Если бы кому-то понадобилась метафора для десятилетия упадка, то мало что так подошло бы на эту роль, как последние саммиты лидеров стран «большой восьмерки» и НАТО.

Напомним: в начале нынешнего столетия США казались вечным гегемоном. Европа мнила себя моделью пост-националистического мультилатерализма, который должен укорениться по всему миру. НАТО, недавно усмирившая на Балканах Слободана Милошевича, взяла на себя роль вооруженного хранителя нового глобального порядка.

Прошло десять лет, и Европа обнаруживает себя в тисках национализма, который, как ей казалось, остался в прошлом. Сигнал, данный лидерами «большой восьмерки» в Кэмп-Дэвиде, состоял в том, что еврозона по-прежнему безнадежна и беспомощна перед лицом кризисов банковской системы и суверенного долга, поставивших континент на колени. В свою очередь, саммит НАТО в Чикаго стал не самым назидательным зрелищем, показав, как отчаянно стремится выбраться из Афганистана сильнейший военный альянс мира.

Детерминистская или же фаталистическая трактовка истории говорит, что удивляться нам нечему. Рано или поздно неумолимое усиление Востока и Юга должно было опровергнуть мнение о том, что победа над советским коммунизмом знаменовала собой конец истории.

Западу было нелегко пережить смену глобального равновесия сил, которую возвещало возрождение Китая и Индии и усиление Бразилии, Турции и прочих. А экономическое и психологическое воздействие на богатые страны глобального финансового кризиса и все, что последовало за ним, кажется совершенно объяснимым.

Может быть. Но тех, кто с малых лет верил в то, что мир принадлежит небольшой группе стран по обоим берегам Северной Атлантики, поражают две вещи. Первая — это умопомрачительная скорость изменений: оглянувшись на 2000 год, мы увидим целый век, сжатый в одно десятилетие. Вторая — та активная роль, которую Запад играет в собственном крахе: будь то попытка США изменить расстановку сил на Ближнем Востоке в широком понимании при помощи крылатых ракет или убежденность европейцев в том, что Европа не нуждается в переменах, даже если бы мир перевернулся.

По словам большинства очевидцев, обмен мнениями на саммите «большой восьмерки» был достаточно любезным. Дискуссии за закрытыми дверями были особенно непринужденными благодаря отсутствию Владимира Путина. Президент России по-прежнему злится на США за планы противоракетной обороны.

Избрание президентом Франции Франсуа Олланда сместило центр тяжести в еврозоне. Отношения Николя Саркози с канцлером Германии Ангелой Меркель напоминали подход Тони Блэра, который был готов «задушить в объятьях» Джорджа Буша. Олланд утверждает более самостоятельную позицию Франции.

Так можно сказать, что Меркель оказалась в изоляции. Барак Обама не скрывает своей досады на Берлин. Президенту известно, что кризис в Европе может лишить США экономического роста, который нужен ему для переизбрания. Премьер-министр Италии Марио Монти также стоит на стороне тех, кто полагает, что урезание бюджетов в отсутствие роста самоубийственно.

Приведет ли это к существенным изменениям стратегии? Вопрос как минимум дискуссионный. Странностью кризиса является то, что все основные игроки, в том числе и Германия, действительно хотят спасти евро. Проблема в том, что им недостает для этого воли. Готовы ли они создать политический союз, необходимый для поддержания единой валюты? Пока этот вопрос остается без ответа, кризис будет усугубляться.

Таким образом, споры о выходе Греции из единой валюты, о бондах еврозоны, о роли Европейского центрального банка и прочем служат выражением сомнений по поводу европейской интеграции. Создание евро предполагало, что Европа направляется к еще более глубокому союзу. Кризис евро оказался и причиной, и следствием фактического отказа от этой цели. Европейцев вновь влечет к себе химера самостоятельных действий, которую они называют национальным суверенитетом.

Не в лучшем состоянии находится и НАТО. Неудача в Афганистане не означает конца альянса. Не является провозвестником конца партнерства и «разворот в сторону Азии», предпринимаемый США. «Аль-Каида» обезглавлена американскими беспилотниками и маргинализована арабскими восстаниями. США и Европа, при всех их взаимных разочарованиях, продолжают нуждаться друг в друге для защиты общего достояния. Не хватает общего ориентира — и готовности европейской стороны к оплате содержания альянса.

На днях я спросил одного ведущего военного аналитика из Вашингтона, для чего теперь нужна НАТО. Цель покажет сам ход событий, ответил он: «будет день, будет и пища», говорил Дональд Рамсфелд. Он прав в том, что инерция на стороне сохранения хотя бы формы альянса. Много ли это даст — сказать затрудняюсь.

Запад не обречен. По богатству эти страны лидируют в мире с большим отрывом. На каждую грустную историю о политическом тупике в Вашингтоне найдется сюжет об американской предприимчивости и изобретательности. Миллиарды людей во всем мире отдали бы что угодно за то, что европейцы называют жизнью в условиях мер жесткой экономии.

Свои проблемы есть и у незападных стран. Появляющиеся в последнее время признаки ожесточенной подковерной борьбы в Китае, политический застой в Индии, снижение темпов роста в таких странах, как Бразилия — все это в который раз напоминает нам о том, что история движется не по прямой. При этом ни одна из упомянутых держав не готова и не способна взять на себя глобальные обязательства, лежащие на плечах США и, в какой-то мере, Европы.

Относительный упадок — судьба Запада. Он неизбежно будет неприятным, но не обязательно мучительным. Раздражает то, что лидеры, собравшиеся в Вашингтоне и Чикаго, похоже, намерены добиться самого худшего.