Иран как «шиитская сверхдержава»: реальные и мнимые вызовы

Иран как «шиитская сверхдержава»: реальные и мнимые вызовы

Васильев Алексей Михайлович – директор Института Африки РАН, академик РАН, профессор, член Совета по внешней политике МИД РФ, доктор исторических наук.

Режим «шиитской демо¬кратии», установившийся после антишахской революции, показал, что он может давать, хотя бы временно, положительные экономи¬ческие результаты. Какие задачи ставит перед собой его руководство? В чем причины его конфронтации с США, с Израилем и возможен ли более конструктивный диалог Тегерана с Вашингтоном и Тель-Авивом? На какой стадии находится иранская ядерная программа? Как складываются отношения Ирана с многочисленными соседями и другими державами, в том числе с Россией? С обзорным анализом внешнеполитического положения Ирана выступает директор Института Африки РАН А.Васильев.

1. Какие задачи ставило и ставит перед собой руководство режима, установившегося в Иране после антишахской ис­ламской революции?

Элита режима – высшие бого­словы (некоторые по размерам состояний стали как бы «олигар­хами»), верхушка бюрократии и силовых ведомств, предприниматели-базари – отличается, как правило, клановой или патронажно-клиенталистской структу­рой. Ее стратегические задачи (помимо декларированных в рам­ках религиозной доктрины) – удержать власть и привилегии, умножить богатство, сохранить свой контроль над углеводород­ными и горнорудными ресурсами страны, обеспечить ее экономиче­ское развитие, стабильность, удовлетворить хотя бы часть чая­ний масс, защитить страну, а со­ответственно и свои собственные позиции от внешнего давления или военной угрозы, расширить ареал влияния Ирана на соседей, особенно там, где есть шиитская составляющая населения.

2. Режим «шиитской демо­кратии» показал, что он может давать, хотя, может быть, вре­менно, положительные экономи­ческие результаты.

За несколько десятилетий Иран превратился в среднеразви­тую страну: вышел по паритету покупательной способности (ППС) во второй десяток в миро­вой иерархии – примерно на уров­не Турции. По данным Междуна­родного валютного фонда, номи­нальный (в текущих ценах) ВВП Ирана в 2011 г. составил пример­но $482 млрд, по ППС – $990 млрд [2]. Можно упомянуть произ­водство автомобилей, стали, хи­мию и фармацевтику, ракетные технологии (в частности, запуск искусственных спутников Зем­ли). Ядерные исследования так­же требуют достаточно высокого технологического уровня.

Экспорт Ирана основан на уг­леводородах, прежде всего нефти. Иран обладает вторыми в мире месторождениями газа, очень крупными месторождениями нефти, но по политическим сооб­ражениям эти данные зачастую преувеличиваются. Вместе с тем, растет «неуглеводородный» экс­порт.

В Иране достигнуты успехи в деле распространения грамотнос­ти, в пользовании Интернетом (почти половина населения). Ци­фры недалекие от уровня, ска­жем, Германии и почти вдвое вы­ше, чем в России. Конечно, суще­ствуют определенные фильтры и ограничения на Интернет, но их можно обходить. Иранцы живут в обществе без «железного занаве­са». Мужчины, отслужившие в армии, имеют право получить иностранный паспорт. Многие свободно ездят в Юго-Восточную Азию и даже Канаду.

Стабильность режима базиру­ется на религиозно-пропаган­дистской основе, гибком сочета­нии интересов кланов и мер соци­ального характера, включая по­мощь бедным слоям населения, с тем, чтобы сбить возможную вол­ну недовольства. Но базу режима составляют силовые, конкуриру­ющие между собой структуры: военно-политическая и экономи­ческая организация Корпус стра­жей исламской революции, ми­нистерство внутренних дел, во­оруженные силы, министерство информации и госбезопасности, а также местный иранский «комсо­мол» – молодежная организация Басидж, массовый резерв рекру­тирования во все «взрослые» ор­ганизации.

Как война с Ираком, так и конфронтация с США укрепили режим.

Конечно, на Иран и раньше отрицательно воздействовали санкции и ограничения. Сейчас, когда последовательно вводятся все новые и новые санкции со стороны США и Западной Евро­пы, удар приходится по чувстви­тельным точкам. Некоторые чле­ны ЕС и другие страны ввели ог­раничения на импорт иранской нефти и запрет на сотрудничест­во с иранским Центробанком и другими финансово-кредитными учреждениями. Санкции начина­ют «кусаться», в Иране растут це­ны, девальвируется риал.

