Гернот Эрлер: Не следует грозить России пальцем ("Deutsche Welle", Германия)

Никита Жолквер

Зампредседателя фракции СДПГ в бундестаге Гернот Эрлер заявил в интервью DW, что встревожен последними событиями в России, но не считает, что они омрачают двусторонние отношения.

Каким выдался 2012 год для германо-российских отношений? Как повлияло на их динамику возвращение в президентское кресло Владимира Путина? Заместитель председателя фракции СДПГ в бундестаге Гернот Эрлер (Gernot Erler) заявил в интервью Deutsche Welle, что разочарован жестким курсом Путина, но не видит при этом риска охлаждения германо-российских отношений на высшем политическом уровне.

DW: Господин Эрлер, некоторые наблюдатели — и в России, и в Германии — обращают внимание на определенное похолодание в двусторонних отношениях после того, как пост президента в третий раз занял Владимир Путин. Как вы оцениваете ситуацию?

Гернот Эрлер: Я бы сказал, что германо-российские отношения оказались «морозоустойчивыми». В них по-прежнему преобладает разумная форма сотрудничества. Это, однако, не исключает некоторой озабоченности в связи с развитием ситуации в России после вступления Путина в должность 7 мая. К сожалению, не оправдались наши надежды на то, что у президента хватит сил, чтобы серьезно отнестись к критике оппозиции и как минимум не ужесточать законы.

Начались преследования оппозиционеров, прежде всего, Сергея Удальцова и Алексея Навального, то есть фигур, которые теперь уже хорошо известны и за рубежом. Принят закон о неправительственных организациях, который вызвал во всем мире критику, поскольку заставляет НПО, имеющие иностранных спонсоров, именовать себя «иностранными агентами».

Это все серьезные процессы, которые, однако, не меняют того обстоятельства, что Россия остается очень важным стратегическим партнером как для ЕС, так и для Германии. Так что имеющиеся трудности не становятся помехой в механизме сотрудничества. И мы по-прежнему надеемся на позитивное развитие, прежде всего, в сфере модернизационного партнерства ЕС, Германии и России, которое нуждается в новых импульсах.

— Но разве немецкое правительство не вынуждено учитывать общественное мнение в Германии, которое весьма критически настроено по отношению к внутриполитическим процессам в России? Как долго смогут германо-российские связи оставаться такими «морозоустойчивыми»?

— В настоящий момент мы имеем дело с двумя процессами. С одной стороны, саммиты, «Петербургский диалог», межгосударственные консультации. Тут царит преемственность, налицо обоюдная заинтересованность в интенсивном партнерстве, которая сильнее тех туч, которые омрачают наши отношения.

С другой стороны, немецкая общественность, германский парламент, которые с критическим вниманием наблюдают за процессами, происходящими в России. И если кто-нибудь хочет убедиться в общности немецких точек зрения на этот счет, то ему достаточно почитать проекты резолюций различных фракций бундестага, в которых говориться о Российской Федерации. У них, может быть, немного разный тон, но по сути своей они идентичны. Но одно дело — общественное мнение, деятельность НПО, контакты с российской оппозицией, и другое — большая политика, в которой преобладает интерес к преемственности.

— А вас не беспокоит усиление национально-патриотической риторики Москвы, тот факт, что Россия и Европа движутся не навстречу друг другу, а, скорее, в противоположные стороны?

— Лично я весьма озабочен последним развитием событий, я надеялся, что после президентских выборов в России начнется диалог с оппозицией, хотя я понимаю, что он возможен не со всеми ее представителями. Но, к сожалению, оказалось, что период между думскими и президентскими выборами был только интермедией, когда были внесены некоторые изменения в законы о выборах и о партиях, на чем настаивала оппозиция. После этого, однако, ей стали затыкать рот, что меня сильно беспокоит.

Это касается и российско-американских отношений после того, как в России  — в ответ на так называемый «список Магнитского» — был принят закон, запретивший американцам усыновлять российских детей. А ведь в последние 20 лет 60 тысяч детей из России таким образом обрели для себя будущее. Все это я считаю чрезвычайно прискорбным. Но в большой политике такие факты не приводят к омрачению отношений и снижению по-прежнему имеющихся шансов на прогресс в модернизационном партнерстве ЕС и Германии с Россией. Такие два процесса сосуществуют параллельно.

— Некоторые немецкие политологи считают, что Россию следует принимать такой, какая она есть, и не прикладывать к ней мерку западноевропейских ценностей. Ведь Германия поддерживает вполне нормальные цивилизованные отношения и с куда более авторитарными странами, например Китаем или Саудовской Аравией. Как вы относитесь к такому тезису?

— Я считаю неправильным постоянно грозить России пальцем. Имея опыт личного общения со многими коллегами в России, я знаю, что такой метод в России не работает. Совсем недавно, в ходе пресс-конференции Путина, мы стали свидетелями, что в такой ситуации раздается ответный огонь. А как, возражают в Москве, обстоят дела с правами человека в Гуантанамо? Какой смысл в том, если все начнут попрекать друг друга имеющимися недостатками и допущенными ошибками? Так мы ни на шаг не сдвинемся с мертвой точки.

Критика всегда должна звучать в конструктивном контексте. Думаю, что критика более всего уместна в дискуссии о будущем России, о вариантах дальнейшего развития, о том, какое государство можно считать успешным. Экономические показатели свидетельствуют о том, что хозяйственное развитие России продолжается хоть и замедлившимися темпами, но все равно более быстрыми, чем в настоящее время в Европе. Тем не менее и такое государство все равно нуждается в модернизации. Об этом можно говорить и без поднятого вверх пальца, но и не обходя в дискуссии острые углы.

Стиль, орфография и пунктуация оригинала сохранены, просьба к читателям — не сигнализировать об ошибках в этой статье — прим. ред.