него заканчивается пенициллин. Повстанцы захватили склад одной из крупных фармацевтических компаний и затем перепродали его обратно бывшим владельцам отправив лекарства обратно на территорию занятую правительством.

Добавив: «Когда я пошёл на склад сказать им, что у них нет права на эти лекарства, и что они должны вернуть всё людям, а не перепродавать их, они задержали меня и сказали, что если я ещё сюда вернусь они переломают мне ноги».

В квартале Саиф аль-Давла командир одного из недавно сформировавшегося батальона обустраивая свой штаб зашёл со своими солдатами на территорию особняка школы. Группа гражданских наблюдала за тем как бойцы бродили по школе ранним вечером. Как они поджигали и срывали фотографии Ассада разбросав всё по полу. Как они перевернули и сломали все столы и стулья, пластмассовые цветы и работы детей.

Некоторые из столов, диванов и стульев сохранились и были собраны в кучу на углу улицы. Туда же определили компьютеры и мониторы. Один из бойцов описал награбленное и записал всё в блокнот.

«Мы держим всё это в сохранности на складе, - добавил он. - Неделей позже я увидел диваны и компьютеры удобно расположившимися в новой квартире командира.»

На передовых квартала Америйя, к югу от Алеппо, мы встретили Абара и его людей.

Абара молод и невелик ростом, ему чуть больше 20, у него тонкие волосы, а лицо покрыто прыщами. Он дезертировал из армии год назад. Мы познакомились 3 месяца назад, когда он возглавлял своих бойцов в переулках Салахуддина, с тех пор многие из них погибли или были покалечены.

И вот теперь он и те кто остался в живых сидят с ним на холодном цементном полу в здании на расстоянии одного блока от правительственных войск. Перед ними банка зеленых оливок, мешок хлеба и тарелка с оливковым маслом и немного тимьяна. «Теперь всё гораздо хуже, - рассуждает Абара о войне. - Теперь медь и мука - это то за что бьются командиры, а не освобождение города.»

Добавив: «Проблема в том, что когда прекращаются бои и освобождается территория мне необходимы пропитание и боеприпасы, поэтому я начинаю грабить государственные объекты. А когда больше нечего грабить у государства я начинаю грабить у других и я превращаюсь в мародёра.»

Пространство разделяющее его и правительственные войска представляет собой несколько полуразрушенных зданий из которых ведётся снайперская стрельба по всему, что движется.

«Когда на прошлой неделе наше подразделение атаковали, нам пришлось оставить наши позиции и отступить, - сказал он. - Теперь, чтобы вернуть потерянные позиции нам необходимо биться за каждый дом. А зачем, пока другие грабят?»

Добавляя устало: «Придёт день, когда война против Ассада закончится, и тогда начнётся другая - против грабителей и воров.»