Место грез, источник подлости: как иностранные кинофильмы изображают Америку ('the Atlantic', США)

Макс Фишер 

Молодая китайская пара прибыла в Нью-Йорк, они полны надежд, но испуганы. Кадр из сериала «Пекинец в Нью-Йорке» (A Beijinger in New York)

В феврале 2006 года государственный секретарь США Кондолиза Райс отправилась в разочарованный прошедшими выборами Египет, чтобы встретиться с президентом Хосни Мубараком, который несколько месяцев до визита бросил вызов как народной воле Египта, так и «программе свободы» президента Джорджа Буша-мл., объявив победу на перевыборах с оскорбительно невероятными 89% голосов избирателей. В Вашингтоне поездка стала началом конца продвижения демократической политики Буша: Райс, которая большую часть 2005 года открыто подталкивала Мубарака к демократическим реформам, тем не менее упрочила связи с египетским диктатором, который был важным союзником США по борьбе с терроризмом и в процессе мирного урегулирования в израильско-палестинском конфликте. Вероятно историки (и сторонники) будут на протяжении десятилетий спорить, до какой степени Буш видел своей миссией пропаганду демократических идеалов по всему миру. Однако визит Райс 2006 года стал сигналом, что США будут продолжать свою многолетнюю практику поддержки полезных диктаторов, что стало наибольшим отклонением от мечты Америки о демократическом универсализме по версии Буша.

С каким бы вниманием египтяне ни следили за визитом Райс, многие из них в то же время толпились на входах в кинотеатры, чтобы увидеть ее в гораздо более пикантной роли: танцующей танец живота. В фильме «Ночь падения Багдада», фарсе с удивительно сложным геополитическим и даже фрейдистским подтекстом, горстка египетских мужчин страдает от чувства безысходности и паранойи, вызванными американским вторжением в Ирак, опасаясь, что оно скоро повторится в Египте (подзаголовок гласит: «А вдруг ты следующий?»). Этот фильм, вызвавший много споров в Египте, вероятно сам по себе не особенно примечательный показатель глобального, или даже египетского, популярного восприятия Америки. Но он является частью обширного и разнообразного ряда зарубежных фильмов, в которых показаны США и американцы в удивительно однообразной манере.

В фильме «Ночь падения Багдада» школьный учитель, полагая, что оккупация неизбежна, просит своего лучшего ученика разработать оборонительное супер-оружие. Ученик соглашается и даже женится на дочери своего учителя. Когда он не может исполнить супружеский долг в первую брачную ночь, он фантазирует о Райс, танцующей танец живота. Он преодолевает свои проблемы, когда его молодая жена переодевается в морского пехотинца США по имени Джек.

«Студент ненавидит представителей американского государства, поэтому он побеждает их в постели в виде Райс. Райс всегда приезжает в Египет, чтобы читать нам лекции. Это как фантазировать о вашей учительнице в шестом классе, — объяснил режиссер фильма газете Вашингтон Пост. — Я чувствовал, что такое событие, как падение Багдада, нельзя было не прокомментировать. ... Все, что мы, арабы, могли сделать, это сидеть и смотреть его по телевизору. В результате я решил сделать фильм об импотенции. Этим все сказано».

Да, фильм был комедией, и видимо довольно популярной в Египте. (Вы можете посмотреть его на YouTube, хотя там нет субтитров) Вашингтон Пост пересказывает некоторые из его шуток, все в сухом, самоуничижительной стиле, который вероятно типичен для египетского юмора:

Когда учитель хочет повысить моральный дух своего ополчения, он создает видео достижений Египта начиная с войны 1973 года. Все достижения сводятся к единственному голу в футбольном матче, в котором Египет сыграл вничью со своим противником. Он встречается с генералом, чтобы спросить его о разработке оружия, но офицер говорит, что военная промышленность занимается производством зонтиков. Знакомый говорит, что Египет уже обладает оружием массового уничтожения: он знает, что это так, потому что во всей стране отключили электричество, когда вся энергия была направлена на обогащение урана.

