Технология пропаганды.

Характерной чертой является доведение критики власти до абсурда. Полимеры не могут быть просраны большей частью — только все. Производство не может стагнировать — только разваливаться. В экономике не может быть ничего, кроме нефти и газа. Принципиально. Всё, что ни делается, делается только для распила. Исключительно.

Наверняка многие видели реакцию такого активиста на любую позитивную новость о России. Первая реакция — агрессивное отрицание — ничего положительного нет и быть не может. Если настоять на своём не удаётся несмотря на агрессию, наступает вторая реакция — принижение, так как позитив делается руками умирающих стариков на нефтяные деньги исключительно ради распила, причем на Западе в это время уже всё в 100 раз лучше. Третья реакция — высурковскаяпропаганда, т.е. отрицание, на чём дискуссия, собственно, и завершается.

Позиция эта ставит активистов в заведомо проигрышное положение, ведь чистый негатив без позитива может существовать разве что в аду, а в реальной жизни черно-белых картин не бывает. Более того, Россия, в сущности, не является зоной бедствия ни по одному из важных параметров, ни в экономике, ни в демографии, ни в науке, ни где бы то ни было. Планетка у нас не так уж и мала и большая часть её жителей живёт-таки значительно хуже нас, так что иссиня-черный взгляд на жизнь активистов слишком уж очевидно некорректен.

Казалось бы, в чём проблема? Почему бы не держать свою критику в разумных рамках, признавая право на существование за позитивом, налегая на его недостаточность?
Проблем тут несколько, но главная причина в том, что такой подход располагает к конструктивной, взвешенной дискуссии и совершенно не располагает к истерике. Попробуйте интереса ради закатить истерику под лозунгом «это неплохой кофе, но мне доводилось пить кофе и получше!». Мастеров, способных на такой кульбит, очень мало. Большинству для закатывания нормальной истерики нужно кричать как минимум что-нибудь вроде «это не кофе, а помои, меня сейчас вырвет!».

Причём тут истерика? А притом, что второй этап заражения, «взрывной», строится именно на истерике. В прямом смысле, медицинском, это называется коллективная мания...

Человеческая психология — забавная штука. Когда кто-то рядом с нами впадает в истерику, наша естественная реакция — брезгливость. Но если в истерику впадает сразу много людей, если мы видим, что окружающих людей охватывает паника, то… мы склонны впадать в панику вместе с ними. Первое правило поведения в кризисной ситуации — не терять голову, не паниковать. Откуда оно взялось? А оттуда, что паника это и есть базовая реакция человека в такой ситуации. Те, кто посреди впавшей в истерику толпы пытался рационально мыслить, потомства, по всей видимости, не оставляли. Раз все паникуют — значит есть отчего. А значит критическое мышление, нашептывающее в ухо, что ты лично своими глазами никакой опасности не видел, лучше на время отключить. От греха.

Итак, технология оранжевого зомбирования построена на том, что активисты революционной социальной сети начинают (по команде) истерить в одно и то же время. Так сказать, включают форсаж. И в силу того, что их достаточно много и они стараются быть заметными в социальном смысле, широкие массы их знакомых вдруг обнаруживают, что их обычный информационный фон взрывается мемом «Так жить нельзя!». Накал страстей и одновременность атак из разных источников приводит внушаемых людей к отключению критического мышления и они присоединяются к массовой истерии — «А-а-а-а-а!!! Немедленно, сию секунду, свергаем проклятую власть!!!». И это становится началом цепной реакции.

Далее истерия (которую стараются приурочить к выборам) закрепляется мемом «они украли наши голоса!». Сейчас я не буду вдаваться в детали, просто обращу внимание, что этот лозунг используется даже тогда, когда украденных голосов-то как раз и не было, хотя прочих нарушений хватает, но об этом в другой раз.

Окончательно результат закрепляется на митингах, где «психология толпы» отрабатывает уже на 100%. Вуаля, у вас есть толпа революционеров!

Фатальным недостатком технологии является тот факт, что истерия не может длиться вечно (разве что наигранная). Рано или поздно новоиспечённый революционер приходит в себя и задаёт себе и окружающему миру сакраментальный вопрос — «шо це таке було?». Уже через год после Оранжевой Революции большинство экс-майданунов искренне недоумевали — что, собственно, на них нашло и зачем им понадобилось митинговать за чужие интересы? Причём вернуть этих людей обратно на баррикады под теми же или аналогичными лозунгами, в большинстве своём представляется невозможным."