Фигура неумолчания. Архитектор развала

Сергей Черняховский доктор политических наук Мы продолжаем публиковать политические портреты личностей, оказавших влияние на судьбу России в новейшие времена. Сегодня наш «герой» – Александр Яковлев, считающийся «идеологом перестройки».

А. Яковлев и М. Горбачёв. Фото ИТАР-ТАСС.

Принято считать, что именно Александр Яковлев был одной из ключевых фигур, приведших советское общество к катастрофе и разрушению.

И тут нет тех нюансов, которые возникают в спорах об оценке Горбачёва. Нет версий, которые утверждали бы, что на самом деле он хотел «обновить социализм», но ему не дали или у него не получилось.

Нет даже версий, утверждающих, что все принесённые им несчастья – просто от самонадеянности, безграмотности и бездарности, как в случае с Горбачёвым, да и отчасти Ельциным.

Большинство согласно – Яковлев сознательно делал то, что делал. Разрушал. Страну, в которой родился. Строй, за служение которому официально получал деньги как партийный работник.

Посол США в СССР Джек Мэтлок (справа), директор информагентства США ЮСИА Чарльз Уик (в центре) и секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев. 1987 г.

Он жил за счёт взносов тех, кто в данные идеалы верил, – и делал всё, чтобы эти идеалы разрушать.

Одни, что естественно, видят в этом предательство и непорядочность. Другие, как ни странно, – мужество и героизм. Но что он это делал – не спорит никто. Вся спорность – был он тайный враг или явный предатель.

Есть, правда, версия, которой он одно время придерживался, косвенно намекая на неё высказываниями о том, что «лишь идиоты не меняют своих взглядов», то есть «сначала верил, а потом разочаровался».

Это частое объяснение многих из тех, кто в конце 80-х годов одномоментно перешёл от восхваления социализма и советской власти к их обличению.

Как звучало в стихах 91-года: «Товарищ, друг, мы преданы с тобой! Партийные вожди меняют партбилеты. Морально прогоняют нас с тобой от совести свободные газеты».

Сам Яковлев утверждал, что замысел борьбы против страны и её строя вынашивал ещё в 50-е годы. Вот его собственные слова:

«После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды идей позднего Ленина. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и нравственным социализмом – по революционаризму вообще.

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика – механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма – сработала».

Хотя этим признанием можно заретушировать простое корыстное предательство и платную работу на внешние силы.

О том, что Яковлев был связан с иностранными разведслужбами, глухо упоминают многие работавшие с ним партийные и государственные деятели, например, Крючков, Фалин…

Причём Крючков был назначен на пост председателя КГБ, в частности, и по инициативе и при поддержке Яковлева. И вряд ли можно было бы говорить о сведении счетов и запоздалой мести из-за личной неприязни. Рекомендовал его Яковлев потому, что в 60-е годы вместе с ним работал в ЦК КПСС и они были в неплохих отношениях.

Симпатизанты Яковлева ссылаются на то, что после обвинений со стороны Крючкова, высказанных в 93-м году, Прокуратура РФ и Служба внешней разведки проводили расследование и дали заключение об отсутствии данных, подтверждающих это обвинение.

Хотя какое ещё заключение могли дать в те годы спецслужбы тогдашней власти по поводу одного из её фаворитов.

Яковлева тогда даже назначили на одну из ключевых должностей: в 1993–1995 годах он возглавлял Федеральную службу по телевидению и радиовещанию и гостелерадиокомпанию «Останкино».

После чего «Останкино» перестало существовать, а на его базе создали ОРТ, контроль над которым получил Б. Березовский.

Прекратив деятельность национальной телекомпании, Яковлев опять занялся партработой: возглавил Российскую партию социальной демократии. В 95-м она пошла на выборы в составе блока во главе с Гайдаром – и вместе ним провалилась. В 99-м заявила о неофициальном вхождении в СПС. В 2002-м не смогла собрать кворум на собственном съезде и официально самораспустилась.

Можно, конечно, предположить, что и тут Яковлев сначала вёл идейную борьбу против «Останкино», а затем – такую же идейную – уже против сторонников «социальной демократии» и союзных им гайдаровских «либералов-рыночников». Но результат его «идейной борьбы» всегда оказывался почти одинаковым – «архитектор у развалин».