Можно предположить, что те страны, которые продолжают им­портировать иранскую нефть и газ, пользуясь трудностями Ира­на, будут требовать от него сни­жения цен на иранское сырье. Так будут действовать и Китай, и Турция, и другие. Заменить иран­скую нефть на другую на миро­вых рынках трудно, но возможно.

Каковы при этом слабости иранского режима?

Экономическая система, в ко­торой 70% занимает госсектор и которая во многом держится на огромных субсидиях, становится все более коррумпированной и все менее эффективной.

Можно предположить, что об­разованное население крупных городов, средний класс, имеющий доступ в Интернет, его выходцы, побывавшие за границей, уже ус­тали от «специфического» пове­дения представителей существу­ющего режима и хотели бы пере­мен. Тем более, что в результате санкций может произойти реаль­ное ухудшение положения как масс, так и промышленных и тор­говых базари. Правда, их эффект будет отложенным.

Учитывая убыстряющийся темп перемен в мире, усиливаю­щееся и часто непредсказуемое воздействие информационных технологий, с полной увереннос­тью говорить о прочности режи­ма не стоит. Но силы, его состав­ляющие, без боя, без сопротивле­ния не уйдут. Горбачевский вари­ант в Иране вряд ли возможен.

Нужно также учитывать, что в иранцах глубоко сидит чувство опасности выплескивания нацио­налистических и сепаратистских настроений. Ведь персы состав­ляют менее двух третей населе­ния Ирана (около – 75 млн) – 61%, а азербайджанцы – более 16%, курды – 10%, луры – 6%, есть еще арабы, туркмены, белуджи (все по 2%) и др. [3]

Впрочем, при нынешнем ре­жиме предполагать торжество се­паратистских настроений трудно. Шиитские скрепки пока что сильны. Напомним, что рахбар (верховный руководитель) Али Хаменеи – азербайджанец. По­пытка создать Азербайджанскую республику во время советской оккупации закончилась прова­лом. Но сепаратистские настрое­ния не умерли. На это, в частнос­ти, делают ставку и западные, и израильские противники режима.

3. В чем же причина давней конфронтации США с ислам­ским шиитским режимом?

Как представляется, цели США в регионе заключаются в сохранении экономических (бес­препятственное поступление уг­леводородов), торгово-экономи­ческих и геостратегических пози­ций, обеспечение безопасности Израиля.

Вашингтон отдает себе отчет в том, что прямого контроля, созда­ния сети явных американских са­теллитов в новых условиях до­биться уже трудно, если не невоз­можно. Поэтому стоит задача ус­тановить отношения с местными новыми или прежними сохранив­шимися режимами на основе партнерства старшего и младше­го, обеспечить развитие стран ре­гиона по более удобным для США и Запада либерально-демо­кратическим лекалам и умень­шить военно-политическую и, со­ответственно, экономическую на­грузку на сами Соединенные Штаты. Эти задачи были постав­лены и перед планом Большого Ближнего и Среднего Востока, и перед слегка измененным планом Нового Ближнего и Среднего Востока, этому была посвящена примирительная по отношению к мусульманскому миру речь пре­зидента Б.Обамы в Каире в июне 2009 г.

На пути осуществления этих планов уже не стоит Советский Союз. Россия перестала быть крупным, во всяком случае опре­деляющим, региональным игро­ком. Но против осуществления этих планов выступает Иран, ко­торый после антишахской рево­люции превратился из младшего союзника – полусателлита – во враждебное государство, вышел из-под военно-политического контроля Вашингтона, лишил США и в целом Запад прямого или косвенного контроля над своими природными ресурсами, создал для США проблемы по всему периметру своих границ.

4. Однако в ирано-американ­ских отношениях не всё так од­нозначно.

Иранское руководство после периода антиамериканского эмо­ционального настроя пыталось выйти из конфронтации с Ва­шингтоном, особенно в годы правления «реформаторов» во главе с президентом М.Хатами, и было готово идти на уступки и в какой-то степени сотрудничать с Соединенными Штатами. Теге­ран помогал Вашингтону в войне и против Саддама Хусейна, и против талибов в Афганистане (Кабул был взят войсками Север­ного альянса, которому оказыва­ли помощь Иран и Россия). Ко­нечно, крушение этих режимов отвечало интересам и Ирана.

