Анатолий Вассерман: О "панкоградах" и единой морали

О "панкоградах" и единой морали

Анатолий Вассерман

Журналист, политконсультант, эрудит. Родился в Одессе 1952.12.09.03.30. По образованию инженер-теплофизик. Более двух десятилетий работал программистом (15 лет -- системным программистом). Многократный победитель интеллектуальных игр. Самое узнаваемое лицо Рунета. Автор живого журнала awas1952.livejournal.com

Инциденты со сторонниками нестандартных взглядов на общественную мораль и границы приличий вновь подняли вопрос о введении в крупных российских городах, по примеру ряда зарубежных стран, "зон пониженной морали", где представители свободных мировоззрений могли бы беспрепятственно самовыражаться на улицах. Реплика Анатолия Вассермана:

Сейчас во многих странах пытаются создать регионы для представителей разных традиций — от квартала хиппи Христиания в Кёбенхавне (у нас название «гавань торговцев» традиционно произносят Копенгаген) до эмигрантских пригородов Парижа. Это, впрочем, не новшество, а дальнейшее творческое переосмысление опыта гетто (от названия венецианского района «литейная», ставшего местом изоляции евреев) и прочих этнических кварталов.

На мой взгляд, создание зон различной морали — как говорится, заметание под ковёр. Мы действительно очень различны. Соответственно и наши представления о морали действительно очень разнообразны. Но если мы примем решение создавать для каждой морали свою территорию — мы этим в лучшем случае добьёмся, что страна в целом расползётся на мелкие клочки — каждый со своими представлениями о морали.

Жители каждого такого клочка либо будут либо опасаться высунуть нос к соседям (что приведёт к фактическому распаду бесчисленных связей, обеспечивающих единство страны), либо пожелают усилить это разделение и создавать уже не отдельный район, а официально отдельную страну со своей нравственностью.

Полагаю, значительно полезнее для общественных нравов в целом проживание совместно на одной территории представителей разных культур и разных нравов с тем, чтобы они постепенно пропитывались пониманием: при всех наших различиях единого у нас всё же несравненно больше.