Сюжет фильма оказывается менее смешным. Школьный учитель, читая о скандале в иракской тюрьме Абу-Грейб, боится, что его дочь будет изнасилована солдатами США. Когда американцы наконец вторгаются в Египет ближе к концу фильма, один египтянин, который идет их приветствовать, застрелен.

«Проблема не только в том, что египетские мужчины импотенты, а также в том, что они феминизированы: американское господство превращается на экране в сексуальное доминирование над арабскими мужчинами (на это не намекают, а говорят довольно прямо), — написала в свое время арабский блоггер-феминистка. — В одной из ключевых сцен фильма, в момент разочарования и поражения, главный герой говорит, что так как они не смогли изобрести оружие, им остается только идти на коленях перед вторгнувшимися американцами, поднять руки, и говорить на английском языке: «Пожалуйста, не надо меня насиловать»».

Американское господство видится настолько угрожающим, настолько всеобъемлющим и настолько удушающим, что оно приобретает в фильме «Ночь падения Багдада» явное сексуальное качество, которое воздействует на египетских мужчин (но не на женщин, вы заметите) лично. «Чувство бессилия в отношении американцев является общим чувством», — рассказал египетский обозреватель газете Вашингтон Пост, отметив, что подобные темы страха и беспокойства по отношению к США были распространены после вторжения в Ирак в египетской масс-культуре, а также то, что ряд египтян раскритиковал их, как «детский лепет» с целью свалить египетские проблемы на внешние силы.

В иностранных фильмах часто касаются темы внутренней и внешней политики США, американского общества и культуры или просто мимолетных, но запоминающихся эпизодов пересечения своей страны с самой богатой и могущественной державой на Земле. Хотя каждый фильм является уникальным, также как и различие национальных подходов и представлений, которые они показывают, взятые вместе они являются напоминанием о распространенной политической и культурной роли Америки в мире, которая так часто и с такой многосторонностью рассматривается в зарубежных фильмах. Они открывают окно в очарование мира Америкой, его антагонизм американской власти и восхищение американской культурой, его принятия американской мечты и отказ от того, что часто изображается как американская гегемония.

В фильме «Ночь падения Багдада» затрагивается несколько общих тем того, как иностранные фильмы изображают США, некоторые из которых вы, возможно, сами видели в картине «Реальная любовь», британской романтической комедии 2003 года. В фильм, сюжет которого построен в основном вокруг того, как скучные британцы учатся принимать любовь, включена одна весьма геополитически заряженная сцена. Хью Грант естественно играет главную роль, пусть и премьер-министра Великобритании. После того как Грант обнаруживает, что президент США делает нежелательные знаки внимания коллеге Гранта, к которой тот неравнодушен, он публично упрекает и президента, и Америку. «Особые отношения по-прежнему очень особенные», - говорит президент Билли Боб Торнтон на пресс-конференции в Лондоне. «Я боюсь, что они стали плохими отношениями», — отвечает премьер-министр Хью Грант под вздохи зрителей и усиливающуюся музыку.

Отношения, основанные на том, что президент берет себе все, что хочет, и как бы невзначай игнорирует все то, что действительно важно для, хм, Великобритании. Может быть мы маленькая страна, но в то же время мы и великая страна. Страна Шекспира, Черчилля, Битлз, Шона Коннери, Гарри Поттера и правой ноги Дэвида Бекхэма. Да и левой ноги, если на то пошло. И друг, который ведет себя как хулиган, нам больше не друг. А так как на хулиганов действует только сила, начиная с этого момента, я буду готов к тому, чтобы быть намного сильнее. И президент должен быть готов к этому.

Сцена, потенциально несколько резкая для американских зрителей, возможно явилась отражением британского скептического отношения к руководству США, которое в Великобритании явилось следствием вторжения в Афганистан в 2001 году и гораздо более непопулярного - в Ирак всего за восемь месяцев до премьеры «Реальной любви». Такое скептическое отношение переносится на британских политиков, которые воспринимаются слишком услужливыми перед американской мощью, и которое Хизер Хорн в журнале Атлантик назвал «Британский синдром Блэр-сожаления» за поддержку премьер-министром Тони Блэром войны в Ираке, которая иногда рассматривается как американская катастрофа, в которую Великобритания была несправедливо втянута. Это синдром сохраняется в британской политике, в которой лидеры, производящие впечатление, что им слишком уютно со своими коллегами из США, обвиняются в том, что они позволяют превратить Великобританию в 51-й штат Америки.

