Медицина. И здесь заграница нам тоже поможет...

Медицина. И здесь заграница нам тоже поможет...

Многие новостные порталы в субботу 7 июля растиражировали высказывание министра здравоохранения РФ Вероники Скворцовой о безобразном уровне подготовке ныне выпускающихся российскими вузами врачей. Приводились также слова министра о том, что российские программы медицинского образования уже со следующего учебного года будут заменены программами подготовки врачей в университетах немецкого Гейдельберга, французского Парижа, английского Кембриджа и американского Гарварда. Свои заявления Вероника Скворцова сделала утром 7 июня в интервью радиостанции «Эхо Москвы».

Причину безобразий в подготовке современных российских врачей министр здравоохранения увидела в старении преподавателей, «которые в начале 80-х годов были яркими, молодыми, перспективными, никто не следит значимо за их статусом, повышением их уровня подготовки, поэтому часто они остались на том же уровне, а новые преподаватели, молодые, не пришли в отрасль и в профессорско-преподавательский состав».  Это – прямая цитата из интервью.

Логика подсказывает, что если в начале 80-х преподаватель был молодым и перспективным, то возраст его мог варьироваться в пределах 25-30 лет. Следовательно, сегодня он должен быть не старше 55-60 лет – все же не мафусаилов век, согласитесь. Что касается повышения уровня подготовки этих преподавателей, то базовые предметы вроде анатомии, физики и математики, не получили в последнее время столь радикального развития, чтобы стать слабым звеном в подготовке российских врачей.

Соглашусь с министром в том, что химию, биологию, биохимию, микробиологию и вирусологию, иммунологию, гистологию и цитологию, фармакологию, нормальную и патологическую физиологию современный врач должен изучать на современном уровне. Правда, боюсь, на информирование студентов о последних достижениях этих наук у преподавателей, при всем их желании и блестящем владении предметом, просто не хватает времени, предусмотренного учебным планом.

Например, в учебном плане специальности 060101 «Лечебное дело» со сроком обучения 6 лет по очной форме на изучение топографической анатомии и оперативной хирургии отводится ровно столько же времени, сколько и на изучение истории Отечества – 108 учебных часов. Ровно такое же время студенты-медики зачем-то овладевают общеуниверситетским предметом «Психология и педагогика». По 72 часа учебным планом для будущих врачей отведено культурологии, социологии и культуре русской речи. Возникает вопрос: так ли нужны в программе медицинского вуза эти, по сути, школьные предметы? И не они ли отнимают драгоценное время, недостающее курсам современного медицинского содержания?

По словам Вероники Скворцовой, чиновники министерства здравоохранения нашли выход из упомянутого безобразного положения в том, чтобы «за ближайшие 3-4 месяца полностью обновить все учебные планы, программы медицинских вузов, начинаем мы с фундаментальных предметов, с первых двух-трех курсов».

Откуда же возьмутся новые программы в такой короткий срок?

«Мы выбрали четыре опорных университета, три европейских и один американский, и сопоставляем те программы, которые в настоящее время действуют в нашей стране, с этими университетами, – заявила министр здравоохранения. – Это Хайдельберг (Германия), это Сорбонна (Франция), это Кембридж (Великобритания), это Гарвард (США). Мы обновляем учебники и методические пособия, которые должны полностью соответствовать этим программам, и начинаем с этого учебного года, с октября 2012 года полную переквалификацию профессорско-преподавательского состава».

Опорные университеты – это, конечно, хорошо. Но и их выпускники не без изъянов. К тому же медицинская помощь населению в США, Германии, Франции и Великобритании организована совершенно по-разному и имеет не одинаковый уровень. Я утверждаю это как потребитель медицинских услуг на том основании, что мне приходилось иметь дело с врачами и в Англии, и во Франции, и в Германии. А в США лечилось достаточное количество моих знакомых, обменявшихся со мной впечатлениями по этому поводу.

Например, в Англии для коренного населения, обеспеченного социальным страхованием, существуют большие очереди на бесплатные операции. И в случаях онкологических заболеваний, требующих срочного лечения, пациенты часто предпочитают ехать на платную операцию в Индию – там это обходится дешевле, чем в Англии, а качество ничуть не хуже. В платных клиниках Англии делают операции либо люди очень состоятельные, либо имеющие и деньги, и родственников-врачей, оказывающих протекцию. Многие англичане среднего достатка ездят регулярно лечиться во Францию, считая, что французские врачи – лучше и дешевле английских.

Многие французские врачи того поколения, которое Вероника Скворцова назвала состарившимся, действительно вызывают уважение своим профессионализмом. Особенно преподающие на медицинских факультетах и работающие в хороших клиниках – не все больницы жители Франции относят к достойным в них лечиться. Если же говорить о врачах общей практики (médecin généraliste – женералисты), с которых обычно начинается траектория лечения обычного француза, то, как правило, их знания фармакологии и фармацевтики ограничены лекарствами лишь французского или бельгийского производства. Зато женералистам старшего поколения не приходится рыться в справочниках, выписывая пациенту рецепт на лекарство – и названия препаратов, и дозировки они знают наизусть. К сожалению, этого нельзя сказать о молодых врачах.

