ОКО ПЛАНЕТЫ > Статьи о политике > Секреты «цветных революций»

Секреты «цветных революций»


26-09-2012, 18:18. Разместил: poisk-istini

Секреты «цветных революций»

Современные технологии смены политических режимов

Двадцать огромных томов никогда не сделают революции; ее сделают маленькие брошюрки по двадцать су

Вольтер

Мирный переворот не терпит импровизаций.

Джин Шарп

 

 

 У «цветных революций» много секретов. Один из них — фено­мен «мягкой власти» (soft power). В современных условиях фраза Напо­леона Бонапарта «одно слово стоит не­скольких дивизий» получила красно­речивое подтверждение в целой серии «цветных» переворотов. Не претендуя на исчерпывающий анализ роли «мяг­кой власти» в переформатировании политической карты мира, в борьбе за сферы влияния, остановимся на на­иболее значимых моментах этой кон­цепции применительно к «цветным революциям» (ЦР).

Природа «мягкой власти»

Авторство теории «soft power», не со­всем верно переведенной на русский язык как «гибкая власть», принадлежит весьма интересному человеку — про­фессору Публичной административной Школы им. Дж. Кеннеди в Гарвардском университете, члену американской Академии искусств и наук и Диплома­тической академии Джозефу Сэмюэлю Наю. Следует почеркнуть тесную связь этого человека не только с академиче­ской средой, но и с миром практиче­ской политики и разведсообществ. Уже в начале своего пути в науке этот вы­пускник Принстонского университета (а затем — докторант и преподаватель Гарварда) был удостоен премии Сесила Родса, известного апологета мирового господства Великобритании, создателя алмазной империи «De Beers» и дейст­вующей до сих пор закрытой структу­ры под названием «Группа» (или «Мы»). Кстати, согласно завещанию Родса, после его смерти в 1902 году около

3         миллионов фунтов (!) было передано на учреждение студенческих стипен­дий и профессорских грантов. Причем, в завещании было оговорено, что сти­пендии предназначены для уроженцев европейских стран, США и британских колоний «с лидерскими наклонностя­ми» в рамках программы воспитания президентов, премьер-министров и иных высокопоставленных деятелей, которым «предстоит управлять нация­ми и миром»[1].

 

ПОНОМАРЕВА Елена Георгиевна — профессор МГИМО(У) МИД России, доктор политических наук. Продолжение. Начало см. «Свободная Мысль». 2012. № 1/2.

 

В дальнейшем свою научную деятель­ность Дж Най успешно совмещал с ра­ботой на высоких правительственных должностях. В 1977—1979 годах он яв­лялся помощником заместителя госсек­ретаря США по вопросам поддержки безопасности, науки и технологии, председателем группы Национального совета безопасности по вопросам нерас­пространения ядерного оружия. В ад­министрации Б. Клинтона он работал помощником главы Пентагона по меж-

дународной безопасности, возглавлял Национальный совет по разведке США, а также представлял США в Комитете по вопросам разоружения при ООН. В ходе президентской кампании Дж. Керри Дж. С. Най претендовал на место совет­ника по национальной безопасности.

Помимо этого создатель концепции «мягкой силы» являлся старшим чле­ном Института Аспена (США), директо­ром Аспенской стратегической группы и членом Исполнительного комитета Трехсторонней комиссии, участником ряда заседаний Совета по международ­ным отношениям. Из всех этих учреж­дений наименее известен, пожалуй, Ин­ститут Аспена. Он был основан в 1950 году миллиардером Уолтером Пап­ке — одним из инициаторов принятия директивы 68 Совета национальной безопасности, закрепившей доктрину «холодной войны». Сегодня Институт возглавляет Уолтер Исааксон, бывший председатель и главный исполнитель­ный директор CNN и журнала «Time», а в Совет правления входят многие знаковые фигуры. В их числе — принц Саудовской Аравии Бандар бин Сул­тан, бывшие госсекретари США Мадлен Олбрайт и Кондолиза Райс, президент корпорации «Дисней» Майкл Айснер, заместитель Генсека ООН Олара Отуну, бывший глава Совета ЕС и НАТО Хавьер Солана и др.[2] Иными словами, Аспенс- кая группа — это закрытый политиче­ский клуб высокопоставленных поли­тиков, разрабатывающих стратегии мироустройства.

Кроме того, в свое вре­мя Най директорствовал в Институте исследований безопасности «Восток— Запад» и в Международном институте стратегических исследований. Наконец, при Б. Обаме его привлек­ли сразу в два новых ис­следовательских проекта: в Центр за новую амери­канскую безопасность и в Проект реформы национальной без­опасности США. Следует отметить, что подобные переходы из науки в поли­тику, из политики в разведку, из раз­ведки в науку и т. п. — широко распро­страненная на Западе практика, целью которой является максимально широ­кое продвижение интересов тех или иных элитных групп. Подобные Наю карьеры в разное время сделали такие разные (но вместе с тем — показатель­ные) персонажи, как Зб. Бжезинский, Г. Киссенджер, М. Макфол.

Что же касается концепции «soft power», то в теоретических выкладках доктора Ная даже для неискушенного читателя очевидна четкая практическая значимость, а именно — разработка механизма закрепления и расширения гегемонии Запада и прежде всего — США: не случайно презентация пере­вода на русский язык его книги «Soft
power» («Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике») проводи­лась в 2006 году под эгидой посольства США в Московском центре Карнеги.

Что же касается самой теории, то следует заметить, что Най не сформу­лировал чего-либо принципиально но­вого. Различные способы воздействия на сознание, методы ненасильствен­ной обработки властных и иных групп известны давно: о них в разное время писали Н. Макиавелли и французские энциклопедисты, Г. Торо и М. Ганди, Т. Лири и Р. Уилсон и др. Достижение Ная состоит в том, что он сумел не толь­ко концентрированно и емко описать природу, роль и значение «мягкой влас­ти», которая сыграла определенную роль в «холодной войне», но и опреде­лить ее поистине неограниченные воз­можности в ХХ! веке. И эта работа про­должается: как известно, в настоящее время Най формирует повестку «умной власти»[3] для нынешней администрации Белого дома, понимая ее как «способ­ность объединять в различных контек­стах жесткие и мягкие ресурсы власти в успешные стратегии»[4].

Главный смысл «soft power» заклю­чается в формировании привлека­тельной власти, то есть в способности влиять на поведение людей, опосредо­ванно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда бы не сделали. Такой власть становится, основываясь не только на убеждении, уговаривании или способности подвигнуть людей сделать что-либо при помощи аргумен­тов, но и на «активах», которые проду­цируют ее привлекательность. Достичь этого, по мнению Ная, возможно, ис­пользуя «власть информации и обра­зов», власть смыслов. Иными словами, ядро «soft power» — нематериальность, информативность и подвижность[5].

В свою очередь создание «привле­кательности» невозможно без линг­вистического конструирования, без интерпретации реальности, без акцен­тирования внимания на взаимно про­тивоположных оценочных суждениях (типа: Бог—Дьявол, добро—зло, свобо­да—рабство, демократия—диктатура и т. д.). Причем именно проводники «мягкой власти» определяют, что есть «хорошо» или «справедливо», какая страна становится изгоем или образ­цом демократической трансформа­ции, подвигая тем самым остальных участников политического процесса соглашаться с этой интерпретацией в обмен на поддержку со стороны субъ­екта «soft power».

«Оседлать историю» (Ф. И. Раззаков), как убедительно доказала практика, не­возможно лишь силовыми методами. Поэтому в современных условиях столь важной оказывается сила «мягкой вла­сти», проявляющаяся как особый тип влияния, особый вид власти, непосред­ственно связанный с информационной революцией самим объемом информа­ции и его ростом по экспоненте, а также со скоростью и широтой распростра­нения этой информации, благодаря новейшим коммуникативным техно­логиям. Информационная революция позволяет «перекодировать» сознание, начиная с изменения исторической памяти и заканчивая миром символов- смыслов. При этом именно смысло­символический мир оказывается наибо­лее значимым: в значительной степени именно на него и ориентируется соци­альная память общества, позволяющая ему противостоять как разрушению из­вне, так и самоуничтожению.

В историческом плане человек все­гда существовал в трех измерениях: в мире реальном, мире информацион­ном и мире символическом. Однако в настоящее время новые технологии и «коммуникации оказывают столь мощ­ное воздействие на сознание, что ре­альные действия и события как будто становятся значимыми лишь тогда, ко­гда они представлены в средствах мас­совой информации»[6]. Реальностью ста­ло активное участие СМИ в изменении, переформатировании символического мира. Необходимо помнить, что в лю­бом обществе «одновременно с рефор­мами, переворотами и революциями, происходят и так называемые символи­ческие революции (курсив мой. — Е. П.), которые призваны резко изменить кар­тину мира. При этом осуществляется ра­дикальный пересмотр “символического капитала”, который накапливался в рам­ках предыдущего этапа истории».

Изменение символических иерар­хий, свойственное символическим революциям, протекает примерно по следующей схеме:

—происходит смена сакральной зоны: общество снимает защиту от сво­их прошлых «богов» — разворачивает­ся критика, которая расчищает место для «богов» новых;

—новая сакральность воплощается в точном отборе символов — проис­ходит смена названий городов, улиц, замена памятников и т. п.;

—как результат предыдущих этапов осуществляется смена зоны агрессии: общество меняет иерархию в системе «друг—враг»;

—старые тексты теряют свою акту­альность; производится большое коли­чество новых идеологических текстов, призванных обосновать смену поли­тических декораций;

—на политическую сцену выходят специалисты по вербализации реаль­ности — журналисты, писатели, ученые;

—символические процессы, кажущи­еся неуправляемыми, на самом деле чет­ко направлены к определенной цели[7].

Кроме того, «природа манипулиро­вания сознанием состоит в наличии двойного воздействия: наряду с откры­тым сообщением манипулятор посы­лает адресату закодированный сиг­нал, надеясь на то, что он разбудит в сознании адресата те образы, которые нужны манипулятору. Это скрытое воз­действие опирается на “неявное зна­ние”, которым обладает адресат, на его способность создавать в своем созна­нии образы, влияющие на его чувства, мнение и поведение. Искусство мани­пуляции состоит в том, чтобы пустить процесс воображения по нужному рус­лу, но так, чтобы человек не заметил скрытого воздействия»8.

«Мягкая сила» как раз и предпола­гает работу с сознанием посредством информации, знаний и культуры, ис­пользуя как краткосрочные, так и дол­госрочные стратегии. «В краткосроч­ном периоде, который, как правило, не превышает нескольких месяцев, наиболее эффективными инструмен­тами являются СМИ, традиционные и новые социальные медиа, с прису­щими им возможностями и ограниче­ниями. В долгосрочной перспективе “мягкая власть” в меньшей степени за­висит от риторики, но больше связана с практикой: государства, имеющие более привлекательные для остальных модели развития, подтвержденные уровнем жизни, экономическими и социальными достижениями, с боль­шей вероятностью будут пользовать­ся авторитетом и одобрением. В дли­тельной перспективе эффективными инструментами “мягкой власти” для государства являются, во-первых, пре­доставление услуг высшего образова­ния. Во-вторых — развитие наук, в том числе общественных, основная задача которых заключается в производстве смыслов — теорий и концепций, ле­гитимизирующих позицию и взгляды этого государства».