Но и тогда, как и теперь, тре­бовалось убедить Тегеран в отка­зе США от вынашиваемых, по мнению иранцев, планов сверг­нуть существующий в Иране ре­жим и, соответственно, подорвать позиции иранской бизнес-поли­тической и религиозной элиты, и произвести хотя бы символичес­кое сокращение американского военного присутствия в зоне Пер­сидского залива. Но Вашингтон не смог пойти навстречу Тегера­ну, как представляется, прежде всего, из-за недоверия к нему и собственных внутриполитичес­ких соображений. В Америке бы­ли еще живы воспоминания об антишахской и антиамерикан­ской революции, об унижении США, о взятии заложников в американском посольстве. Мо­мент был упущен.

В результате и внешних, и внутренних обстоятельств баланс сил в Иране сместился в пользу крайних консерваторов. Во внут­ренней политике религиозный истеблишмент стал опасаться, что сторонники Хатами «пойдут по пути Горбачева». Во внешней заигрывание с Вашингтоном не дало результата. Президентом в 2005 г. стал М.Ахмадинежад. Правда, будучи светским деяте­лем, он пытался немного дистан­цироваться от крайних религиоз­ных деятелей, вновь апеллиро­вать к иранскому национализму, активно решал социальные про­блемы низов.

Но определенный провинциа­лизм этого сильного лидера ска­зался. Его резкая антиизраильская и антисионистская ритори­ка, как и выпады в адрес США, сделали его неприемлемым парт­нером для диалога с Вашингто­ном, дали аргументы в руки изра­ильской пропаганды и американ­ских «ястребов». Видимо, на сле­дующих выборах его сменят на умеренного консерватора.

5. Если говорить о реальных, а не иррационально-эмоцио­нальных факторах, возможнос­ти сотрудничества Ирана и США как в экономике, так и в деле ус­тановления мира, безопасности и стабильности в регионе объек­тивно существуют.

До сих пор продолжается не­согласованная с Соединенными Штатами и игнорируемая миро­вым сообществом борьба Ирана с терроризмом, базирующимся в Пакистане, и с наркотрафиком. В этой неафишируемой войне гиб­нут каждый год сотни, а по уточ­ненным данным, даже тысячи иранских военнослужащих и по­лицейских.

Что касается нормального экономического сотрудничества, в принципе неважно, кто контро­лирует углеводородные ресурсы. Иран не может выпить свою нефть. Достаточно напомнить, что существует широчайшее аме­рикано-саудовское сотрудничест­во, хотя почти все производство и экспорт нефти в Саудовской Ара­вии контролирует компания АРАМКО, в которой 100% капи­тала принадлежит королевству.

К тому же в связи с использо­ванием передовых технологий добычи нефти и открытием но­вых месторождений в Западном полушарии (Бразилия, Канада и др.) США сократили долю им­порта в потреблении этого топли­ва с 60% в 2005 г. до 45% в 2011 г., а в самом импорте удельный вес нефтедобывающих стран Персид­ского залива уменьшился до 22% [4].

6. Сейчас главное противо­речие – ядерная программа Ирана.

Ее осуществление можно раз­бить на несколько этапов. Ядер­ные исследования начали разви­ваться при шахе. Он намечал строительство нескольких атом­ных электростанций, иногда про­говаривался о своём желании об­рести и ядерное оружие. После антишахской революции в фетве аятоллы Р.Хомейни (впрочем, ее текст не найден) было объявлено, что атомное оружие – неислам­ское, использовать его – преступ­ление. (Хаменеи подтвердил эти установки.) Тогда отказывались от всего, чем увлекался шах, были заморожены и ядерные исследо­вания. Потребовались годы, что­бы с помощью России восстано­вить и довести до рабочего состо­яния АЭС в Бушере.

Однако во время почти вось­милетней войны с Ираком иран­цы столкнулись с применением режимом Саддама Хусейна ору­жия массового уничтожения – ядовитых газов. Тысячи, а может быть, десятки тысяч военнослу­жащих Ирана погибли, отравлен­ных ими.

Позже на Западе развернулась активная пропагандистская кам­пания, утверждавшая, что Ирак занят разработками ядерного оружия. Тогда иранское руковод­ство пересмотрело свою позицию (хотя оно это до сих пор отрица­ет) и начало придавать ядерным исследованиям военный харак­тер. Поэтому в некотором смысле можно утверждать, что «отцом» ядерных исследований Ирана в военной области стал Саддам Ху­сейн.

