|
Сидя в Одессе, лишён доступа к каналу «Россия-24» = «Вести» (у провайдера кабельного телевидения в моей одесской квартире — и, насколько я наслышан, у большинства провайдеров — изрядной части российских каналов нет, ибо значительная часть технической ёмкости оборудования по указаниям свыше заполнена украинскими каналами, не известными даже самим себе) и редко смотрю Первый Российский (его сетка вещания за рубежом привязана к местному времени, так что его выпуски новостей накладываются на другие каналы, чьи новости меня интересуют больше). Поэтому спектр наблюдаемых российских новостей ограничен каналами «Россия», НТВ, Рен, РосБизнесКонсалтинг.
Соответственно ограничен и спектр наблюдаемых тем.
РБК, например, в каждом выпуске посвящает пару минут (по телевизионным меркам — невероятно много) делу «Pussy Riot». Причём чрезвычайно сочувственных минут. Так, прогрессивная общественность — включая телекомментаторов — давно уверяет: тяжесть положения подследственных (а ныне — подсудимых) обусловлена тем, что те песней оскорбили президента и патриарха. Но в суде уже выяснилось: в ролике, вброшенном в Интернет сразу после хулиганской выходки, музыка и политический текст наложены на видеозапись, смонтированную из похождений бешеных женщин в нескольких церквях, а в самом храме Христа Спасителя они просто прыгали без всякого аккомпанемента и орали дурными голосами всякую ругань. Телекомментаторы подают это как отсутствие доказательств виновности в чём бы то ни было. Насколько же я могу судить, доказано как раз отсутствие политической и религиозной ангажированности в деле откровенных хулиганок, оскорбляющих — как и надлежит прогрессивной общественности — всё общество, не считающее глупость прогрессом.
Другая столь же расхожая новостная тема — обвинение в адрес Алексея Анатольевича Навального. Судя по его собственным рассказам, охотно цитируемым на экране, обвинение и впрямь странное для стороннего человека. С его подачи одно предприятие взяло на реализацию товар у другого и вернуло выручку за вычетом довольно скромной торговой наценки — а его обвиняют в пособничестве хищению всей вырученной суммы. Но, как известно, дьявол кроется в деталях. Скажем, в лихие девяностые реализатор зачастую возвращал выручку только после вмешательства правоохранителей и/или специалистов разборки по понятиям — и те, кто направил производителя к реализатору, вполне могли оказаться соучастниками или даже разработчиками плана сорвавшегося кидка. Так что судить о сути обвинения только по словам того, кому оно предъявлено, по меньшей мере преждевременно.
Все остальные сюжеты российской внутренней политики вместе взятые занимают на экране РБК едва ли не меньше места, чем эти два любимых. На других каналах соотношение лучше: ведь новости РБК занимают всего 5–7 минут, а на «России», НТВ, Рен — 20–30 минут. На такое время просто не растянуть хулиганство и прочие навальничества.
Зато РуНет успешно возмещает упущенное телевидением: блогосфера и особо прогрессивные новостные ленты кишат всё теми же бесноватыми (так с незапамятных времён именуют ругающихся и судорожно дёргающихся в общественных местах) и защитниками рядового адвоката рядовых рейдеров.
Навязанность такой повестки дня более чем очевидна. При всём уважении к прогрессивной общественности по сей день справедливо утверждение Александра Сергеевича Пушкина в письме Петру Яковлевичу Чаадаеву (в ту пору виднейшему представителю прогрессивной общественности): «Что надо было сказать и что вы сказали, это то, что наше современное общество столь же презренно, сколь глупо; что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью, правом и истиной, ко всему, что не является необходимостью. Это циничное презрение к мысли и к достоинству человека. Надо было прибавить (не в качестве уступки, но как правду), что правительство всё ещё единственный европеец в России. И сколь бы грубо и цинично оно ни было, от него зависело бы стать сто крат хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания».
Кстати, уж не тому ли Чаадаеву — в ту пору виднейшему представителю прогрессивной общественности — адресован незаконченный, но уже достаточно выразительный, набросок Нашего Всего [в квадратных скобках — моя заведомо слабая реконструкция не написанного Солнцем Русской Поэзии]:
Ты просвещением свой разум осветил,
Ты [дальней] правды лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел.
Когда безмолвная Варшава поднялась,
И бунтом [крови] опьянела,
И смертная борьба [с Россией] началась,
При клике «Польска не згинела!» —
Ты руки потирал от наших неудач,
С лукавым смехом слушал вести,
Когда [наместник со двором] бежали вскачь,
И гибло знамя нашей чести.