8Цит. по:Ф. И. Раззаков. Другой Владимир Вы­соцкий. Темная сторона биографии знаменитого ар­тиста. М., 2011. С. 20, 57.

Совокупность этих стратегий фор­мирует способность «мягкой власти» «воздействовать на систему социокуль­турных фильтров или “матрицу убеж­дений”, составляющих целостность субъективного восприятия объекта, по отношению к которому применя­ется данный тип воздействия. Таким образом, “мягкая власть” тесно связана с дискурсом, с трансляцией информа­ционного сообщения с целью подтол­кнуть реципиента к его прочтению в определенном ключе и, в конечном итоге, заставить его изменить свое поведение»9.

Конкретные последствия подобных умозаключений не заставляют себя ждать. По словам Дж. Ная, «идеалы и ценности, которые Америка “экспорти­рует” в умы более полумиллиона иност­ранных студентов, которые каждый год обучаются в американских университе­тах, а затем возвращаются в свои род­ные страны, или в сознание азиатских предпринимателей, которые возвраща­ются домой после стажировки или ра­боты в Силиконовой долине, направле­ны на то, чтобы “добраться” до властных элит». В долгосрочной стратегии «мяг­кая власть» посредством одного только образования «позволяет сформировать определенное мировоззрение у ино­странных гостей, отражающее ценно­стные ориентации самого принимаю­щего государства (курсив мой. — Е. П.) и позволяющее рассчитывать на благо­приятное отношение к стране пребы­вания с их стороны в будущем».

Далее Най прописывает обязатель­ные этапы долгосрочной стратегии. Формирование «мягкой власти» про­исходит следующим образом: «1) пре­бывание участников образователь­ных программ в стране подразумевает ознакомление с политической и эко­номической моделью ее общества,

9   Е. П. Панова. «Мягкая власть» как способ воз­действия в мировой политике. Автореф. дисс. канд. полит. наук. М., МГИМО, 2012. С. 11.

приобщением к культуре страны пре­бывания и ее ценностям; по возвраще­нии домой они используют этот опыт, в том числе и при принятии решений опираются в большей или меньше сте­пени и на полученные ценностные ориентиры. 2) конкурсным отбором получателей грантов и стипендий, ко­торый подразумевает выделение наи­более перспективных представителей в тех или иных областях деятельности или научного знания; после прохожде­ния обучения с выпускниками сохра­няются тесные связи в рамках сетевых сообществ, различных исследователь­ских центров, что сохраняет за госу- дарством-спонсором возможности по влиянию на зарубежные элиты или ис­пользованию их интеллектуального ре­сурса в собственных интересах (такой подход широко используется США)»[8].

Например, по данным за 2011 год, в США учится свыше 700 тысяч ино­странных студентов, в Великобрита­нии — свыше 300 тысяч, в Австралии — около 150 тысяч. К 2020 году, согласно прогнозу Британского совета, Ассоци­ации университетов Великобритании и компании IDP (Австралия), обучать­ся в высших учебных заведениях не в своих родных странах будут около

6  миллионов человек (!)[9]. И это только студенты, не говоря уже об участниках более специфических программ, ори­ентированных на подготовку граждан­ских активистов, блогеров и т. п.

Ресурсная база «мягкой силы», конеч­но же, не ограничивается обучающими программами. «Soft power» использует весь спектр культурных, информацион­ных, разведывательных, сетевых, пси­хологических и иных технологий. Все это в комплексе позволяет согласиться с мнением немецкого издателя Й. Йоф- фе, приводимым в книге Дж. Ная: «...гиб­
кая власть Америки даже более значи­ма, чем ее экономическая или военная мощь. Американская культура, будь она низкого или высокого уровня, проника­ет повсюду с интенсивностью, которая наблюдалась только во времена Рим­ской империи, но с новой характерной особенностью. Воздействие Рима или Советского Союза в области культуры как бы останавливалось на уровне их военных границ, американская же гиб­кая власть правит империей, где нико­гда не заходит солнце»[10].

С этим не поспоришь, но все же главным инструментом «soft power», используемым при манипуляциях с исторической памятью, причем не требующим непосредственного при­сутствия в стране—инициаторе давле­ния, являются как традиционные, так и новые, сетевые, средства массовойинформации. Именно СМИ являются трансляторами нового видения мира не только в публицистической или на­учно-популярной форме, но и через метафорику художественных произ­ведений, соответствующим образом трактующих определенные истори­ческие факты. Присутствуя ежедневно, а порой и ежечасно, в жизни каждого человека, СМИ фактически управляют мнениями и оценками, интегрируют индивидуальные человеческие умы в массовый разум. В результате у людей продуцируются одни и те же мысли, порождаются одни и те же образы, отвечающие целям и задачам персон, контролирующих средства коммуни­кации. «Когда это на самом деле проис­ходит, то можно наблюдать волнующее незабываемое зрелище, как множество анонимных индивидов, никогда друг друга не видевших, не соприкасавших­ся между собой, охватываются одной и той же эмоцией, реагируют как один на музыку или лозунг, стихийно слитые в единое коллективное существо»[11].

Без преувеличения, в XXI веке важ­нейшим инструментом «мягкой влас­ти», придавшим ей динамизм и мобиль­ность, стали современные средства массовых коммуникаций, сокраща­ющие некогда непреодолимые рас­стояния между материками. Теперь не только упрощается фор­мирование мировоззрения социума конкретной стра­ны, но сама организация и проведение государствен­ного переворота не тре­бует непосредственного присутствия интересантов в какой-либо стране: свер­жение режима возможно дистанционно, посредст­вом передачи информа­ции через различные сети. Нельзя не согласиться с мнением отечественных исследовате­лей Г. Ю. Филимонова и С. А. Цатуряна, согласно которому современный мир, «соединенный интернетом, телеви­дением, радио и газетами, все более напоминает паутину, объединяющую человечество в единое информаци­онное пространство, предоставляя тем самым любому государству статус стороннего наблюдателя, способного
восстановить статус-кво только путем насилия. Формируя посредством этих каналов либерально-демократическую культурную среду, социальные сети и СМИ (прежде всего американские) от­крывают путь к смене неугодных ре­жимов в невиданных ранее масштабах. По сути, изменяется не только методи­ка государственного переворота, но и модель глобального управления, при­обретающая косвенный, более гибкий и согласованный с другими участни­ками международного общения харак­тер. Возросшая роль информации в жизни современного человека, разго­няющей маховик исторического про­цесса, форсирует создание глобально­го сетевого общества, оторванного от традиций и национальных культур»14.

Иными словами, «мягкая власть» в ХХ! веке становится одним из главных способов борьбы за влияние, за терри­тории и ресурсы.

Сетевые технологии как ресурс «мягкой власти» и инструмент «цветных революций»

Сетевые технологии, будучи од­ним из важнейший ресурсов «мягкой власти», стали самым значимым ин­струментом «цветных революций». Не­смотря на то, что в современном поли­тологическом дискурсе понятие «сеть» является одним из самых востребован­ных, и существует уже довольно боль­шой массив литературы, изучающей этот технологический продукт с точки зрения его влияния на массовое созна­ние и поведение, довольно незначи­тельное количество исследователей указывает на самые главные характе­ристики этого явления. В то время как необходимо знать и помнить, что со-

4      Г. Ю. Филимонов, С. А. Цатурян. Социальные сети как инновационный механизм «мягкого» воз­действия и управления массовым сознанием. — «По­литика и общество». 2012. № I. С. 65.

циальные сети — это, во-первых, ор­ганизационное оружие, а во-вторых — бизнес-продукт. Например, по оценкам инсайдеров, рыночная капитализация «Facebook» при выходе на IPO, кото­рое, вероятно, состоится весной 2012 года, может составить 80— 100 милли­ардов долларов[12], а чистая прибыль за 2011 год составила 1 миллиард долла­ров[13]. В сравнении с этим гигантом ка­питализация «Twitter» составляет всего

7    миллиардов, а полученная прибыль от рекламы к концу 2012 году плани­руется около 259 миллионов долларов (у «Facebook» — 4 миллиарда)[14]. Колос­сальные средства вращаются вокруг «YouTube», «MySpace», «ВКонтакте» и других сетевых аккаунтов. Так что со­здавались эти «игрушки» далеко не из альтруистических соображений.

Старт первой в истории социальной сети — «ClassMates» — состоялся в США (1995 год). Проект оказался настолько успешным, что в последующие годы на­чал работу ряд аналогичных сервисов. Прямой аналог проекта — «Одноклас­сники.ру», разработанный российским веб-разработчиком Альбертом Попко­вым (проживает в Лондоне), — появил­ся в России 4 марта 2006 года и насчи­тывает сегодня более 67 миллионов пользователей. Начало бума социаль­ных сетей пришлось на 2003—2004 годы и связано с созданием «LinkedIn», «MySpace» и «Facebook». Для сравнения: если «LinkedIn» создавалась с целью ус­тановления и поддержания деловых контактов, то владельцы «MySpace» и «Facebook» сделали ставку на удовлет­ворение человеческой потребности в самовыражении. С этого периода соци­альные сети становятся своего рода ин­тернет-пристанищем, где каждый мо­жет найти техническую и социальную базу для собственного виртуального «я».

На первый взгляд значение соцсе­тей имеет положительную коннота­цию — теперь любой человек может легко и быстро найти себе друзей, об­мениваться мнениями, дискутировать по любому поводу, начиная с причин изменения климата и заканчивая пер­сональным составом правительства. Позитивно можно оценить и экономи­ческую составляющую проектов, а вот характеристика сетей как оргоружия вряд ли вызовет положительные эмо­ции. Давайте разберемся.

Возьмусь утверждать, что социаль­ные сети представляют собой разно­видность когнитивных технологий по переформатированию мира. Под ког­нитивными (или познавательными) принято понимать информационные технологии, описывающие основные мыслительные процессы человека. Они являются одним из наиболее «ин­теллектуальных» разделов теории ис­кусственного интеллекта. В отличие от фундаментального принципа запад­ного рационализма, сформулирован­ного Декартом в «Рассуждении о мето­де» (1637), — «мыслю, следовательно, существую» (cogito ergo sum), сегодня к понятию когнитивного относятся не только процессы мышления, но и лю­бые формы взаимодействия человека и среды, основанные на построении образа ситуации. Хорошо это или пло­хо, но время меняет принципы и зако­ны, ранее казавшиеся незыблемыми. Так, известное утверждение «кто владе­ет информацией — тот правит миром» уступило место принципу когнитоло- гии «кто умеет систематизировать ин­формацию и из нее получать знания — тот правит миром!»[15].