Когда в 2003 г. Саддам Хусейн был разгромлен и обнаружилось, что никаких ядерных разработок военного характера в Ираке не проводилось, это стало стимулом для приостановки военных ядер­ных исследований в Иране. Не исключено, что сыграл роль и другой фактор – страх перед воз­можным ударом со стороны США в случае, если Вашингтон будет считать, что Иран готовит­ся создать ядерное оружие. Тогда Тегеран (при президенте Хатами) и подписал дополнительный про­токол к Договору о нераспростра­нении ядерного оружия, включа­ющий положение о внезапных инспекциях Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Однако иранский парламент указанный документ до сих пор не ратифицировал.

По оценке сотрудников Бело­го дома, опирающихся на данные американского разведывательно­го сообщества, политическое ре­шение произвести атомную бом­бу в Иране якобы еще не принято [5]. С моей точки зрения, иран­ское руководство в принципе, ко­нечно, не возражало бы иметь ядерное оружие, как и Северная Корея, например. Но, во-первых, это чревато определенной опас­ностью именно превентивного удара. Во-вторых, в Иране пони­мают, что приобретение им ядер­ного оружия вызовет цепную ре­акцию и ядерное оружие может появиться в Саудовской Аравии, Турции и Египте. Поэтому опти­мальный вариант, который, с мо­ей точки зрения, просматривает­ся, можно назвать «без пяти ми­нут двенадцать»: Иран стремится технологически подойти к такому порогу, что если будет принято политическое решение, то через три-пять месяцев у него может появиться ядерное оружие. Впро­чем, таких пороговых государств в мире несколько десятков, но они соблюдают режим нераспро­странения, и драконовских санк­ций против них никто не приме­нял и не применяет. Мало того: США постепенно сняли ограни­чения на сотрудничество с Ин­дией, создавшей атомную бомбу.

7. В Израиле антииранская кампания достигла высшей точки.

Там утверждают, что Иран го­товится произвести атомную бомбу, а затем применить её про­тив Израиля. Поэтому якобы воз­никла «экзистенциональная» уг­роза Израилю (т.е. это вопрос жизни и смерти), а ответом на нее должен стать удар по ядерным объектам Ирана. Жесткие антиизраильские заявления Тегерана подливают масла в огонь.

В то же время, с геополитичес­кой и геоэкономической точек зрения между Ираном и Израи­лем нет непреодолимых противо­речий. Обе стороны заинтересо­ваны в сохранении своих пози­ций, своей мощи, а в будущем – и в сотрудничестве, как это было во времена шаха. Хотя ультракон­сервативное руководство Ирана выступает против сионизма, от­рицает Холокост и т.д., воинст­венная риторика в обеих странах предназначена для внутреннего потребления, для укрепления до­минирующих политических сил и режимов. Другое дело, что ир­рационально-эмоциональная со­ставляющая политики может пе­рехлестнуть через край и вызвать войну, как уже не раз бывало в мировой истории. В Тель-Авиве постоянно подчеркивают, что «военный вариант решения иран­ской ядерной проблемы» лежит на столе.

Трудно себе представить, что­бы Иран пошел по военному пути в конфликте с Израилем, особен­но с гипотетическим применени­ем ядерного оружия. Ответный удар Израиля и США был бы просто убийственным. Другое де­ло, что через своих младших со­юзников, через своих «агентов влияния», будь то «Хезболла» в Ливане или суннитский ХАМАС в Газе, Иран может оказывать давление на Израиль, в т.ч. нано­сить определенные военные уко­лы. В Израиле утверждают, будто вокруг него находится примерно 200 тысяч ракет, хотя, может быть, имеются в виду и обычные минометные, в том числе само­дельные снаряды. 100-процент­ной защиты, даже с помощью всех средств противоракетной обороны, у Израиля не будет. Но можно задать вопрос: союзник Ирана, шиитская партия «Хез­болла» в Ливане в чем заинтере­сована больше – в сохранении и упрочении своего доминирующе­го влияния в самом Ливане или в том, чтобы служить интересам Тегерана?