При всей подозрительности и даже вызове показанных в «Реальной любви» и «Ночи падения Багдада» сцен, другой египетский фильм 1993 года «Амрика Шика Бика» (иногда переводится как «Американская Абракадабра») представляет аналогично переполненный противоположный конец спектра: погоню за американской мечтой. С драмой, присущей возрасту возмужания, группа молодых египетских мужчин преследует свою собственную мечту иммиграции в США, их миссия изображается настолько сакральной, что они даже так и не достигают ее. Они нанимают кого-то, чтобы он перевез их через Атлантику, а он вместо этого обманом устраивает их на черную работу в Румынии. Там у них наступает момент истины, выраженный пением «Песни Америки», что эмиграция не решит их проблем и что глупо гоняться за тем, что находится за пределами досягаемости. Можно сказать, что мораль звучит как: «то, что мы называем американской мечтой живет в каждом из нас, а не в далекой стране».

Если вы удивлены, что та же страна, которая произвела «Ночь падения Багдада», сняла «Амрика Шика Бику», удивляться не стоит: эти явно противоречивые представления об одной и той же Америке являются типичными, порой даже в пределах одного повествования. Чрезвычайно популярный 21-серийный китайский сериал «Пекинец в Нью-Йорке», снятый в 1993 году и набравший высокий рейтинг, отразил суть этого противоречия, которое по-видимому находится в центре восприятия США иностранцами. В нем рассказана история (вымышленная, основанная на романе-бестселлере 1991 года) молодой китайской пары, которая переезжает в Нью-Йорк, полная надежды и тревог от прибытия в Америку. Лос-Анджелес Таймс назвал его «электронная аллегория спектра от любви до ненависти, которая окрашивала китайско-американские отношения за последние полвека». Как сообщил газете партийный чиновник по культуре: «Каждый человек несет в себе американскую мечту, но мы все еще не знаем, как она выглядит в действительности». (Конечно Китай сильно изменился с 1993 года, но так могут по-прежнему считать в некоторых частях сегодняшнего мира, в котором головокружительное развитие и бесконечные межкультурные обмены все же не приблизили образ Америки.)

В первой же сцене «Пекинца в Нью-Йорке», когда супруги прибывают в поражающий своими размерами аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди, жена беспокоится, что ее тетя не приедет забрать их, как обещала. «Не волнуйся, — говорит ей муж, — твоя тетя уже американизировалась к этому времени, а американцы всегда держат свои обещания». Проходят годы, и пара распадается под давлением американского благополучия и соревновательного принципа добейся-всего-сам, которые раньше их привлекали. Их дочь с нетерпением вылетает в США, чтобы присоединиться к ним, но становится наркоманкой (фильм все-таки произведен на китайском государственном телевидении). Некоторые эпизоды не такие тяжелые; когда отец видит, что его дочь обнимается с белым парнем, он к своему стыду приходит в ярость и наговаривает лишнего директору школы и родителям белого мальчика. Китайский писатель, который смотрел сериал в то время, позже объяснил, как в книге изображался данный инцидент:

В книге она говорит родителям, что когда они оставили ее одну в Китае — это было тогда обычным делом — Писатель в частности описывает противоречивый опыт желания стать американцем и в то же время сохранить свою культурную чистоту против иногда развращающего влияния американской культуры. Это чувство по-видимому повторяется с определенной частотой в иностранных фильмах про Америку. «Зов Шанхая», глупая, снятая по всем правилам романтическая комедия передает эту идею в обратном направлении. Она изображает китайско-американского (полностью американизированного, по крайней мере, во втором поколении) бизнесмена, который отправляется в командировку в Китай. Хотя он считает, что страна будет бедной и отсталой (возможно отражая определенные китайские опасения по поводу того, как они воспринимаются в Америке), он обнаруживает, что она так интересна и заманчива, что он планирует остаться. Еженедельник Вэрайети сравнивает его персонажа с сиротой, который обнаруживает, что его родители, которые, как он думал, были нищими, оказались рок-звездами. Американцы, приехавшие в Китай в командировку, показаны эксцентричными (чудак бизнесмен, который, глотнув чая, говорит, что он «влюбился в китайскую культуру»), самовлюбленными и немного жадными (руководитель, который называет Китай «страной возможностей»), и добродетельными и надежными (помощница и объект его влюбленности, которая убеждает главного героя остаться). Все три персонажа все-таки находят свое место в Китае.

