Нравственная дилемма Воссоединения: не путать интересы шляхты с национальными

Семён Уралов

Шеф-редактор проекта "Однако. Украина". Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года работает в политических, предвыборных и корпоративных проектах на Украине и в России. Сфера интересов: реинтеграция на постсоветском пространстве; внутреннее устройство советского, постсоветского, западного обществ и политических систем; реальная политика. «Журналистом стал под влиянием внешних обстоятельств – после кризиса 2004 года, когда Украина начала двигаться к точке невозвращения".

Каждое обсуждение практики Воссоединения рано или поздно упирается в вопрос — а что делать с теми самыми национальными элитами, которые, как оказывается, являются одним из самых главных тормозов реинтеграции?

И следующий вопрос: а как поступать с пресловутыми нацэлитами в случае, когда уже вроде и Таможенный союз есть, и население «за», — а местная шляхта намертво цепляется за свой суверенный статус? И, в конце концов, возникают сомнения уже нравственного порядка: а не уподобимся ли мы «пиндосам» с его Госдепартаментом в желании лезть со своим уставом в чужой монастырь?

Ничего не скажешь, дилемма в общем-то понятная. К тому же очень русская, потому что искать нравственность в политике и истории — наша добрая традиция со времён Бориса и Глеба. 

И именно в разрешении этой дилеммы, которую можно сформулировать в стиле Дейла Карнеги – «как запустить паровоз Воссоединения, но при этом не опиндоситься», – и заключается главный вопрос идеологии воссоединения. 

Не надо думать, что мы оказались в какой-то уникальной ситуации. Не первый раз в мире разрушаются империи, не первый раз восстанавливаются. Бывало, и через 10 лет, а бывало, и никогда. Нет никаких объективных политических законов — как сделаем, так и будет. Это потом историки будут изучать и доказывать объективность тех или иных процессов.

Итак, первая часть дилеммы: в чужой монастырь со своим уставом не суются. Это означает, что мы признаём сложившийся статус-кво и право на суверенитет «незалежных» государств вроде той же Молдавии или Украины. Это в теории. Но в реальности в вопросах Воссоединения приходится иметь дело не с суверенитетом государств, а с вполне конкретными интересами вполне конкретных нац. Элит — местной шляхты.

И когда деятельность элит – как, например, в России, Белоруссии и Казахстане – направлена на укрепление государства, то, собственно, и нет проблем с регинтеграцией. Но в большинстве случаев мы имеем дело с национальными элитами, которые, наоборот целенаправленно ослабляют и уничтожают институт государства. Кто-то за счёт манипуляций с бюджетными потоками, кто-то за счёт банкротства прибыльных активов, кто-то и вовсе ради повышения личного рейтинга готов разрушить само государство и потерять территории — как это происходит, например, с Грузией. Какими бы ни были действия национальных элит — они всё равно ведут к тому, что государство теряет собственность и активы, теряет управление экономикой и, в конце концов, ведёт к внешней зависимости шляхты от того государства, где находятся её активы.

Поэтому в большинстве случаев суверенитет в понимании национальной шляхты и суверенитет с точки зрения укрепления государства — никак не совместимы. Вот один из последних украинских случаев: начиная с 2013 года начинается приватизация речных и морских портов. Вопрос: зачем это делать, если отрасль сама по себе не только прибыльна, но и привлекательна для инвестирования откуда угодно? Логика государственного суверенитета прямо конфликтует со шляхетским его пониманием.

Поэтому на самом деле нет никаких «чужих монастырей»: и Молдова, и Украина, и Киргизия, и Белоруссия, и Россия — это всего лишь части целого, которые по стечению обстоятельств обрели разные формы автономного существования.

Просто в каких-то национальных осколках сформировался политический класс, понимающий, что такое государственный суверенитет, а в каких-то политический класс понимает суверенитет как персональную (клановую) безнаказанность. Обычная лотерея — кому-то свезло, а кому-то нет.

Итак, мы имеем дело с интересным постсоветским синдромом: в разных национальных осколках образовалась разная по типу национальная шляхта.

Но, в отличие от национальной шляхты, настроения у народа в самых разных национальных осколках в большинстве своём одинаковы. На всём постсоветском пространстве – за исключением компактных территорий, приобретённых по результатам Великой Отечественной, – в вопросе Воссоединения витают одни те же настроения. Где-то народ растерян в вопросах интеграции — но доверяет российскому Президенту, больше чем национальным лидерам (как, например, в Молдавии). Где-то (как, например, в Киргизии или на Украине) более половины населения прямо поддерживает новые формы союза.

По состоянию на сегодня мы имеем дело с достаточно гомогенным населением, которое готово и хочет жить в более справедливом и более глобальном объединении, чем их национальный осколок. Причём во всех случаях народ хочет, чтобы это объединение  включало малую родину и обязательно Россию — как наибольший национальный осколок, без которого части никогда не станут целым.

Нравится это или нет, но мяч на поле тех элит, которые первыми вернулись в сознание. На данный момент можно констатировать, что только у элит государств-основателей Таможенного союза — России, Беларуси и Казахстана — есть хоть какое-то понимание, что и как нужно делать в политике Воссоединения.

И у элит такого типа есть союзник прямо на местах — общественное мнение. Пока что оно отражается в виде соцопросов и ожиданий. Значит, общественное мнение необходимо не только изучать, но придавать ему политическое импульс. Что толку от того, что 55% граждан Украины всегда хотят новых форм союза с Россией, до тех пор, пока это мнение не стало легитимным политическим инструментом?

Национальная шляхта поймёт, что необходимо что-то менять, только после того, как она почувствует давление не только со стороны «старших братьев», но и со стороны собственного народа.

Причём вторая часть дилеммы — как не зайти далеко и не уподобится Госдепартаменту — разрешается очень просто. Не нужны никакие манипуляции вроде цветных революций — ведь нам необходимо лишь показать, что национальная шляхта действует не в интересах народа, которым она правит. И требования проведения референдума по практическим вопросам Воссоединения (Таможенный или Евразийский союз, единая армия и валюта и так далее)  не являются вмешательством во внутренние дела национального осколка – как бы это ни пыталась преподнести именно таким образом местная шляхта.

Более того — если шляхта будет препятствовать такому референдуму, то количество сторонников Воссоединения будет только расти, потому что в таком случае будут видны истинные мотивы нацэлиты.

Убеждён, что в большинстве случаев до референдума дело даже не дойдёт. Национальная шляхта, которой нельзя отказать в умении выживать в любой среде, уже на втором шаге поймёт к чему ведёт такой сценарий, и сразу же расколется – на тех, кто захочет стать национальным героем Воссоединения, и тех, кто будет пытаться сопротивляться и сохраняться статус-кво. Дальше начнётся повсеместное предательство и, как следствие, обновление элит. Причём обновление в первую очередь за счёт регионов — которые, как обычно, превратились в дойную корову для национальных столиц, будь это Кишинёв или Киев.

Для, того чтобы не уподобляться Госдепартаменту, надо просто помнить одну простую истину: мы не сделали ничего такого, за что может быть стыдно. Мы ещё даже не восстановили утраченное. Ну, а в официальной версии можно цитировать слова канцлера ФРГ Вилли Брандта «Даже если на территории Германии и существуют два государства, друг другу они не являются зарубежной территорией. Их взаимные отношения могут строиться лишь особенным образом».