[Но вот] Варшавы бунт [чрез месяцы увял]
[Под натиском штыков и] в дыме.
Поникнул ты главой и горько возрыдал,
Как жид о Иерусалиме.
(лиц одного со мною происхождения прошу не обижаться: в то время польское произношение названия вероисповедания «иудей» было ещё общепринятым названием народа, попавшего в Россию в основном при разделе Польши, разваленной многовековыми распрями местных феодалов).
Увы, от диагноза до лечения порою слишком далеко. В данном случае очевидное решение — предложить собственный набор тем для обсуждения — натыкается не только на заведомое неприятие прогрессивной общественностью и прочими страдающими, по выражению языковеда и политического аналитика XVII века Юрая Гаспаровича Крижанича, чужебесием. На мой взгляд, куда опаснее старательно взращиваемая у нас уже добрую четверть века вера в ангажированность любого позитива.
Ещё в перестроечные годы в средствах массовой информации, понемногу превращаемых в (по выражению Андрея Ильича Фурсова) средства массовой рекламы, агитации, дезинформации (СМРАД), стали появляться материалы, мотивированные не политически (к чему наше общество давно привыкло), а коммерчески. По мере роста рыночной хрематистики (так Аристотель Никомахович Стагирский почти два с половиной тысячелетия назад назвал стремление к прибыли любым способом и любой ценой в противовес стремлению к эффективному и комфортному устройству хозяйства в целом — экономике) заказуха (её ещё называют «джинса») заполонила газетные страницы и эфирные минуты. Да и в отечественном кино система product placement — размещения продукции — зачастую работает не официально (как на западе, где её придумали), а за скромные деньги в руки скромного бутафора.
Внутри профессионального сообщества постепенно возобладало мнение: хорошо высказаться о каком-то конкретном человеке, деле или товаре можно только за соответствующую оплату. Более того, к тем, кто хвалит бесплатно, многие относятся как к штрейкбрехерам, подрывающим возможность заработка не столь наивных коллег.
В конце концов с системой начали бороться. Как водится, топором вместо скальпеля. Например, в телепередачах, где я участвовал, старательно заклеивают непрозрачным скотчем или пластырем все торговые марки — даже если товар легко опознаётся по специфической форме упаковки. А любимую мною (ибо снимают её в Одессе, и на экране то и дело видны знакомые мне дома, а то и люди) передачу «Голые и смешные» показывают в зеркальном отражении, дабы бесчисленные эмблемы торговых центров и товаров было сложнее прочесть; правда, при этом не читаются и надписи в кадре, относящиеся к сюжету эпизодов, но на их смысл намекают в заглавиях.
Не надеясь на эффективность столь примитивных мер, издатели (в их интересах — поступление всех рекламных денег в их кассы, а не напрямую к их наёмным работникам) внушили всей потенциальной аудитории: любые похвалы — платные, а потому лучше читать открытую рекламу, чем скрытую. Мол, если что-то хвалят без грифа «на правах рекламы» — значит, аудиторию считают не только легковерной, но и попросту глупой.
А кому охота считаться дураком? Вот и веруют нынче едва ли не все граждане всех девятнадцати республик, на кои расколота нынче наша родина, в злокозненную лживость любого неругательного сообщения. Даже сайты проекта «Нам есть чем гордиться!» — Сделано у нас, Сделано на Украине, Сделано в Казахстане — обвинены в корысти.
Справедливости ради следует признать: вера в коммерциализацию позитива распространяется и на новости из-за пределов нашей Империи Зла. Зарубежные сюжеты — тоже в основном разрушительные. Скажем, очень популярен снос взрывом старых зданий — и далеко не всегда его сопровождают хотя бы кратким рассказом о планируемых на расчищенном месте новых сооружениях.
Но меня куда меньше волнует Империя Добра, чем старательная борьба наших собственных деятелей за втаптывание нашей собственной страны в болото их представлений о корысти вместо пользы.
Не берусь предложить надёжный рецепт противоядия. Более того, меня самого постоянно упрекают в купленности с тех самых пор, как я перестал веровать мифам хрущёвских, горбачёвских и ельцинских пропагандистов. Но на мой взгляд, всякий, кому хватит терпения сопоставить объём теленовостей на ту или иную тему с её значением для общества, поймёт: самое корыстное и ангажированное мнение — пропаганда корыстности и ангажированности всего хорошего, что окружает нас на каждом шагу и порою, невзирая на яростное противодействие СМРАДных мира сего, просачивается на страницы и экраны.
Вернуться назад
|