Совместный американо-китайский фильм, который был показан на кинофестивалях в США, но получил широкий прокат только в Китае, кажется имел противоположный «Пекинцу в Нью-Йорке» эффект, подтверждая возможность для американцев найти себя в Китае (включая китайско-американского главного героя) и саму американскую мечту, которой, как обнаруживает главный герой «Зова Шанхая», достаточно и в Китае. Тем не менее оба фильма при всех их различиях, окрашенных драматическими изменениями в Китае и американо-китайских отношениях с 1993 года, по-видимому раскрывают похожие темы: американо-китайскую культурную пропасть, большие ожидания китайцев, которые эмигрируют в Америку, а также чувство потери, которое они испытывают, и вопрос о том, кто может получить доступ к американской мечте.

Иногда, правда, Америка изображается в зарубежных фильмах в более простых и слащавых тонах. Немецкая комедия 1977 года «Строшек» изображает странных немцев, которые пытаются разбогатеть в Америке, но в итоге сталкиваются с культурными различиями: ружья и замороженные индейки, два отличительных американских образа, появляются к концу фильма. Огромная индустрия индийского Болливуда — страна производит больше фильмов ежегодно, чем любая другая, включая США, — все чаще ставит фильмы в Америке. Ее города, особенно Нью-Йорк, создают гламурную декорацию кинофильмам, которые часто озабочены богатством и приторно сладким сюжетом о том, как добиться большего и ничего не упустить от жизни. Эти декорации достаются недёшево, особенно индийским кинематографистам, которые обычно стремятся подчеркнуть пространство, что означает, что оно должно что-то значить для аудитории.

Даже британская романтическая комедия «Реальная любовь», хотя и относительно сложная по форме и предоставленная аудитории, по-видимому хорошо знакомой с американской действительностью, не может не предаваться американской мечте. Молодой неуклюжий британец-неудачник тратит свой последний цент, чтобы улететь в Америку, где, как он считает, он сможет найти множество красивых молодых женщин, стремящихся познакомится с ним. Друзья говорят ему, что он сошел с ума, и когда в декабре он попадает в Милуоки и просит водителя такси отвезти его в «просто средний американский бар», кажется, что они оказались правы. Через несколько минут, однако, три кокетливые, великолепные, много пьющие, заманчиво одетые супермодели облепляют его, покупают ему напитки и отвозят его домой в свою квартиру с одним матрасом.

Это нарочито глупая сцена, откровенно гротескная и явно задуманная как сатира; и все же шутка имеет смысл только в том случае, если аудитория знакома со стереотипами об американской выпивке, американском сексе и американских женщинах. К сожалению, эти стереотипы порой подвергали опасности американских женщин за рубежом, так как им приходилось отбиваться от мужчин, которые считали, что к их приставаниям относятся благожелательно или по крайней мере терпимо. В совершенно другом смысле настоящие американские женщины имеют нечто общее с беллетризованными египетскими мужчинами из «Ночи падения Багдада» или молодой парой из «Пекинца в Нью-Йорке»: они являются жертвами того, как Америка по-видимому иногда влияет на людей в других странах. Конечно, существует и американская эмиграция за рубеж, такая как в фильме «Зов Шанхая», которая пользуется остаточным свечением американской мечты, так высоко ценимой во всем мире. Но это часть той сложности и неоднозначности зарубежных фильмов и того, как они изображают Америку. Их образы, основанные на реальности, стереотипах и мифах, иногда становятся реальностью сами по себе. Америка кажется вызывает сильные, сложные эмоции у людей; вот возможно почему они продолжают толпится в кинотеатрах, чтобы увидеть эту страну и ее народ на экране.