Истоки когнитивных знаний, согла­сно которым мозг рассматривается как устройство обработки информации, были заложены еще во второй поло­вине XIX века в работах У. Джеймса и

18         См.«Cognitive Technologies». — www.cognitive.ru/ innovation/cognitive/

Г. Л. Ф. фон Гельмгольца. Однако лишь в 1960-е годы на факультете прикладной психологии Кембриджского универ­ситета, возглавляемом Ф. Бартлеттом, удалось организовать проведение ши­рокого спектра работ в области ког­нитивного моделирования. Хотя еще в 1943 году ученик и последователь Бар­тлетта К. Крэг в своей книге «The Nature of Explanation» («Природа объясне­ния») привел весомые доводы в пользу научного изучения таких «мыслитель­ных» процессов, как убеждение и по­становка цели. Уже тогда Крэг обозна­чил следующие три этапа деятельности агента, основанной на знаниях: во-пер­вых, действующий стимул должен быть преобразован во внутреннее представ­ление; во-вторых, с этим представле­нием должны быть выполнены мани­пуляции с помощью познавательных процессов для выработки новых внут­ренних представлений, и в-третьих, они должны быть в свою очередь снова преобразованы в действия[16].

Современные когнитивные техно­логии, усовершенствованные крэгов- ские установки, — это способы транс­формации человеческих свойств и качеств, его поведения за счет либо модификации психофизиологических параметров организма, либо включе­ния человека в гибридные (человеко­машинные) системы. Отдельное на­правление представляют когнитивные технологии, меняющие социальное поведение человека и человеческих со­обществ. Надо сказать, что информаци­онные и когнитивные технологии изна­чально развивались, взаимно дополняя друг друга, создавая задел для нового технологического уклада, в котором объектом и субъектом преобразования становится человек. Бурное развитие биотехнологий в конце ХХ века, появ­ление нанотехнологий привели к рож­дению NBIC-конвергенции (по первым буквам областей, где: N — нано; B — био; I — инфо; C — когно).

Как отмечает И. Ю. Сундиев, к насто­ящему моменту NBIC-конвергенция уже затронула все области человече­ской жизнедеятельности, прямо или косвенно определяя характер, способы и динамику социальных взаимодейст­вий. Благодаря облачным вычисле­ниям, робототехнике, беспроводной связи 3G и 4G, «Skype», «Facebook», «Google», «LinkedIn», «Twitter», iPad и де­шевым смартфонам с поддержкой вы­хода в Интернет социум стал не просто связанным, а гиперсвязанным и взаи­мозависимым, «прозрачным» в полном смысле этого слова. Особую роль NBIC- конвергенция сыграла в появлении новых форм и методов совершения преступлений, а также изменила взгля­ды на военную стратегию. Доминиру­ющими стали «стратегия непрямых действий» и «стратегия безлидерного сопротивления», опирающиеся на се­тевые структуры, создаваемые среди населения потенциального противни- ка[17]. Именно на этом были основаны все политические перевороты, начиная с белградской «революции» 2000 года.

Существенным «достижением» ког­нитивных технологий является раз­работка смарт-форм пресоциализа- ции — добровольно-игрового неосо­знаваемого самим субъектом способа быстрой смены социальных ролей, ста­тусов и позиций. Смарт-формы «упако­ваны», «завернуты» в контркультурную оболочку безобидной игры-прикола и выступают как способы новой кон­солидации людей. Среди смарт-форм наиболее известны флешмобы. Дослов­ный перевод «flash mob» на русский язык означает «мгновенная толпа», хотя пра­вильнее это понимать как «умная толпа», то есть толпа, имеющая цель и четко сле­дующая заранее подготовленному сце­нарию. Собственно, это уже и не толпа.

20См.И. Ю. Сундиев. Когнитивные технологии: темная сторона прогресса. — www.crimpravo.ru/blog/ deviantnoe_povedenie/1458.html

В 2002 году в книге «Умная толпа» специалист по культурным, социаль­ным и политическим импликациям в медиа-сферу современности Г. Рейн­гольд не только подробно описал явле­ние флэшмоба, придавая особое зна­чение новому способу организации социальных связей, структур, но, фак­тически, предвосхитил и описал волну новых социальных революций[18]. Он полагал, что флеш-акции (смартмобы) столь мобильны, благодаря тому, что ее участники используют современные средства коммуникации для самоор- ганизации[19]. Считается, что идея орга­низовать флэшмоб с использованием Интернета как важнейшего ресурса пришла в голову создателю первого сайта для организации подобных ак­ций FlockSmart.com Робу Зазуэту по­сле знакомства с текстами Рейнгольда. Сегодня флэшмобы используются до­вольно широко и, как показывают ис­следования, формируют совершенно особую реальность.

Дело в том, что флэшмобы являют­ся механизмом формирования конк­ретного поведения в данный момент в данном пространстве. Управляемость «умной толпы» достигается за счет целого ряда организационных прин­ципов. Во-первых, акция заранее гото­вится через официальные интернет- сайты, где мобберы разрабатывают, предлагают и обсуждают сценарии для акций. Сценарий, место и время акции назначается либо администрацией сайта, либо путем голосования.

Во-вторых, чтобы не вызывать отри­цательной реакции у случайных зрите­лей, такие акции проходят тихо и без шума, спокойно и вообще еле заметно. Чтобы не вызвать смех у случайных зрителей, участниками акции все дела­ется с серьезным видом. Флешмоб дол­жен вызывать недоумение, но не смех.

На акциях участниками делается вид, что все спонтанно, поэтому движения и внешний вид должны быть самыми простыми, обыденными.

В-третьих, акция начинается од­новременно всеми участниками, но должна выглядеть как спонтанная. Для этого согласовывается время или на­значается специальный человек (маяк), который должен подать всем сигнал для начала акции. В-четвертых, акция не должна длиться долго — обычно до пяти минут, иначе случайные зрители начинают проявлять активность: при­ставать с вопросами, вызывать работ­ников охраны и правопорядка, игно­рировать и дальше заниматься своим делом. В-пятых, участники должны делать вид, что не знают друг друга. В-шестых, на вопросы зрителей участ­ники акций пытаются не отвечать или ответами не раскрывают истинный смысл происходящего. И наконец, акции должны быть регулярными и иметь абсурдный характер (действия мобберов не должны поддаваться ло­гическому объяснению).

При этом флешмоб — занятие со­вершенно добровольное. Участники одного и того же мероприятия могут преследовать различные цели. Напри­мер, одни ищут развлечение, другие хотят почувствовать себя свободным от общественных стереотипов пове­дения, третьи стремятся к острым ощу­щениям, к эффекту групповой пси- хотерапии[20]. Но самое главное — все участники флэшмоба не знают истин­ной причины организации той или иной акции. Тогда в чем же состоит ис­тинный смысл такого рода действий? Почему смартмоб понимается как «но­вая социальная революция»? Самое главное следствие подобных акций — формирование модели необдуманно­го, навязанного «маяком» поведения больших масс людей. В момент флэш- мобов происходит спектаклизация реальности, индивид утрачивает соб­ственно индивидуальность, превраща­ясь в винтик социальной машины.

Как уже отмечалось выше, организа­ция смарт-толпы осуществляется по­средством социальных сетей и интер­нет-ресурсов. Роль этих технологий в организации любых действий переоце­нить невозможно. Так, везде, где про­исходили события «арабской весны», для привлечения союзников протесту­ющие использовали новые интернет- приложения и мобильные телефоны, перебрасывая ресурсы из киберпро­странства в городское пространство и обратно. Для посетителей социальных сетей создавалось впечатление, что в протестные действия включились мил­лионы людей. Однако в действитель­ности число реально протестующих и протестующих в сети различается многократно. Достигается это с помо­щью специальных программ.

Отечественные аналитики обраща­ют внимание, что буквально за год до арабской версии ЦР, в 2010 году, пра­вительство США заключило договор с компанией «HBGary Federal» на разра­ботку компьютерной программы, кото­рая может создавать многочисленные фиктивные аккаунты в соцсетях для манипулирования и влияния на обще­ственное мнение по спорным вопро­сам, продвигая нужную точку зрения. Она также может быть использована для наблюдения за общественным мне­нием, чтобы находить опасные точки зрения[21]. Еще раньше ВВС США зака­зала разработку Persona Management Software, которую можно использовать для создания и управления фиктив­ными аккаунтами на сайтах социаль­ных сетей, чтобы искажать правду и создавать впечатление, будто сущест­вует общепринятое мнение по спор­ным вопросам. «Персонажи» соцсетей должны производить впечатление, что

 

 
 
 

 

они происходят почти из любого места в мире и могут взаимодействовать по­средством обычных онлайн-сервисов и сетевых платформ. В июне 2010 года эта программа была запущена[22].

В глобальном плане, если учитывать создание целого ряда сетевых структур, начиная с НПО и заканчивая интернет- сетями, речь идет о новых технологиях социальной инженерии, создающих неведомые ранее модели принятия решений, изменяя когнитивный базис современного человека. А Интернет, будучи планетарной информацион­ной магистралью, превращает такие проекты, как «WikiLeaks», «Facebook» и «Twitter», в трансляторы американской «мягкой силы», инструмент борьбы за влияние и, конкретно, государствен­ных переворотов — «цветных револю­ций» — в странах-мишенях. При помо­щи интернет-технологий происходит, говоря словами А. Грамши, «молекуляр­ная агрессия в культурное ядро»26 кон­кретного режима, разрушается основа национального согласия, накаляется до предела ситуация внутри страны и в ее окружении.

Конечно, социальные сети сами по себе не продуцируют «вирус революции»27, но являются прекрас­ным каналом его распространения. Например, «Twitter». Это, собственно, не социальная сеть, но социальным медиа этот сервис безусловно являет­ся. Как верно заметил И. И. Засурский, причина, по которой «Twitter» можно рассматривать как инструмент «ра­зогрева» общественного мнения, со­крыта в его интерфейсе. Благодаря конструкции этого коммуникативно-

25См.«U.S. Air Force. Persona. Management. Softwa- re». — www.seankerrigan.com/docs/PersonaManage- mentSoftware.pdf

26См.А. Грамши. Тюремные тетради. Избран­ное. — www.modernlib.ru/books/gramshi_antonio/ tyuremnie_tetradi_izbrannoe/read_3 /

27Подробнее об этом см.Е. Г. Пономарева. Ви­рус революции и законы Токвиля. — www.fondsk.ru/ news/2011 /02/28/virus-revoljucii-i-zakony-tokvilja. html го канала пользователь оказывается в потоке однотипных сообщений, в том числе «закольцованных», повторяю­щихся при помощи так называемых ретвиттов[23]. Как уже отмечалось в пер­вой части настоящей статьи, «Twitter» формирует деградантный язык «сло­весных жестов», то есть он не способен инициировать сложную деятельность объекта, который оказывается погру­женным в систему актуального инфор­мирования в режиме нон-стоп.