Версию о том, что Яковлев был завербован западными спецслужбами, её авторы косвенно подтверждают тем, что в 1958–1959 годах он проходил по направлению ЦК КПСС стажировку в Колумбийском университете (США). И стажировался вместе с Олегом Калугиным (и был дружен с ним), чья шпионская деятельность доказана, им самим признана и его в 2002 году российский суд счёл виновным в измене Родине.

Был или не был Яковлев агентом иностранных спецслужб – но делал он то, что делал. И результат был таким, каким был. Спор лишь о том, вёл он эту работу за деньги других стран или бесплатно.

Упрекающим его в антипатриотичности Яковлев и его защитники любили напоминать о его службе в армии в годы Великой Отечественной войны. Хотя есть намёки на то, что ранение, из-за чего его комиссовали, у него было из тех, какими не гордятся и какие в бою лицом к лицу с врагом не получают.

С 46-го он на партийной работе, с 53-го – в аппарате ЦК КПСС.

А. Яковлев и Е. Гайдар.

В 65-м Брежнев назначил его заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, вскоре освободилось место заведующего – но Яковлева несколько лет до изгнания из ЦК начальником так и не назначали. Что-то останавливало.

Настораживало. До конца не верили.

В 72-м Яковлев опубликовал в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма», в которой выступил против зарождавшегося в литературе национально-почвеннического течения.

Но Яковлев не угадал. Суслов, похоже, и так ему не вполне доверявший, увидел не коммунистическую принципиальность, а партийную интригу. И не поддержал, а напротив, одобрил устранение из ЦК и почётную ссылку Яковлева – направление на пост посла в Канаде.

Откуда неудавшегося идеолога вытащил уже Горбачёв. Он в 1983 году как член Политбюро и секретарь ЦК посетил Канаду, сошёлся с Яковлевым и уговорил Андропова вернуть того в Москву, но на академический, а не партийный пост. А став уже генсеком – перевёл на работу в ЦК КПСС.

На Горбачёва произвела впечатление свойственная Яковлеву многозначительность – и имитация глубокомысленности…

Вышеупомянутая статья Яковлева как попытка укрепить положение путём организации идеологического и литературного погрома была у него не первой.

Став заместителем заведующего отделом пропаганды, он написал объёмный донос в Политбюро на фантастов братьев Стругацких. В докладной записке, посвящённой, как утверждалось, неблагополучному положению дел в фантастике, Яковлев упрекал писателей и издательство «Молодая гвардия» в абсолютно нелепых вещах.

Авторы, тогда писавшие лишь прокоммунистические вещи и не успевшие сочинить ещё ничего, что позже стало рассматриваться как сомнительное и упадническое, – обвинялись в безыдейности и всём том, в чём могло кондовое бюрократическое и ортодоксальное мышление упрекнуть преданного идее коммуниста.

Последовала погромная волна в фантастике, отчасти смягчённая работавшим с издательствами партаппаратом, понимавшим абсурдность обвинений Яковлева.

Интересная деталь – обыски проводились тогда даже у культовой фигуры советской фантастики Ивана Ефремова.

Однако своей цели Яковлев тогда добился – его позиции упрочились. А поскольку одно из его обвинений было в адрес главного теоретического органа ЦК КПСС журнала «Коммунист», публиковавшего статьи в поддержку Стругацких, Яковлев получил пост члена его редколлегии.

Есть версия, что именно Яковлев подтолкнул Ельцина на резкое критическое выступление на пленуме ЦК в октябре 87-го. После которого тот утратил посты в Политбюро и первого секретаря МГК КПСС и попал в опалу – а в итоге стал врагом КПСС и захватил власть в стране.

И дело не в том, что Яковлев конструировал именно такой ход событий. Он обеспечивал укрепление своих позиций и ослабление возможных конкурентов.

К середине 87-го в партии были три наиболее весомые фигуры. Михаил Горбачёв, на которого ещё возлагали надежды по обновлению социализма. Егор Лигачёв, возглавлявший работу секретариата и курироваший идеологическую сферу. И Борис Ельцин, завоевавший на тот момент популярность активными (хотя и спорными) действиями в Москве.