В Израиле, который устраи­вал алавитский режим отца и сы­на Хафеза и Башара Асадов в Си­рии, сейчас склоняются к тому, чтобы смириться с любым режи­мом, «лишь бы там не было Ира­на».

8. Отношения Ирана с сосе­дями.

8.1.Турция – примерно равно­великая страна. Соперничество между предшественниками Ира­на и Турции (особенно во време­на Османской империи), а еще раньше – древними греками, рим­лянами и византийцами – дли­лось два с половиной тысячеле­тия. Но в последние годы до со­бытий в Сирии отношения между Ираном и Турцией развивались гармонично, росла торговля при­мерно до $15 млрд в год. Турция получала иранские углеводоро­ды, поставляла взамен свои това­ры, в т.ч. промышленные.

Но внешнеполитические век­торы у Турции и Ирана различа­лись. Турция сохраняет союзни­ческие отношения с США, все еще надеется стать членом Евро­союза, а Иран находится в состо­янии конфронтации с США и Ев­росоюзом. Разногласия из-за Си­рии возникли примерно год на­зад. Во-первых, Турция стреми­лась продемонстрировать свою приверженность курсу Запада. Во-вторых, главная оппозицион­ная сила в Сирии – «Братья-му­сульмане» – близка идеологичес­ки к турецкой правящей партии. Социальную базу светской оппо­зиции в Турции составляет, в ча­стности, многочисленная алавитская (алеви), т.е. шиитская, об­щина. У Анкары шиитский ре­жим в Иране симпатий не вызы­вает, но политические разногла­сия пока не означают свертыва­ния экономического сотрудниче­ства.

Подыгрывая США и Западу, турки говорят, что могут пере­ключиться на поставки нефти из Ливии. Но это – игра на снижение цен за иранские углеводороды.

Разногласия есть и в мелочах. Турецкий премьер Р.Т.Эрдоган в марте 2012 г. прилетел с офици­альным визитом в Тегеран после того, как он побывал в Сеуле. Он привез тегеранскому руководству послание Б.Обамы. А после этого появились заявления иранцев о том, что переговоры Ирана и «ше­стерки» в Стамбуле могут быть перенесены в другое место. Эрдоган обиделся. Но это, скорее все­го, был обычный дипломатичес­кий торг. Встреча состоялась. Следующая прошла в Багдаде.

8.2. Шиитское правительство Ирака близко к Тегерану, премьер Нури аль-Малики назвал Турцию «врагом» после того, как она при­няла находящегося в оппозиции суннита вице-президента Тарика аль-Хашеми. Багдад опасается ус­пеха суннитских исламистов в Сирии, что означало бы усиление их поддержки (на взаимной осно­ве) суннитов Ирака.

8.3. На Южном Кавказе хрис­тианская Армения – традицион­ный друг и партнер Ирана.

Шиитский Азербайджан ис­торически был частью Ирана, он перешел к России в результате двух ирано-российских войн. Не­зависимый Азербайджан опаса­ется мощного южного соседа. Его руководство сделало упор на светский характер развития стра­ны, на многостороннее сотрудни­чество с Турцией, Западом, США и НАТО (в какой-то степени – и с Россией), а в последнее время – с Израилем. Баку вызвал гнев Ирана, договорившись о закупке оружия в Израиле на полтора миллиарда долларов. В Иране опасаются влияния независимо­го Азербайджана на иранских азербайджанцев. Но одновремен­но в самом Азербайджане, где, как утверждают некоторые СМИ, богатство и власть нахо­дятся в руках семьи Алиевых и связанных с нею кланов, оппози­ция все больше принимает шиит­ский характер. Возможно разви­тие по сценарию, когда исламис­ты, имеющие связи с Ираном, смогут бросить вызов нынешне­му режиму.

8.4. У стран Центральной Азии существует разная степень сотрудничества с ними Ирана. Тесные отношения сложились с Таджикистаном, у них очень близкие языки, правда, у иранцев арабская графика, у таджиков – кириллица. Иранцы принимали участие в мирном урегулирова­нии внутреннего конфликта в Та­джикистане и развивают с ним экономические связи.

С остальными государствами региона развивается деловое партнерское сотрудничество. С Туркменистаном издавна нала­жен газовый своп: Туркменистан поставляет это топливо в Северо­восточный Иран, а за это иранцы экспортируют как туркменский свой газ.