На иных принципах работает «Facebook». В декабре 2011 года, по соб­ственным данным, «Facebook» насчи­тывал более 800 миллионов активных пользователей. Эта сеть стала самым значимым сетевым инструментом «мяг­кой власти» — благодаря «весу» в сети, зависящему от количества «друзей», и отбору сообщений по их популярности. В результате наложения этих факторов у пользователей возникает ощущение значимости происходящих событий и мгновенной включенности в этот про­цесс. Более того, создается впечатление, что от позиции, реакции конкретного субъекта зависит развитие ситуации. Условно, если я выйду на площадь, то ненавистный диктатор будет повержен.

Однако в России «Facebook», достиг­ший в январе 2012 года 5-миллионной планки участников[24], — не самая попу­лярная сетевая площадка. Для сравне­ния: на конец 2011 года сеть «Одноклас­сники.ру» насчитывает 67 миллионов активированных аккаунтов[25], а «ВКон­такте» — 120 миллионов (!). Если же судить по счетчику на сайте, то актив­ных пользователей (тех, кто ежеднев­но заходит в сеть) сервиса «ВКонтакте» насчитывается свыше 36 миллионов[26]. Такой успех именно этой сети объяс­няется наличием, с одной стороны, «сильных групп — коммуникационных платформ, которые отчасти заменяют пользователям этой сети автоматичес­кие алгоритмы EdgeRank от Facebook с точки зрения фильтрации интересую­щего их контента»32. С другой — про­стотой в использовании и огромным сопроводительным багажом: распро­страняемая в группах информация обычно состоит из фотографий, демо­тиваторов и коллажей, которые доход­чивы и не требуют специальных зна­ний для интерпретации.

Анализ работы социальных сетей позволяет выстроить их своеобразную иерархию как по степени воздействия, так и по технологической примени­мости. На вершине сетевой пирамиды может быть размещен интеллектуаль­ный портал для самых продвинутых и креативных пользователей — можно сказать, инициаторов социальных из­менений — «LiveJournal» («Живой Жур­нал» — ЖЖ). Это место «высокого» об­щения, самоутверждения либо же так называемого троллинга — размещения материалов с целью провоцирования конфликта. По воздействию на обще­ственное мнение ЖЖ технологически применим в роли классических СМИ, что в революционной ситуации явно недостаточно. Другое дело «Facebook», который занимает срединное или цен­тральное место в сетевой иерархии, охватывая многомиллионные ауди­тории. В России эту планку покорил «ВКонтакте». Далее следует «Twitter».

Социальные сети выполняют се­годня роль не столько площадки для общения, сколько детонатора инфор­мационного взрыва: они способны распространять информацию по все­му миру за считанные секунды, уско­ряя тем самым ход той или иной опе­рации. Это вовсе не обозначает, что телевидение и радио утратили свою популярность. В современных усло­виях происходит симбиоз крупней-

32  И. Преображенский. Интерфейс революции.

ших телевизионных гигантов с таки­ми сетями, как «WikiLeaks», «Facebook», «Twitter», «YouTube», усиливающий в ко­нечном итоге эффект информацион­ных операций, выводя на улицы сотни тысяч манифестантов. Примером та­кого взаимодействия служит деятель­ность международной телекомпании «Аль-Джазира», размещающей видео­материалы на собственном портале в «YouTube». Подобная практика наблю­дается также среди российских веща­тельных организаций[27].

Итак, сетевые структуры — продукт, созданный для решения как минимум трех глобальных задач. Первая — из­менение исторической памяти и фор­мирование новых смыслов. Если эту задачу удается решить, то индивид, со­циальная группа будут делать то, что нужно заказчику операции. В таком случае никакая военная концепция не нужна. Вторая задача заключается в организации оперативного контроля над деятельностью групп и отдельных лиц. Фактически, в сети происхо­дит модерация поведения. Далее до­стигнутое может быть закреплено во флэшмобах, разного рода акциях, ну и, конечно, в решающий момент госпе- реворота все эти навыки должны про­явиться в полной мере. Однако это уже третья задача — создание механизма формирования и манипуляции поведе­нием в конкретных ситуациях, а также привлечение к решению задач людей, которые этих задач не понимают и не должны этого понимать.

Разбираться надо не в том, что происходило, а в том, как это произошло?

Строго согласно концепции «мяг­кой власти», аккумулирующей структу­ры, задействованные как в краткосроч­ной, так и в долгосрочной стратегии, готовились протестные силы всех «цветных революций». Финансирова­лись и поддерживались эти программы через различные фонды и иные непра­вительственные структуры, как прави­ло, американского происхождения.

Например, Национальный фонд поддержки демократии(NED), осно­ванный в 1993 году, позиционирует себя как частная некоммерческая ор­ганизация, деятельность которой на­правлена на развитие и укрепление демократических институтов по все­му миру. При этом фонд был создан совместно Республиканской и Демо­кратической партиями, а руководство его деятельностью осуществляется со­ветом, в состав которого входит про­порциональное количество предста­вителей обеих партий, и организация получает поддержку конгресса по все­му политическому спектру. Более того, на официальном сайте зафиксирова­но, что деятельность фонда «контро­лируется на разных уровнях со сторо­ны конгресса США, Государственного департамента и независимого фи­нансового аудита». Ежегодно NED вы­плачивает более 1 тысячи грантов на поддержку проектов НПО в более чем 90 странах[28]. Кстати, Левада-Центр фи­нансируется именно NED.

Еще одной структурой, реализу­ющей концепцию «мягкой власти», является Национальный институт демократии(NDI), созданный в 1993 году под патронажем Демократиче­ской партии США. Финансирование института, председателем которого в данный момент является экс-госсек­ретарь М. Олбрайт, также осуществля­ется федеральным правительством, различными международными агент­ствами развития и частными фондами. В рамках своей миссии «NDI оказывает

34  См.«National Endowment for Democracy». — www.ned.orgпрактическую помощь общественным и политическим деятелям, продвига­ющим демократические ценности, практики и институты. NDI работает с демократами в каждом регионе мира и помогает в создании политических и общественных организаций, в обеспе­чении честных выборов и в продвиже­нии гражданского участия, открытости и ответственности в правительствах». В настоящий момент эта «помощь» осуществляется в 125 странах[29].

Агентство США по международно­му развитию(USAID) — старейшая из структур влияния — было создано по распоряжению Дж. Кеннеди в 1961 году и позиционирует себя как «независимое (sic!) агентство федерального прави­тельства США. Отвечает за невоенную помощь США другим странам. Админи­стратор Агентства и его заместитель назначаются президентом США с со­гласия Сената и действуют в коорди­нации с Государственным секретарем США. Агентство работает в более чем 100 странах мира. На финансирование программ этой организации ежегодно выделяется около 1 процента федераль­ного бюджета США. USAID осуществля­ет свою работу в РФ с 1992 года. На май 2009 года общая сумма российских про­ектов Агентства составила 2,6 миллиарда долларов»[30]. Партнерами USAID в России являются, в частности, Московская Хель­синкская группа, Институт экономиче­ской политики, «Голос», «Мемориал» и др.

Среди иных структур «soft power», так или иначе занимающихся «продви­жением демократии», формированием «привлекательной» власти США, следует назвать «RAND Corporation», Институт Санта-Фе, «Дом Свободы», фонды Форда, Макартуров, Карнеги и др., Центр СМИ и публичной политики Школы государ­ственного управления им. Кеннеди при Гарвардском университете, Беркманов- ский центр «Интернет и общество» при

Гарвардской Школе права, Оксфордский институт Интернета, Альянс молодеж­ных движений, школы права Колумбий­ского и Йельского университетов, Ин­ститут Альберта Эйнштейна, созданный, пожалуй, самым известным идеологом ЦР Джином Шарпом в 1983 году[31].

Кстати, сам Шарп — автор той са­мой «маленькой брошюрки» за 20 ус­ловных су, которая, согласно Вольте­ру, «делает революцию» (речь идет о 80 страничной книге «От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика ос­вобождения», написанной в 1993 году и растиражированной за последний год всеми сколь-нибудь значимыми социальными сетями) — называет себя «инструментом американского прави­тельства» и подчеркивает, что «было бы слишком широким допущением заявить, что у нас нет ничего общего с правительством»38.

Что же касается, событий «арабской весны», то, например, деятельность оп­позиционного «Движения 6 апреля» в Египте поддерживалась такими меж­дународными организационно-ин­формационными ресурсами, как сеть «Global Voices», финансируемая фон­дами Форда и Макартуров, «Открытым обществом», а также производителями и дистрибьюторами IT. Именно через «Global Voices», регулярно проводив­ший международные конференции и рабочие встречи, распределялись средства на профильные обществен­ные структуры — «Врачи за перемены», «Журналисты за перемены», «Рабочие за перемены» и др. По отдельным ка­налам поддерживались объединения юристов, женские организации, а также структуры национальных меньшинств. Целевую поддержку получали также редакции изданий, прежде всего поли-

37См.«The Albert Einstein Institution». — www.aein- stein.org

38«Идеолог “цветных революций” о русском следе своего метода». — www.bbc.co.uk/russian/inter- national/2012/02/120217_gene_sharp_revolutions_ interview.shtml тических сайтов — таких, как «Аль-Мас- ри аль-Юм», а на международном уров­не — «Аль-Джазира». Поддерживались и отдельные интеллектуалы, преимуще­ственно из сферы СМИ — мастера фе­льетонного и карикатурного жанра.

Как следует из материалов «Wiki- Leaks”[32], опубликованных 29 января 2011 года, уже после прохождения еги­петской революцией своего пика — восстания на площади Тахрир, посол США в Египте Маргарет Скоби в своих донесениях еще в декабре 2008 года (!) упоминала о движении «6 апреля», ко­торому предстояло стать одним из ос­новных организаторов акций протеста, а один из египетских оппозиционе­ров — топ-менеджер «Google» Ваил Го­ним — был отправлен на организован­ный Госдепом США семинар молодых активистов по фальшивому паспорту.

По некоторым данным, на тот мо­мент группа «6 апреля» в социальной сети «Facebook» уже насчитывала 70 ты­сяч человек, преимущественно из об­разованной молодежи. Особый акцент был сделан на работе с коптским мень­шинством. Как и в Судане, христиан­ское меньшинство в Египте с начала 1980-х патронировалось специально созданными для этого Интернациона­лом христианской солидарности (CSI) и фондом «Pax Christi». Таким образом, можно утверждать, что США заранее разрабатывали план революционного сценария в Египте, как и в других стра­нах Северной Африки и Ближнего Вос­тока. Воистину, «мирный переворот не терпит импровизаций».

Так, переворот в Тунисе во многом стал результатом длительной подгото­вительной работы Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий CANVAS[33]. Основанный в 2003 году в Белграде на базе движения «Отпор» — главной публичной силы белградской «революции», CANVAS занимается ре­ализацией методик Дж. Шарпа. Члены организации также участвуют в семи­нарах, финансируемых ОБСЕ и ООН. Сотрудничая с «Домом Свободы», ко­торый в свою очередь поддерживается Национальным фондом за демократию, CANVAS подготовил к 2011 году акти­вистов из более чем 50 стран мира, в том числе из Зимбабве, Туниса, Ливана, Егип­та, Ирана, Грузии, Украины, Белоруссии, Киргизии и даже Северной Кореи.