Лигачёв активно поддерживал Ельцина, и оба на тот момент принадлежали к левому и антирыночному крылу партийного спектра.

СССР рухнул. Они веселятся. А. Яковлев и Г. Попов.

Говорят, Яковлев не просто подал Ельцину идею резкого выступления, а и сумел сделать так, чтобы мишенью последнего стали и Горбачёв, и Лигачев, и обещал свою активную поддержку (возможно, не только свою).

Но когда Ельцин выступил – на него обрушились все, в том числе и сам Яковлев.

В результате Ельцин положение в партии потерял, Горбачёв оказался в положении мстящего за критику автократора, а Лигачёв стал символом главного бюрократического зла и сопротивления переменам.

А Яковлев со своей периферийной позиции в руководстве по сути приобрёл статус второго лица в партии.

И через полгода практически его укрепил по ранее описанной схеме.

Он организовал внутрипартийный погром «врагов перестройки», использовав очередной донос Горбачёву – по поводу ничего особенного собой не представлявшей статьи Нины Андреевой, чья публикация в «Советской России» была предварительно согласована именно с Горбачёвым.

«Провокация-донос-погром» – это была типичная модель действий Александра Яковлева, обеспечивавшая ему движение в партийной карьере.

Если в это время он уже был завербованным агентом, алгоритм действий несколько удивляет повторяемостью и сугубо отечественной бюрократической примитивностью.

Если же он, как пишет, действовал для разрушения «бесчеловечной системы», с этической точки зрения его методы весьма сомнительны.

Перефразируя известный афоризм, можно сказать про Яковлева: «Избавь нас боже от таких борцов с тоталитаризмом – а с самим тоталитаризмом мы и сами как-нибудь разберёмся».

Александр Яковлев всегда считал себя достойным большего, чем имел.

Он хотел выглядеть интеллектуалом. Огрубевшие хозяйственники и балансирующие на грани инфаркта орговики, которые не могли поддержать разговор о Сартре или Млынарже и не читали антисоветской литературы (доступной в Канаде), вызвали у него отторжение своим «антиинтеллектуализмом».

Он претендовал на пребывание в «рефлексии», когда другие занимались конкретной работой. Он смотрел свысока на них – они с недоумением на него.

Пожив долго за рубежом, он приобрел чувство исключительности. Но его невысоко ценили и теоретики, и практики.

Первые – ибо быстро разглядели его поверхностность и имитационность. Вторые – потому что не терпели его пренебрежение и высокомерие.

Коллеги опасались его недоброжелательности, завистливости, готовности к доносительству и интриге. Подчинённые не любили за пренебрежительность.

Руководство не доверяло из-за неискренности и претенциозности.

В Яковлеве накапливались комплексы неудачника. Уверенного, что окружающие «бездарности» и «плебеи» не способны оценить его талант и прозорливость.

Он не любил и презирал даже Горбачёва – ещё тогда, когда тем восхищалась страна. Он видел малообразованность и тщеславие генсека, его неумение доводить дело до конца, претензию на великую историческую роль, слабость и готовность всегда уступить давлению.

Яковлев всегда считал себя более достойным занять этот пост – и понимал, что для него стать главой партии уже невозможно.

Он считал, что если б не изгнали его из ЦК в 73-м, к концу 70-х он имел бы все шансы стать и одним из секретарей ЦК по идеологии, и вторым человеком в этой сфере после Суслова. Но если б получилось так, он в 80-е годы мог стать одним из претендентов на пост генсека.

Он не любил и презирал окружающих – они отторгали его. Он был уязвлён кажущейся недооценкой. Копящий желчь и злобу, он получил возможность мстить – и он мстил. Всем. Людям. Партии. Стране.

Он вёл страну к катастрофе за то, что она его не оценила.

Кто-то увидел в нём «архитектора перестройки». Кто-то – идейного борца против тоталитаризма.

Он же был лишь получившим власть мизантропом, мстящим людям и обществу за то, что они не сумели разглядеть в нем его скрытую и мнимую гениальность.