Все страны Центральной Азии выступают за право Ирана на мирное развитие ядерных иссле­дований, против какого-то сило­вого решения этой проблемы, опасаясь и экономических, и по­литических последствий, но в то же время все – против ядерного вооружения Ирана. Попытки Те­герана установить особые отно­шения с Казахстаном, который является одним из крупнейших в мире производителей урана, не удались. Астана аккуратно балан­сирует между Россией, Китаем, США и странами Запада, и ей, собственно говоря, не нужно в ка­кой-либо степени быть связанной с Ираном.

8.5. В Афганистане суннит­ский режим талибов придержи­вался сугубо враждебной пози­ции Ирану. Достаточно вспом­нить массовые убийства шиитов и сотрудников иранского кон­сульства в Герате во время прав­ления талибов. Как отмечалось выше, Тегеран активно помогал США в ходе интервенции в Афга­нистане.

Учитывая, что в политике нет невозможного, логично предпо­ложить, что сейчас на антиамери­канской основе существует ка­кое-то сотрудничество между ру­ководством Ирана и талибами. В какую форму оно выльется, ска­зать сложно.

8.6. Несмотря на прежние тес­ные отношения Ирана с Пакиста­ном, сотрудничество Исламабада с США вызывает раздражение в Тегеране. Там недовольны то ли неспособностью остановить, то ли поощрением пакистанским ру­ководством вылазок террористов с его территории в иранский Бе­луджистан.

Но, как обычно, Тегеран ис­пользует и политику пряника. Было достигнуто соглашение о строительстве газопровода в Па­кистан. В противовес этому Сау­довская Аравия обещает Пакис­тану поставить больше нефти с тем, чтобы уменьшить его зависи­мость от Ирана. Судьба газопро­вода не решена. Но в случае нане­сения вооруженного удара по Ирану Исламабад может оказать­ся на его стороне.

8.7. Среди арабских стран Персидского залива отношение к Ирану неоднозначно. Формально ни одна из арабских стран не при­знала оккупацию островов в Ор­музском проливе еще во времена шахского Ирана. (Кстати, на ста­рых советских картах было обо­значено, что это – спорные остро­ва между Англией и Ираном.) Со стороны Объединенных Араб­ских Эмиратов раздаются риту­альные протесты, но теснейшее экономическое сотрудничество Ирана с ОАЭ, особенно с Дуба­ем, перевешивает разногласия. Ссориться с Ираном не хотят, учитывая и наличие шиитской общины в этой стране.

В Саудовской Аравии положе­ние сложнее. Здесь около 10% на­селения – шииты, и они сосредо­точены как раз в восточной, неф­теносной провинции. Попытки шиитов выступать с антикоролевскими лозунгами беспощадно пресекаются саудовской полици­ей. Именно Саудовская Аравия помогла суннитскому правитель­ству Бахрейна подавить выступ­ления шиитского большинства в стране. Иранцы поддерживали их, но ограничились в основном пропагандистскими залпами.

С точки зрения доктрины, ко­торая господствует в Саудовской Аравии, условно назовем ее «вах­хабизмом», шииты – это «непра­вильные» мусульмане, с точки зрения саудовских сверхортодок­сов – как бы и вообще «немусульмане». Но это не мешало в свое время нормализации отношений и сотрудничеству двух стран. Во всяком случае они смогли разде­лить шельф Персидского залива, избежав конфликта. Но тесное военное и экономическое сотруд­ничество королевства с США де­лает отношения Саудовской Ара­вии и Ирана напряженными. В свою очередь, в Саудовской Ара­вии опасаются геополитических амбиций Тегерана, реальных или мнимых. Обе стороны с удоволь­ствием встретили бы крушение соответствующих политических режимов у соседа, но если бы это было сделано... чужими руками.

Если же у Ирана появится ядерное оружие, то саудовцы на­мерены произвести его сами или, может быть, купить у Пакистана.

Кувейт ведет себя осторожно. В стране тоже существует доста­точно многочисленная шиитская община, и вступать в конфронта­цию с Ираном кувейтское прави­тельство не хотело бы.

У Омана – особое положение. Он явно избегает прямой кон­фронтации с Ираном. Достаточно вспомнить, что с помощью иран­ских войск еще при шахе была подавлена антиправительствен­ная вооруженная борьба в оман­ской провинции Дофар.

Американские войска выведе­ны из Ирака, но их достаточно крупный контингент находится в Кувейте. Крупные американские базы находятся и на Бахрейне, и в Катаре.