Важно, что программа обучения была построена на вытеснении пози­ций национальных правительств из процесса формирования мнения слу­шателей, которые должны были погру­жаться в информпотоки, идущие толь­ко из мировых (читай: западных) СМИ и соцсетей. Кстати, Тунис, запустив­ший «революционную волну» в 2011 году, перекинувшуюся затем на Египет и другие страны Северной Африки и Ближнего Востока, еще в 1991-м стал первой арабской и африканской стра­ной, подключившейся к сети, а к 201 1 году по уровню развития мобильной телефонии из стран мусульманского мира уступал лишь Турции.

В связи с этим справедливо полагать, что публикации на сайте «WikiLeaks» компрометирующих семью тунисско­го президента З. бен Али материалов послужили детонатором обществен­ного недовольства. Экзальтация даже лояльных власти тунисцев была до­стигнута трансляцией по сетям само­сожжения Мохаммеда Буазизи, о чем писалось в предыдущей статье. В ре­зультате тысячи людей вышли на пло­щади городов, а оппозиция захватила основные коммуникационные арте­рии государства. Внешняя поддержка событий (выступления официальных лиц ЕС и США) ускорила падение ре­жима, убедив протестующих в необхо­димости бессрочного неповиновения властям, что в конечном итоге вынуди­ло президента Бен Али 14 января 2011 года покинуть страну.

Не вдаваясь в детальный анализ собы­тий «арабской весны» (об этом уже на­писано немало), приведу еще один при­мер, касающийся роли «мягкой власти» в Сирии. Незадолго до начала так на­зываемой ненасильственной борьбы в январе 2011 года, в сети «Facebook» появилась новая группа «Сирийская ре­волюция-2011», набравшая на первых порах более 15 тысяч сторонников, призывающая президента Сирии Ба­шара Асада уйти в отставку. К 15 марта протесты охватывают Дамаск и Дараа. Далее они затрагивают Латакию, Алеп­по и пригороды сирийской столицы, рассыпаясь после многочисленных си­ловых акций правительства, приведших к жертвам. В итоге именно принцип силы, задействованный сирийскими властями, спасает их от падения[34].

Итак, в сравнении с балканским пе­риодом «цветных революций» на араб­ском Востоке максимально использо­вались социальные сети. Прежде всего это «Facebook» и «Twitter», блогеры ко­торых были призваны экзальтировать аудиторию и координировать выступ­ления. Например, волнения в Йемене и Иордании начались одновременно. 15 января в один день (sic!) начались волнения в Бахрейне и Ливии, чего невозможно было бы добиться при отсутствии сетевых структур. Поэтому вполне справедливо считать эти собы­тия «твиттер-революциями».

Сегодня уже доподлинно известно, что после событий 11 сентября 2001 года США мобилизовали огромные финансовые ресурсы и создали поряд­ка 350 (!) новых различных программ в области образования, культуры и ин­формации для продвижения демокра­тии и создания прослойки граждан в арабских странах, ориентированных на ценности и политику США[35]. Все программы были объединены в мас­штабный проект под названием «Ини­циатива поддержки партнерства на Ближнем Востоке», который куриро­вался Госдепом США[36].

В 2002 году Госдепартамент четко обозначал цель данного проекта: осу­ществить демократические преобра­зования в таких странах региона, как Алжир, Бахрейн, Египет, Иордания, Кувейт, Ливан, Марокко, Оман, Катар, Саудовская Аравия, Тунис, ОАЭ, Па­лестинские Территории, Иран, Ирак и Ливия. Эти преобразования пред­полагалось осуществить при помощи проектов, направленных на изменение политического строя через создание партий, подготовку альтернативных политиков, эмансипацию женщин и формирование лояльной и демокра­тически настроенной молодежи; изме­нение экономического климата путем создания слоя бизнесменов и юристов, получивших «западное образование», а также изменения законодательства стран; реформирование всей системы образования посредством расширения доступа женщин к образованию, ре­визии учебных планов и обеспечения школ и университетов американскими учебниками[37].

В реализации этих проектов было апробировано принципиальное нов­шество. Впервые за 60 лет существова­ния «публичной дипломатии» США из­менили целевую аудиторию программ обучения, направленных на распро­странение принципов либеральной демократии. Теперь вместо действую­щей элиты, военных и диссидентству­ющей интеллигенции правительство США стало обучать молодежь до 25 лет и женщин. Кроме того, Госдеп модифи­цировал тактику продвижения своего влияния. Вместо поддержки политиче­ских режимов и армии Вашингтон стал создавать альтернативные партии, некоммерческие организации, рефор­мировать системы образования.

В результате за десять лет осущест­вления «публичной дипломатии» про­изошло, во-первых, значительное уве­личение числа арабского населения, прошедшего политическое обучение как в США, так у себя на родине. Если в конце 2000 года тысячи граждан вовле­кались в программы обменов или об­учения, то уже в 2004—2009 годах — со­тни тысяч. Например, только из Египта в 1998 году США пригласили на обуче­ние по программам в области разви­тия демократии около 3,3 тысячи чело­век, в 2007-м было уже 47,3 тысячи, а в 2008-м — 148,7 тысячи (!) человек.

Во-вторых, США удалось «обрабо­тать» молодежь, представляющую не самые обеспеченные слои общества и лишенную возможности получить образование. Эти группы молодежи — так называемая underserved youth, или молодежь группы риска, — имели вы­сокие шансы стать членами террори­стических группировок. Отучившись в специальных школах по обучению основам демократии и гражданского общества, изучив политические тех­нологии и основы протестного дви­жения, они стали ударным отрядом «демократических преобразований» и лишь ждали часа «Х».

В-третьих, это создание целой се­рии информационных программ. На­чиная с 2002—2004 годов правитель­ство США создало порядка десяти новых радиостанций и телеканалов. Наиболее известные среди них — ка­налы «Сава», «Фарда», «Свободный Ирак», «Голос Америки на курдском языке», «Сеть персидских новостей» и др. Большинство, как видно из назва­ний, были созданы в странах Ближне­го Востока. Самый масштабный — это телеканал «Альхурра», который охва­тывает все страны Северной Африки и

Ближнего Востока. Будучи крайне по­литизированным, «Альхурра» привле­кает внимание молодежи посредством таких передач, как «Час демократии», «Мнения женщин» и т. д.

Особое внимание было обращено на подготовку блогер-активистов. На­пример, только на базе юридической школы Колумбийского университета перед организаторами будущих ак­ций проводили «презентации» ключе­вые сотрудники из команды Б. Обамы, обеспечивавших его избрание. Еще одной структурой, отвечавшей за под­готовку оппозиционеров, был «Alliance for Ybuth Movements»[38], также финан­сируемый Госдепом США. Кроме того, в разработке сценариев революций и подготовке оппозиционного ядра принимали непосредственное участие «New America Foundation» — соучреди­тель «Global Voices» и партнер «Google», Центр СМИ и публичной политики Школы государственного управления им. Дж. Кеннеди при Гарварде, Беркма- новский центр «Интернет и общество» при Гарвардской Школе права, NEXA Center, Оксфордский институт Интер­нета, школы права Колумбийского и Йельского университетов и др. Этот список может быть продолжен.

 

Выводы очевидны. Концепция «мягкой власти», дополнен­ная новейшими технологиями, позволяет довольно легко и быстро воздействовать на сознание людей, изменять историческую память, фор­мировать новые смыслосимволы, пре­вращать людей в сетевых манкуртов. Однако это происходит лишь в случае отсутствия противодействия этому процессу. В сложившейся ситуации выход один — создавать и распростра­нять антидот американской «мягкой власти». Причем работа эта облегчена уже тем, что технологии разрабаты­вать не нужно. Необходимо лишь на­полнить их новым содержанием. Было бы желание.        ♦


[3]См.J. Nye. Smart power. — «New Perspectives Quaterly». 2009. Vol. 26. Issue 2. P. 7—9.

[4]        Дж. С. Най. «Умная сила» Барака Обамы. — www. russ.ru/Mirovaya-povestka/Umnaya-sila-Baraka-Obamy

[5]      См.Дж. С. Най. Гибкая власть. Как добиться успе­ха в мировой политике. М., 2006.

[6]М. И. Князева, Н. И. Фадеева, И. Н. Холкин.

Информационное пространство социокультурной идентичности. — www.isiksp.ru/library/knyazeva_mm/ knyazeva-000004.html

[7]См. там же.

[8]Дж.С. Най. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. С. 176—177.

[9]См.«International Student Exchange & Study Aboard Resource Center». — www.internationalstudent.com/

[10]     Дж. С. Най. Гибкая власть. Как добиться успеха

в мировой политике. С. 180.

[12]См. wwwtop.rbc.ru/society/01/01 /2012/632486.shtml

twitter-v-2012-godu-sostavit-259-mln.html

[16]  См.K. Craik. The Nature of Explanation. Cam­

bridge, 1967.

[18]     См.Г. Рейнгольд. Умная толпа: Новая социаль­ная революция. М., 2006.

[19]    См.Н. Rheingold. Smart Mobs. Book Summary. —

[21]     См.И. Ю. Сундиев. Когнитивные технологии:

темная сторона прогресса.

[23]     См.И. Преображенский. Интерфейс револю­ции. — www.rosbalt.ru/main/2012/02/29/951775.html

[26]     См.www.vk.com/help.php?page=about

[27]     См.С. А. Цатурян. Ненасильственное сопротив­ление как стратегия смены режимов на Ближнем Вос­токе и в Северной Африке: роль США. — www.csef.ru/

studies/politics/projects/arab_revolution/articles/2605/

[29]См. «The National Democratic Institute». — www.ndi.org

[30]    См. «United States Agency for International Develop-

[32]См. «США поддерживали сторонников смены власти в Египте». — www.top.rbc.ru/politics/29/01/ 2011/535380.shtml

[33]     См.CANVAS — The Center for Applied Non-Violent Action and Strategies. — www.canvasopedia.org/legacy/

[34]     См.С. А. Цатурян. Ненасильственное сопро­тивление как стратегия смены режимов на Ближнем Востоке и в Северной Африке: роль США.

[35]     См. «Американский фактор в арабских револю­циях». — www.meast.ru/article/amerikanskii-faktor-v- arabskikh-revolyutsiyakh-mobilizatsiya-protesta-cherez- publichnuyu-dip

[36]     См.«Middle East Initiative Partnership». — www. medregion.mepi.state.gov/about-mepi.html

[37]     См. «Американский фактор в арабских револю­циях».

[38]Подробно о деятельности блогер-активистов см. www.movements.org/pages/995/

 

Секреты «цветных революций»

Современные технологии смены политических режимов

Как они одинаковы, все эти революции!.. Все повто­ряется потому, прежде всего, что одна из самых отли­чительных черт революций — бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна.

И. Бунин

Одна революция все равно, что один коктейль: вы сразу начинаете готовить следующий.