В начале нынешнего года мне пришлось иметь дело с вроде бы опытным интерном одной из лучших парижских клиник в отделении неотложной помощи (Urgence). Красиво и со вкусом продемонстрировав владение техникой УЗИ и аппаратурой срочных клинических анализов, молодая докторша затем долго искала в интернете с помощью своего смартфона название и дозировку препарата, который мне после этого назначила. Видимо, общая тенденция современных студентов – не учиться, а всего лишь сдавать экзамены – отражается и на профессионализме выпускников медицинских факультетов университетов Франции.

Кстати, Вероника Скворцова, рассказывая в интервью о внедрении в поликлиниках России электронной записи к врачу, утверждала: «Фактически система должна быть такова, что нужно приходить к врачу первичного приема (аналог французского женералиста – Н.Т.). Потому что даже если у вас болит ухо, это вовсе не значит, что вам нужен лор-врач, это может быть невралгия тройничного нерва, может быть еще миллион причин, это может быть неврологическая патология. Поэтому врач первичный определяет, какое дополнительное диагностическое исследование вам нужно или кто из специалистов вам нужен и записывает вас через ту же систему в очередь».

Боюсь, что  в таком случае, если я точно буду уверена, что у меня болит именно ухо, а не глаз, и понадобится срочное лечение, мне придется терять время, записываясь на прием сначала к участковому терапевту, а потом еще и к ЛОРу. Кто скажет, насколько далеко продвинется болезнь за это время?

А во Франции, несмотря на обычай идти к женералисту за направлением к врачу-специалисту, этот этап можно обойти, обратившись в срочном случае прямо в неотложку любой клиники, которой ты доверяешь – и государственной, и частной: государственное медицинское страхование (Sécurité sociale) это оплачивает. Государственной медицинской страховкой обеспечены все граждане Франции, а также те, кто легально работает во Франции и имеет вид на жительство. Такая страховка дает возможность получать в аптеке большинство лекарств по рецепту за часть цены, а некоторые  – бесплатно.

В Германии поликлиник в нашем понимании нет вообще. Там врачи либо работают в государственных и частных клиниках, либо занимаются частной практикой. Вместо поликлиники нужно обращаться к любому частнопрактикующему врачу – от терапевта до узкого специалиста. Обычно люди ходят к тому, чей кабинет находится ближе к их дому. В трудных случаях частный врач дает направление в клинику. В срочных случаях отправляет в клинику немедленно на машине скорой помощи. Оборудованием для кабинета (аппаратами УЗИ, ЭКГ, приборами  для клинических анализов) частнопрактикующему врачу в начале его карьеры помогает обзавестись государство. Случается, у одних врачей нет отбоя от пациентов, а другие впадают в депрессию оттого, что никто не приходит лечиться.

Стоматологи и государственных клиник, и частной практики обычно экономят на материалах пломб для лечения, которое оплачивается медицинской страховкой – видимо, чтобы чаще к ним ходили.

Обязательное медицинское страхование в Германии (Krankenkasse) составляет солидную часть зарплаты гражданина среднего достатка, такую же часть в страховую компанию вносит за работника организация, где он трудится. При этом страховка обеспечивает практически неограниченным медицинским обслуживанием и членов семьи трудящегося.

О немецким врачах их коллеги-европейцы говорят, что у них есть склонность к гипердиагностике – сгущению красок в диагнозе. Хотя иногда, возможно, для здоровья пациента лучше все проверить тщательнее, чтобы избежать впоследствии неприятных сюрпризов. Настораживающей особенностью немецких врачей и медсестер мне показалось то, что они считают все вокруг чистым, даже предметы, очевидно стерильными не являющиеся. Вряд ли такой подход годится для воспитания российских врачей, учитывая наши реалии.

Лечиться в США – слишком дорого для обычного человека. Сама по себе медицинская страховка стоит больших денег. А если приходится обратиться за скорой помощью, то за самые простые действия врачей пациент получает пугающего размера счет. При этом, да, уровень развития медицинских исследований в США, видимо, самый высокий в мире.

Хорошо бы, конечно, российской медицине взять от зарубежных коллег все лучшее. Возможно ли это сделать за 3-4 месяца? Принципиально – да. Реально – уверенности нет. Результат попытки будет зависеть от личных качеств тех, кому это поручат.

Министр здравоохранения РФ рассказала в интервью «Эху Москвы», что борьбой с безобразиями в российском медицинском образовании займетсямежведомственная рабочая группа, в которую входят «специалисты Российской академии наук, Российской академии медицинских наук, ведущие наши специалисты». Раз уж в практике общения государства с населением декларирована прозрачность, то, может быть, стоило бы обнародовать и состав этой группы и ее рекомендации по улучшению медицинского образования в России? И только потом эти рекомендации претворять в жизнь. Слишком уж мы нареформировали в России и образование, и науку, а ничего хорошего из всего этого не вышло. Одно безобразие, как призналась в интервью сама Вероника Скворцова.