В Йемене, который не играет на Аравийском полуострове оп­ределяющей роли, хотя это самая многочисленная по населению страна, имеется достаточно мно­гочисленная умеренная шиит­ская зейдитская община. А в сун­нитских провинциях активно действует «Аль-Каида».

9. Определяя отношения с Россией, в Иране помнят исто­рию.

Это русско-иранские войны XIX в., потеря Ираном больших территорий, в т.ч. Дагестана и Азербайджана, оккупация страны советскими войсками в 1941 г. на основе достаточно неравноправ­ного договора, попытка СССР со­здать сепаратистские образова­ния в иранских Азербайджане и Курдистане. Аятолла Хомейни называл США «большим сата­ной», а Советский Союз – «малым сатаной».

Но в условиях международ­ной изоляции Ирана было нала­жено российско-иранское сотруд­ничество. По Каспию обе страны выступают против появления иностранных военных сил в реги­оне, за мирное политическое ре­шение всех проблем. У России с Ираном нет территориальных споров. Через Иран и Россию проходит развивающийся транс­портный путь Север-Юг. Обе страны заинтересованы в эконо­мическом и военно-техническом сотрудничестве.

Ввиду необходимости учиты­вать все стороны внешнеполити­ческой ситуации, Россия отказа­лась поставлять Ирану ракеты ПВО С-300, заплатив неустойку. Это вызвало серьезное недоволь­ство Тегерана. Правда, оружие, не подпадающее под международно­правовые ограничения, было по­ставлено. Россия завершила стро­ительство АЭС в Бушере, заяви­ла о готовности построить там еще один энергоблок и надеется на получение контрактов на стро­ительство и модернизацию же­лезных дорог.

Тегеран занял лояльную пози­цию по отношению к действиям российского руководства против сепаратистских и террористичес­ких выступлений на Северном Кавказе. В Средней Азии анти­американская позиция Ирана в принципе не мешает российским интересам. Хотя Тегеран стре­мился в ШОС, Россия и Китай особо его к этому не поощряли, ссылаясь на санкции ООН про­тив Ирана.

Возможное создание Ираном ракетно-ядерного оружия содер­жит немалую угрозу России. Что­бы предотвратить ее, Москва тес­но сотрудничает с США, другими странами. Но военное решение этой проблемы путем нанесения удара Израилем в одиночку или вместе с США неприемлемо для России. Поэтому курс Москвы логичен: она выступает за поли­тическое решение проблем, свя­занных с Ираном.

Смена режима в Иране и гипо­тетический приход к власти про­американских сил, возможно, оз­начал бы и негативные последст­вия для российско-иранских от­ношений, включая возможную поддержку Тегераном сепара­тистских настроений на Север­ном Кавказе и в Волжско-Ураль­ском регионе.

* * *

Сейчас очевиден один вы­вод: ситуация вокруг Ирана на­ходится в состоянии неопреде­ленности.

Ведь трудно сказать, что во­зобладает: иррационально-эмо­циональные и одновременно си­юминутно эгоистические интере­сы лидеров в треугольнике США- Иран-Израиль или взвешенный, ответственный подход к судьбам региона, да и всего мира, глобаль­ным интересам мирового сообще­ства, который позволил бы устра­нить реальную опасность войны.

Примечания:

[1] Sunni and Shia Populations. Mapping the Global Muslim Population. A Report on the Size and Distribution of the World’s Muslim Population. October 7, 2009. Pew Research Center – http://www.pewforum.org/Muslim/Mapping-the-Global-Muslim-Population (6).aspx

[2] Gross domestic product, current prices U.S. dollars. Gross domestic product based on purchasing-power-parity (PPP) valuation of country GDP Current international dollar. All countries // World Economic Outlook Database. April 2012. International Monetary Fund – http://www.imf.org/external/pubs/ft/weo/2012/01/weodata/index.aspx

[3] Library of Congress – Federal Research Division Country Profile: Iran, May 2008 – http://lcweb2.loc.gov/frd/cs/profiles/Iran.pdf

[4] ForeroJuan. Center of gravity in oil world shifts to Americas // The Washington Post, 26.05.2012.

[5] Warrick Joby and Miller Greg. U.S. intelligence gains in Iran seen as boost to confidence // The Washington Post, 8.04.2012.

«Азия и Африка сегодня», №8, 2012