У. Роджерс

 

 

Проектный характер новей­шей истории проявляется все в большей мере. Сегод­ня не нужно быть сторонником тео­рии заговора, чтобы констатировать факт моделирования политических событий в различных регионах мира в зависимости от интересов ведущих игроков мировой политики. К ним относятся как государства, прежде всего США, так и наднациональные структуры — ЕС, НАТО, МВФ, крупные ТНК, ну и, конечно, западные элитные группы.

В современных условиях борьба за ресурсы, территории и влияние становится все изощреннее. Под по­кровом красивых фраз о демокра­тии, правах человека, свободе и толе­рантности происходит фактическое уничтожение суверенных государств, представляющих для Запада геостра­тегический или экономический ин­терес. Технологии «цветных револю­ций» (ЦР) занимают особое место в этой борьбе, не прекращающейся с момента становления капиталисти­ческой системы. Они позволяют ус­пешно менять политический режим практически в любой стране, с любой формой правления и государствен­ного устройства. При этом «условия, благоприятствующие государствен­ному перевороту, мало зависят от общей социально-политической си­туации в стране. Они носят преиму­щественно организационно-финан­совый, методический и технический, а не политический или социальный характер»[1].

Слова всемирно известного те­оретика и практика революций Л. Д. Троцкого оказались провидчес-

 

ПОНОМАРЕВА Елена Георгиевна — профессор МГИМО(У) МИД РФ, доктор политических наук Окончание. Начало см. «Свободная Мысль». 2012. № 1/2, 3/4.

 

кими: «Восстание — это не искусст­во. Восстание — это машина. Чтобы завести ее, нужны специалисты; и ничто не сможет ее остановить... Ос­тановить ее смогут только техники»[2]. Полагаю, что без изучения секретов «цветных революций» невозмож­на подготовка таких «техников». Для России этот вопрос стоит особенно остро, поскольку именно она явля­ется конечным пунктом назначения «цветных» технологий; погружение ее в демократический хаос и оконча­тельное дробление было и остается стратегической целью Запада.

«Цветные революции» как технологии уничтожения суверенных государств

Известный русофоб, советник по национальной безопасности пре­зидента Дж Картера, член Трехсто­ронней комиссии и автор концеп­ции расширения НАТО на Восток Зб. Бжезинский в одном из интервью, отвечая на поздравления по случаю «победы» Запада в «холодной войне» против СССР, откровенно признался: «Мы боремся с Россией, как бы она ни называлась».

Эту мысль спустя 20 лет после вы­сказываний Бжезинского детализи­рует кандидат на президентских вы­борах от Республиканской партии США М. Ромни. Россия для него — «это дестабилизирующая сила на мировой арене, которую необходи­мо обуздать»[3], а Путин — «тиран» и «угроза глобальной безопасности»[4].

В едином ряду таких «тиранов» он упомянул, помимо российского пре­зидента, Фиделя Кастро и Махмуда Ахмадинежада.

В случае победы на грядущих выбо­рах Ромни намерен реализовать свой план по «обузданию» России. Прежде всего он собирается пересмотреть планы по размещению системы ПРО в Европе и других регионах с учетом интересов США, уже не скрывая ее направленности против России. Кро­ме того, кандидат в президенты США намерен оказать поддержку европей­ским странам с целью уменьшить их зависимость от российских нефти и газа. Параллельно будет вестись серь­езная работа по укреплению связей США в центрально-азиатских респуб­ликах.

Ну и наконец Ромни готов всяче­ски содействовать российской оп­позиции. «Моя администрация будет бороться с действующей в России властью и содействовать подаче в российское информационное про­странство информации о преиму­ществах над нынешним положением дел таких категорий, как честные вы­боры, свобода слова, экономические возможности и некоррумпированное правительство». В качестве одной из мер по воспитанию в России демокра­тического общества Ромни намерен пригласить к себе лидеров оппози­ции с целью прохождения обучения в США, которое поможет развить их способности и сформировать в них идеи революции, которыми они поз­же смогут поделиться с соратниками в России[5].

Как было показано в предыдущих статьях[6], эта практика уже давно ак­тивно применяется Соединенными

5           См. «Митт Ромни: “Россия — это дестабилизи­рующая сила на мировой арене, которую необходи­мо обуздать”».

6           См. Е. Г. Пономарева. Секреты «цветных ре­волюций». — «Свободная Мысль». 2012. № 1/2, 3/4.

Штатами. Ромни лишь указал, что с гораздо большим энтузиазмом будет заниматься дестабилизацией России изнутри. В связи с этим следует знать и понимать, что «цветные» техноло­гии как инструменты «мягкой власти» представляют собой усовершенство­ванные, модернизированные методы психологической войны (составной части войны психоисторической), объявленной Западом Советскому Союзу и его союзникам сразу после окончания Второй мировой войны.

Напомню, что понятие «психоло­гическая война» впервые появилось в служебных документах ЦРУ в 1949 году и определялось так: «координа­ция и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции ре­гулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности»7. Это классическое определение не потускнело с годами. Как видим, изменились лишь методы достижения «уничтожения воли вра­га к победе».

В разработанном в том же 1949 году по указанию Белого дома Комитетом начальников штабов плане под кодо­вым названием «Дропшот» впервые акцент делался не на прямую агрессию против государства-противника, а на классовых союзников по ту сторону фронта, то есть «диссидентов». В до­кументе отмечалось, что «психологи­ческая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссентству и предательству среди советского (в за­висимости от ситуации может быть иракский, белорусский, сербский. — Е. П.) народа; подорвет его мораль, бу-

7 «War Report of the Office of Strategic Service». Wash., 1949. P- 99 (цит. по: Н. Н. Яковлев. ЦРУ против СССР. М., 1985. С. 12).

дет сеять смятение и создавать дезор­ганизацию в стране»[7]. Таким образом, психологическая война, не имеющая определенных сроков для достиже­ния целей, иными словами, война только до победного конца, нацеле­на на вызов массового предательства внутри враждебной системы.

7      апреля 1950 года президенту Г. Трумэну была представлена дирек­тива Совета национальной безопас­ности США — СНБ-68, ставшая осно­вой американской внешней политики на многие годы вперед и действующая в своих важнейших положениях по сей день. Известный специалист по «теневой» политике ЦРУ Н. Н. Яков­лев считает, что созданная в 1973 году Трехсторонняя комиссия в своих до­кладах обтекаемыми формулировка­ми озвучивала именно рекомендации директивы СНБ-68: «Запад не должен довольствоваться защитой своих ос­новных ценностей и стремиться во­плотить их в жизнь только на своей территории. Запад должен поставить своей целью оказание влияния на естественные процессы изменений, происходящие в “третьем” и комму­нистическом мире <...> в направлении, не благоприятном для их ценностей. Говоря о мирных изменениях в ин­тересах наших ценностей, мы долж­ны скорей стремиться к изменениям внутри этих режимов, оказывая вли­яние на выбор альтернатив, которые возможны и необходимы в рамках их существующего строя... Запад не может оказывать эффективное влия­ние простой пропагандой их преиму­ществ или увеличивая требования к лидерам... Мы должны сформулиро­вать перед партнером альтернативы так, чтобы тот или иной курс во внут­ренних делах для него представлялся более выгодным»[8].

Необходимо отметить, что с се­редины прошлого века в постановке целей ничего не изменилось, а вот методы психологической войны ста­ли более совершенными. Почетное место среди них занимают техноло­гии «цветных революций». Эти техно­логии были обкатаны до совершен­ства на постсоветском пространстве, а теперь работают в арабских стра­нах. Причем все эти «революции» в технологическом плане одинаковы, как братья-близнецы. Среди базовых принципов ЦР значатся, во-первых, экспрессивный и молниеносный ха­рактер действий, организованных с использованием новых технологий (Интернет, телефония, социальные сети), мобильных групп людей. Во- вторых, объединение усилий всех оп­позиционных сил против политиче­ского режима и олицетворяющего его лидера (Бен Али, Мубарака, Кад­дафи, Асада, Путина). В-третьих, это активный и целенаправленный поиск сторонников смены режима, в пер­вую очередь в силовых структурах (органы МВД и госбезопасности) и армии. Эта цель может быть достигну­та путем подкупа или сбора компро­мата на отдельных важных предста­вителей государственных структур, а также посредством задействования инструментов «мягкой власти» (обра­зование, пропаганда, публичная дип­ломатия и т. п.).

Эту стратегию Запад активно ис­пользует с 1960-х годов. Детально технологии государственных пере­воротов для самой широкой публики были описаны еще в 1968 году в кни­ге всемирно известного специалиста по военной стратегии и геополити­ке Э. Н. Люттвака «Государственный

9    «15-й доклад Трехсторонней комиссии». — Цит. по-. Н. Н. Яковлев. ЦРУ против СССР. С. 70.

переворот: Практическое пособие». С тех пор эта книга была переведена на 14 языков и претерпела много пере­изданий. В России она впервые вышла только в этом году. Так же, как уже из­вестные нам Дж. Най, Зб. Бжезинский, М. Макфол и иже сними, Люттвак не просто ученый. Он работал консуль­тантом в Совете национальной без­опасности и в Государственном де­партаменте советником президента Р. Рейгана, участвовал в планирова­нии и осуществлении ряда военных операций в латиноамериканских и африканских странах. Сам автор сравнивает свою книгу с кулинарным справочником, «поскольку она дает возможность любому вооруженному энтузиазмом и правильными ингре­диентами непрофессионалу совер­шить свой собственный переворот: нужно только знать правила»[9]. Что же в таком случае говорить о профессио­налах., в руках которых финансовые и медийные империи?!

«Государственный переворот» Лют- твак полагает делом «демократиче­ским». «Его можно осуществить “из­вне”, и он может происходить вне правительства, но внутри государ­ственной машины, которую образу­ет постоянная и профессиональная государственная служба, вооружен­ные силы и оппозиция. Цель такого переворота — разобщить постоян­ных госслужащих и политическое руководство...»[10] И действительно, во всех странах, где были применены «цветные» технологии, имело место именно «разобщение госслужащих и политического руководства»!

Однако вернемся к принципам ЦР. Четвертым среди самых значимых является создание с использованием технологий сетевого маркетинга без лидерских движений, гигантских «на­родных» големов, охватывающих зна­чительное число недовольных всех спектров. Эти «големы» используются для организации всевозможных ан- тирежимных демонстраций и мар­шей протестов. В случае успеха ЦР и достижения целей государственного переворота «големы», как правило, быстро ликвидируются. Весь процесс осуществляется под четким руковод­ством координаторов и так называе­мых маяков.

