Что делать с сирийским кризисом? (“The Daily Beast”, США)

В действительности есть три вопроса.

Израильские танки "Меркава" занимают позицию на аннексированных Израилем Голанских высотах, откуда видна сирийская деревня Брека, 13 ноября 2012 г. Израильские войска сделали танковые выстрелы в сторону Сирии 12 ноября, подтвердив "прямые попадания" по источнику миномётного выстрела, который ударил по Голанским высотам, в момент усиления напряжённости вдоль линии прекращения огня. (Джек Гуес / Getty Images)

На вопрос, пришло ли время вмешаться, ответ - "да". С праведным гневом, да. С горечью около 40000 убитых, которые - в этом случае - были убиты ни за что, тоже да. Как мы не видим, что, если мы ответим "нет", - если мы продолжим ничего не делать, если самолёты НАТО останутся на земле и если французские и американские войска, размещённые в Иордании, продолжат стоять ради гипотетического пересечения этой знаменитой "красной линии" химической войны - то 40000 убитых станут 50000... 60000 человек... возможно, еще большим числом? Кто может сказать, чем может закончиться эта кровавая баня, это раскручивающееся разрушение, безжалостный ураган, разбрасывающий после себя трупы?   

И, кроме того, как мы можем не понимать, что настоящий вопрос - уже давно - не в том, следует ли помочь Башару аль-Асаду остаться у власти или же свергнуть его (так как его конец теперь в любом случае является делом решённым; единственный остающийся вопрос - это будет ли он смещён с нашей помощью или без неё, с нашего одобрения или против нашего желания), но в том, станет ли неизбежная победа повстанцев и нашей скромной победой?

Первый сценарий - ливийский, и это единственный сценарий, дающий нам шанс - хотя и небольшой - повлиять на внутреннюю политическую битву, которая последует за падением диктатора. Второй сценарий хуже, так как согласно ему экстремисты будут противостоять демократам, религиозные фанатики - умеренным мусульманам. А прямо сейчас, как можно было ожидать, учитывая реалии на поле боя, всё говорит в пользу первых. И мы не можем сказать, что не были предупреждены.   

Что же можно сделать? Я уже говорил это, и говорю теперь, снова и снова - и я также говорил это в частных беседах с французскими и американскими лидерами, которые захотели это услышать. Главная проблема - в самолётах. Конечно, дело не только в самолётах. В Дамаске, например, есть танки, которые обстреливают фруктовые сады Дарайя и стреляют по домам в Муадамия аль-Чем. И это не говоря про запасы ОМУ, которые, как подозревает Запад - верно или неверно - режим хочет использовать, сама мысль о чём, конечно же, ужасает. Но давайте начнём с самолётов. Давайте начнём с того, что добьёмся, чтобы ни один самолёт не летал над Алеппо, Хомсом, Маарет аль-Нуман или вдоль границы в Рас аль-Айн.

Есть два способа разрешить эту проблему. Посредством введения бесполётной зоны, с турецких баз ВВС, самолётами НАТО - что будет намного легче сделать, чем это было в Ливии, где даже до интервенции нам говорили о якобы неуязвимых зенитных ракетах Муаммара Каддафи. Или же посредством предоставления необходимого оружия повстанцам, чтобы они смогли сами взять воздушное пространство под контроль, как они это сделали 11 сентября в аль-Букамаль, в провинции Дейр Эззор, и как всё ещё пытаются сделать в Менаг, на севере, в 20 или около того аэропортах - как военных, так и гражданских - с которых взлетают самолёты, чтобы сеять смерть в сельской местности. Я знаю, что оба варианта обсуждаются начальниками штабов. Но у них нет политической санкции. У них нет, другими словами, пилота, который бы направлял самолёт по правильному большому политическому курсу.

Возьмут ли США лидерство на себя? Или Турция? Франция? Кто знает?

И последнее, что делать в связи с вето Китая и особенно России в Совете безопасности ООН? Ответ: сделать то, что американцы сделали в Ираке, то есть проигнорировать эту помеху, которая со временем станет лишь неудачной шуткой (это не самый славный пример, но по крайней мере он доказывает, что это можно сделать и что аргумент о вето России, в лучшем случае, является фальшивой отговоркой). Сделать то, что американцы и их союзники сделали ранее, в Косово. (Эта война была справедливой; а первая из двух упомянутых была благородной; так что нет причин не сделать ясный правовой прецедент.) Или же сделать то, что был готов сделать Николя Саркози в Ливии с того момента, как он признал Национальный переходный совет (НПС) единственной легитимной властью новой Ливии. ("Я надеюсь, что у меня есть благословение ООН", - сказал он в моём присутствии в своём кабинете трём удивлённым представителям НПС. "Но если я его не получу, то гуманитарный кризис - как и ваша собственная легитимность с этого момента - позволяет мне сражаться применительно к этому случаю против международной коалиции, и позволяет мне отдать приоритет священному долгу спасти людей, стоящему выше необходимости уважать международное право, которое сошло с ума".)  

Мы находимся в такой точке в Сирии. Это точно такой же момент для нас. Теперь, когда французы, а за ними британцы и американцы - и совсем недавно Лига арабских государств - признали объединённую оппозицию как единственного представителя массово убиваемого народа, ничто больше (или почти ничто) не может остановить нас, чтобы проигнорировать эти вето, которые история, несомненно, строго осудит.     

У русских у самих есть союзники, которые в момент, когда я пишу это, пытаются показать им абсурдность - дипломатическое самоубийство - создания препятствий, которое, если оно продолжится, в конце концов изолирует их в регионе. Владимир Путин не станет умирать за Тартус. И Асад - это не Каддафи. Можно лишь надеяться, что Франсуа Олланд, Дэвид Кэмерон и Барак Обама решат понять это, понять последствия  этого и - посредством помощи выжившим сирийцам - решат также спасти свою собственную честь.

Переведено с французского.