Изучая феноменологию «цветных революций», не следует, конечно, де­монизировать мировую верхушку, ко­торая «подсела» на революции, как на хорошие коктейли. На развитие собы­тий в «цветном» ключе определенное влияние оказали объективные факто­ры или законы А. де Токвиля. Этот вы­дающийся французский мыслитель на основе тщательного анализа со­циального и политического развития Франции со времен Средневековья до Великой французской революции еще в 1856 году в работе «Старый по­рядок и революция» сформулировал несколько важнейших законов раз­вития. Первый сводится к тому, что «с увеличением уровня благосостоя­ния резко возрастает и уровень соци­альных притязаний»12. Иными слова­ми, революция происходит не тогда, когда в обществе плохо и становится еще хуже, а, наоборот, когда в обще­стве было плохо, становится лучше, но хочется, чтобы было еще лучше, то есть недовольство граждан растет вместе с их доходами. Как отмечал Токвиль, когда в обществе действи­тельно становится меньше произвола и жестокости, репрессий со стороны властей, то несоизмеримо с этим у на­рода возрастает желание обретения полной свободы и гражданских прав.

12  А. де Токвиль. Старый порядок и револю­ция. — www.larevolution.ru/books/Tocq1.html

Еще один закон Токвиля можно вы­разить французской народной пого­воркой: «Самый быстрый путь к свобо­де ведет к наихудшей форме рабства». Дело в том, что «демократизация» в странах, где отсутствует традиция демократии, быстрые реформы, раз­рушающие господствовавший веками уклад, приведут к резкой поляризации социально-классовых сил общества и к дестабилизации политической власти. Дальнейшие события могут выйти из-под контроля тех сил, кото­рые проводят реформы. «В результате вместо демократических институтов и ценностей в этих странах может ус­тановиться еще худшая форма тира­нической власти, чем была до начала реформаторской деятельности»[11].

В связи с этим необходимо вспом­нить, что же происходило в послед­ние десятилетия в арабских странах, где вспыхнули «революции». С конца 1980-х годов элита подавляющего большинства этих стран стала актив­но реализовывать неолиберальную модель развития. Либерализация вне­шней торговли, свободное движение капиталов, займы и кредиты между­народных финансовых институтов несказанно обогатили местные эли­ты. При этом в странах сохранялись патронажно-клиентельные структу­ры, политическое руководство и го­саппарат были связаны этническими и традиционными узами лояльности.

Формальные экономические до­стижения, выражающиеся в темпах роста экономики (в среднем в стра­нах, охваченных волнениями, рост ВВП составлял более 3 процентов, а в Египте — более 5 процентов в год), сопровождались, как и свойственно неолиберальной модели, серьезны­ми социальными издержками: рост безработицы, увеличение децильно- го коэффициента, бедность, массо­вая миграция. Например, по данным ЦРУ, безработица в Алжире и Египте составляла около 10 процентов, Туни­се — 14, Бахрейне — 15, Иордании —

13          процентов. Зашкаливала по этому показателю Ливия — 30 процентов. Причем подавляющее большинство безработных составляет молодежь, а согласно автору демографиче- ски-структурной теории револю­ции Дж. Голдстоуну, как только доля молодежи 15—25 лет приближается к 20 процентам, то при прочих рав­ных условиях начинаются социаль­ные потрясения[12]. Кроме того, в этих странах значительная часть населе­ния проживает за чертой бедности. В Алжире этот показатель составлял 23 процента населения, в Египте — 20, в Иордании — 14,2 процента. Важ­но, что в Тунисе, с которого все нача­лось, этот показатель составлял всего 3,8 процента15, а Ливия и Бахрейн до начала ЦР вообще могли гордиться тем, что там не было проживающих за чертой бедности.

Получается, что не столько качест­во жизни, сколько безработица среди молодежи может послужить детона­тором протестных настроений. В то же время не стоит забывать и о дру­гих объективных факторах, которые сработали в богатых странах. В Ли­вии это экономическая неэффектив­ность и коррупционность режима Каддафи, а в Бахрейне — несогласие шиитского большинства с монопо­лизацией власти суннитской коро­левской семьей аль-Халифа. Кроме того, «демонстрационный эффект глобализации», суть которого выра­жена принципом «хотим общества потребления», усиленный распро-

14 См. Дж. Голдстоун. К теории революции четвертого поколения. — www.ruthenia.ru/logos/ number/56/06.pdf

15 См. «The World Factbook». — www.cia.gov/li- brary/publications/the-world-factbook/ странением современных коммуни­кационных технологий и миграции, привел к усилению давления на поли­тическую систему с целью ускорения реформ со стороны наиболее актив­ных социальных слоев — молодежи, конфессиональных и национальных меньшинств.

Именно эти социальные группы вольно или невольно стали союзника­ми глобальных игроков по свержению некогда признанных авторитетов, а фактически — по дестабилизации целого региона и уничтожению госу­дарственности своих стран. В связи с этим уместно вспомнить слова С. Ми­лошевича, который еще в ходе пер­вой апробации технологии ЦР в 2000 году в Белграде провидчески сказал: «Я считаю свои долгом предупредить о последствиях деятельности, кото­рую поддерживают и финансируют страны НАТО. Каждому должно быть ясно, что они нападают на Сербию не из-за Милошевича, а на Милошевича из-за Сербии»[13].

Опираясь на исторический опыт, следует помнить, что на Каддафи За­пад нападал из-за Ливии, на Мубара- ка — из-за Египта, на Асада — из-за Сирии, на Путина — из-за России.

Человеческий фактор «цветных революций»

Успех «цветных революций» на 80 процентов зависит от человече­ского фактора. «Чем больше в рядах заговорщиков имеется професси­оналов, чем больше своих людей в стане противника (информаторов, “фигур влияния”, сообщников), тем выше их шансы на успех»[14]. Именно поэтому роль и значение человече­ского фактора в «цветных револю­циях» огромно. Но откуда берутся местные «цветные» энтузиасты и ко­ординаторы? Почему они готовы на иностранные деньги работать про­тив своей страны?

На самом деле все очень просто: са­мых главных игроков ЦР вербуют. Как говорил один из идеологов иллюми­натов, живший в XVIII веке немецкий писатель барон Адольф фон Книгге, «из человека можно сделать все, стоит только подойти к нему со слабой сто­роны». Процесс вербовки включает три основных этапа работы с «объек­том». Первый этап условно можно на­звать «выявлением». Исходя из того, какого рода информацию требуется получить (или какие действия тре­буется обеспечить), выявляются все лица, обладающие такой информаци­ей (способные к нужным действиям). Среди них определяются наиболее желательные для вербовки. И уже из этого круга лиц выбирают несколько (минимум одного) в качестве объек­тов последней.

Второй этап — выбор способов вербовки. Всесторонне изучив «объ­екты», им дают предельно точную политическую и морально-психоло­гическую оценку, с тем чтобы опре­делить их «болевые точки», а также методы давления на эти точки и до­пустимые пределы такого давления.

Третий этап — «разработка», то есть сам процесс вербовки. Вербо­вочная операция представляет собой достаточно длительный цикл, тре­бующий высокого уровня интеллек­туального обеспечения. На первом ее этапе главную роль играют аген­ты-информаторы и аналитики. Их задача — найти тех людей, которые удовлетворяют перечисленным выше требованиям (условиям). При этом наибольший интерес для заговор­щиков представляют руководители среднего и высшего звена управле­ния органами безопасности и воору­женными силами, а также полномоч­ные фигуры в структурах власти[15]. Не меньшее, а иногда даже большее значение имеет вербовка работников «идеологического фронта» — жур­налистов, ученых, публицистов, а те­перь и блогеров, относящих себя к интеллигенции. В России во всех без исключения революциях особая роль принадлежала интеллигенции. Как писал С. Н. Булгаков, революция — это «духовное детище интеллигенции»[16]. Приведу лишь некоторые факты тес­ной работы российской оппозиции под «крышей» западных служб.

23 декабря 2002 года Националь­ным паспортным центром в Портсму­те (США) одному из старейших «бор­цов с режимом» в России Людмиле Алексеевой был выдан паспорт за но­мером 710160620. Помимо предостав­ления американского гражданства куда более важными являются факты финансирования деятельности этой «революционерки». В частности, ее активность оплачивают Фонды Фор­да и Макартуров, Национальный фонд поддержки демократии (NED), Агент­ство США по международному раз­витию (USAID), Институт «Открытое общество» в компании с Евросоюзом. Только в минувшем году NED, уже упо­минавшийся в предыдущей статье[17], выделил гражданке США Л. Алексеевой для ее работы в России два гранта на общую сумму в 105 тысяч долларов[18].

Помимо денежных вливаний от американских фондов, которые по­лучают сотни неправительственных организаций, созданных в России, используются так называемые меха­низмы тщеславия. Например, нуж­ного человека можно пригласить на заседания Трехсторонней комиссии или Бильдербергского клуба (А. Чу­байс, Л. Шевцова, Е. Ясин) или дать должность ведущего исследовате­ля, скажем, Королевского института международных отношений — более известного как Чатэм-Хаус (Л. Шевцо­ва). В этом ряду стоит и «попадание» А. Навального в список 100 самых влиятельных персон мира по версии журнала «Time». В этом же списке фи­гурируют президент США Б. Обама и его главный конкурент на выборах 2012 года М. Ромни, канцлер Германии А. Меркель, духовный лидер Ирана аятолла А. Хаменеи, глава МВФ К. Ла- гард, инвестор У. Баффет[19]. Компания, как говорится, что надо. Причем жур­нал не распределяет фигурантов сво­ей сотни влияния по местам и не при­сваивает рейтинги, что еще добавляет значимости попадания в нее.

Личность Навального заслужива­ет большего внимания. В 2006 году проект «Да!» Навального и Маши Гай­дар начал финансировать NED. После чего самый известный сегодня блогер России накопил, как предполагают некоторые его биографы, на интер­нет-торговле 40 тысяч долларов (по его собственным словам), за кото­рые он и купил по несколько акций в ряде крупных российских компаний с высокой долей государственной собственности. Так Навальный полу­чил статус акционера-миноритария и платформу для своих антикоррупци­онных расследований.

При весьма странных обстоятель­ствах в 2010 году Навальный был при-

22    См. Л. Саенко. Time включил На­вального в список 100 самых влиятель­ных людей мира. — www.news.mail.ru/ society/8696159/ нят на учебу в Йельский университет по программе «Yale World Fellows». Из более тысячи соискателей были отобраны только 20 человек — надо полагать, самые перспективные. В числе преподавателей этой про­граммы были ветеран британского Форин-офиса лорд Мэллок-Браун и сотрудники Института «Открытое общество». Финансируется «World Fellows» Фондом Старра Мориса Р. («Хэнка») Гринберга, бывшего пре­зидента страхового гиганта «American International Group (AIG)», получив­шего гигантские вливания от Дж. Бу­ша-мл. и Б. Обамы в 2008—2009 годах. Как отмечают эксперты «Executive Intelligence Review» под руководст­вом Л. Ларуша, Гринберг и его фирма «CV. Starr» занимаются «сменой режи­мов» (переворотами) уже очень дав­но, начиная со свержения президента Маркоса на Филиппинах в 1986 году. Сам Навальный пишет, что посове­товала ему подать заявку на участие в программе Маша Гайдар, а рекомен­дации он получил от ведущих про­фессоров Высшей школы экономики в Москве. Кстати, свой антикоррупци­онный поход против «Транснефти» Навальный начал из Нью-Хейвена (то есть непосредственно из Йельского университета)[20].

Интересны замечания и по поводу психотипа Навального. Так, на публи­ке он производит впечатление раздво­енной личности, а в он-лайне — сама открытость. Вместе с тем, когда был взломан его почтовый ящик на порта­ле gmail.com и опубликована перепис­ка с посольством США и Националь­ным фондом поддержки демократии, касающаяся его финансирования, он признал, что письма подлинные. Сво­их собеседников он пытается разору­жить вопросами вроде «вы считаете, что я работаю на американцев или на Кремль?»[21]. Скорее всего он окажет­ся для своих спонсоров расходным материалом, но пока деятельность Навального и его ближайших «сорат­ников» выглядит прекрасной иллюст­рацией к пособию Дж. Шарпа.

Однако вернемся к процессу вер­бовки. Американцы разработали уникальную и очень действенную формулу вербовки — MICE. Ее назва­ние образовано от первых букв слов: «Money — Ideology — Compromise — Ego» («Деньги — Идеология — Комп­ромат — Эго»)[22]. Очевидно, что внут­ри любой социальной группы можно выявить достаточное количество лю­дей, неудовлетворенных существую­щим положением вещей, фактически находящихся в оппозиции по отно­шению к власти. В морально-психо­логическом плане все они подходят для вербовки, вопрос лишь в том, кто из таких людей нужен вербовщикам.

Наконец, после того как объект вербовки определен и всесторонне изучен, в дело вступает собственно вербовщик. Благодаря его работе сце­наристам ЦР может быть открыт до­ступ к секретной политической, эко­номической и военной информации, а также создан «маяк», центр притя­жения всех недовольных. Что же ка­сается самого процесса нахождения «нужных» людей, то в этом вопросе есть несколько обязательных правил. Например, еще в 1973 году Мини­стерство обороны США издало ин­струкцию «Программа борьбы с дис­сидентами», в которой перечислены признаки, определяющие диссиден­та. С ее помощью можно определить потенциальные объекты для вербов­ки среди военнослужащих не только в США, но и в других странах.

Вот некоторые признаки «дисси­дентов» среди военных:

—  частые жалобы сержантам, офи­церам, журналистам или конгрессме­нам на бытовые условия, несправед­ливое обращение и т. п.;

—  попытки обращаться, минуя не­посредственное начальство, к кому- либо с рассказами о своих пробле­мах;

—  участие в несанкционирован­ных собраниях, создание групп для выражения коллективных протестов, участие в демонстрациях, в агитации, симуляция болезней;

—  частые мелкие акты неповинове­ния или дерзости, например уклоне­ние от воинского приветствия, замед­ленное выполнение приказов и т. п.;

—  несанкционированный допуск в военные помещения гражданских лиц или посещение их митингов вне пределов части;

—  распространение подпольных или запрещенных печатных изданий;

—  диссидентские надписи, выпол­няемые тайком на зданиях, транспор­тных средствах, имуществе;

—  уничтожение или порча госу­дарственного (военного) имущества;

—  вызывающее поведение в свя­зи с предъявлением символов власти (например, при исполнении государ­ственного гимна, выносе флага, вы­ступлении первых лиц государства по телевидению или радио и т. п.);

—  раздувание мелких инцидентов, преувеличение их масштабов и по­следствий, распространение слухов[23].

Аналогичные критерии выявления «диссидентов» существуют и при­менительно к сугубо гражданским лицам.

26     См. М. Н. Петров. Механизмы государствен­ных переворотов: историко-теоретическое иссле­дование. С. 72—73.

Рубежным в активизации работы США с недовольными в странах-ми­шенях можно считать 2006 год, когда новая хозяйка Госдепартамента США К. Райс объявила о новых политиче­ских задачах своего ведомства. С того момента одной из важнейших обя­занностей каждого американского дипломата стало «вовлечение ино­странных подданных и средств мас­совой информации в продвижение интересов США за рубежом» [24].Таким образом, еще в 2006 году в практи­ку американской дипломатии офи­циально было введено требование прямого вмешательства во внутрен­ние дела государства пребывания. Теперь американские дипломаты должны «не только ана­лизировать политику и определять ее итоги, но также осуществлять программы. помогать иностранным гражда­нам развивать строи­тельство демократии, бороться с коррупци­ей, открывать бизнесы, улучшать здравоохране­ние и реформировать образование»[25]. Так что удивляться поведению М. Макфола не стоит — он выполняет указания Госпедартамен- та США и проводит интересы своей страны.

Вместе с тем Россия, как и любое другое суверенное государство, впра­ве защищать свои интересы. Причем всеми имеющимися у этого государ­ства средствами. В том числе пресече­нием деятельности «пятой колонны», диссидентов и неугодных дипло­матов.

Возможна ли «цветная революция» в России?

«Цветные революции» не проис­ходят сами собой, без наличия со­ответствующих предпосылок и без требуемых условий, но главное — без серьезной подготовки и существен­ных усилий. Потому, чтобы ответить на вопрос «Возможна ли в России “цветная революция?”», необходимо дать максимально четкую и жесткую оценку социально-экономических и политических условий и предпосылок, а также роли диссидентствующей пуб­лики и «пятой колонне». Только мак­симально полное и исчерпывающее знание о ситуации в стране, об име-

ющихся проблемах и вызовах может дать возможность власти эффективно бороться с «цветными» цунами. При­чем в данном случае речь идет не толь­ко о жестком государственном контро­ле за деятельностью западных фондов, занимающихся на территории России подрывной деятельностью. Но прежде всего — о серьезных изменениях в мо­дели развития страны, так как только таким образом можно лишить «рево­люционеров» поддержки.

Если предпосылки имеются, то те­оретически в любом государстве воз­можна реализация сценария ЦР, в от­сутствии оных рассмотрение такого хода событий, даже гипотетически, — бессмысленно. Условия же переводят возможность возникновения «цвет­
ной революции» и ее успеха из теоре­тической плоскости в практическую. Если этих условий недостаточно, то ЦР так и останется потенциальной возможностью завтрашнего или по­слезавтрашнего дня, а не фактором актуальной политики сегодня.

Среди внутренних предпосылок и условий ЦР можно выделить следую­щие:

—  «авторитарное или псевдодемо­кратическое государственное ус­тройство, существенно ограничи­вающее возможности вхождения в доминирующую общественную силу и в правящую группу представителей различных социальных групп»[26];

—  наличие широкого слоя недо­вольного существующим порядком населения, так называемой базовой группы, из которого рекрутируются участники массовых ненасильствен­ных мероприятий;

—  неудовлетворенность большей части населения уровнем предлагае­мых правящей группой, в рамках су­ществующего социального, полити­ческого и экономического устройства, благ и возможностей, в сравнении с ожидаемыми. В таком случае населе­ние активно или пассивно поддержи­вает идею «цветной революции»;

—  отсутствие или слабый контроль со стороны власти за опорными ис­точниками ЦР — НПО, СМИ, интер­нет-ресурсами;

—  наличие в правящей группе сто­ронников «цветной революции» и сильного единого оппозиционного

29    М. Н. Остроменский. Основы противодей­ствия гражданского общества «цветным» революци­ям. — www.warandpeace.ru/ru/exclusive/view/62983 центра во главе с авторитетными ли­дерами;

—   отсутствие легитимного поли­тического лидера, способного объ­единить здоровые силы общества против вируса ЦР.

В настоящий момент в России нет этой совокупности условий. Как справедливо отмечают некоторые аналитики, большое сомнение вызы­вает и способность лидеров «цветно­го» движения в России организовать масштабные, долгосрочные и скоор­динированные массовые акции. Та­ким образом, можно с определенной долей уверенности утверждать, что в настоящее время в России отсутству­ет базовая группа для ЦР. Кроме того, сторонники «цветных» перемен не имеют широкого представительства в отечественном государственном ап- парате[27]. В то же время в стране есть серьезные социально-экономиче­ские проблемы. И от степени и бы­строты их решения зависит возмож­ность нового «цветного» давления.

Более двух тысяч лет назад китай­ский философ Лао-Цзы говорил: «На­водить порядок надо тогда, когда еще нет смуты». Очевидно, что это выска­зывание как нельзя лучше характери­зует современность. Если в государ­стве порядок, то реализация интересов внешних интересантов ему не страш­на. Если же этого порядка нет, то ви­русы революции имеют благодатную почву. Рвется там, где тонко.

Пожалуй, это самый главный сек­рет «цветных революций».     ♦


[1]М. Н. Петров. Механизмы государственных переворотов. М., 2005. С. 3.

[2]         Л. Д. Троцкий. История русской революции. — www.magister.msk.ru/Hbrary/trotsky/trotl009.htm

[3]«Митт Ромни: “Россия — это дестабилизирую­щая сила на мировой арене, которую необходимо обуздать”». — www.rusfact.ru/news/mitt_romni_rossi- ja_ehto_destabilizirujushhaja_sila_na_mirovoj_arene_ kotoruju_neobkhodimo_obuzdat/2012-03-07-12590

[4]         «Ромни назвал “тирана” Путина “угрозой

глобальной безопасности”». — www.newsru.com/

world/28jan2012/romney.html

[7]        «“Dropshot” — American Plan for War with

the Soviet Union, 1957». — www.allworldwars.com/ Dropshot%20-%20American%20Plan%20for%20 War%20with%20the%20Soviet%20Union%201957.html

[9]  Э. Н. Люттвак. Государственный переворот. Практическое пособие. М., 2012. С. 4.

[10]Там же. С. 20.

[11]      А. М. Мигранян. Россия в поисках идентич­

ности. М., 1997. С. 40.

[13]       «Политика» (Београд). 01.10.2000.

[14]М. Н. Петров. Механизмы государственных переворотов: историко-теоретическое исследова­ние. С. 65.

[15]См. там же. С. 65—66.

[16]       См. С. Н. Булгаков. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции). — www.vehi.net/vehi/bulgakov.html

[17]       Е. Г. Пономарева. Секреты «цветных револю­ций». — «Свободная Мысль». 2012. № 3/4. С. 55.

[18]      См. Е. Пустовойтова. Американская пропис­

ка российской революционной химеры. — www. fondsk.ru/news/2012/03/08/amerikanskaja-propiska- rossijskoj-revoljucionnoj-himery.html

[20]См. Р. Дуглас. Обанкротившаяся Британская империя провоцирует свержение Путина. — www larouchepub.com/russian/novosti/2012/b2026_rbd_ dossier 1 brits v russia.html

[21]Там же.

[22]      См. «Political Calculations». — www.politicalcal-

culations.blogspot.com/2005/04/brains-r-us.html

[24] «Transformational Diplomacy». — http.// en.wikipedia.org/wiki/Transformational_Diplomacy. См. также «Transformational Diplomacy». — www. state.gov/documents/organization/86291.pdf

[25]       «Transformational Diplomacy». — www.merln.

ndu.edu/archivepdf/nss/state/59339.pdf.

[27]  См. М. Н. Остроменский. Возможна ли сегодня «цветная» революция в России? — www warandpeace.ru/ru/exclusive/view/66800/

Вернуться назад