Цветан Тодоров: «Демократия больна» ('L'Hebdo', Швейцария)

Болгарский историк анализирует беды западного общества. В условиях подъема популизма и распространения политики иностранного вмешательства в дела других государств он просит о некой реакции, пока демократический идеал не рухнул

24 года; в этом возрасте Цветан Тодоров приехал во Францию из коммунистической Болгарии. 24 года; столько историк и философ ждал, прежде чем вкусить демократии, этого идеала, которым он всегда восторгался. Сегодня в книге «Личные враги демократии» (Les ennemis intimes de la démocratie) Цветан Тодоров разочарованно признается: демократия больна и грызет себя изнутри. Он анализирует беды, угрожающие основам западного общества.

- Что Вы подразумеваете под словами «личный враг» демократии?

- История XX века была отмечена битвой демократии с внешними врагами, такими как коммунизм или фашизм. Сегодня некоторые считают, что исламизм или терроризм - ее новые противники. Это не так. Мы вступили в новую фазу истории, когда опасность исходит от самой демократии.

- От чего конкретно?

- Угрозы коренятся в самом духе Просвещения. Он утверждал, что все человеческие проблемы могут быть решены, если человек просвещен, разумен, исполнен добрых намерений. Этот оптимизм подразумевает, что однажды мы попадем в земной рай или, по крайней мере, что человечество окончательно умиротворится.

- Этот оптимизм Просвещения лишен оснований?

- Наше знание истории с середины XVIII века ясно показывает, что мир не становится лучше. Насилие и агрессия не уменьшаются, несмотря на все просвещение.

- Такое видение породило «политическое мессианство»?

- Как своего рода религия, это мессианство без мессии старается слепо установить земной рай, спасти всякого и каждого, если только он приложит к этому достаточно усилий. Эта идея оформилась в ходе революционных и колониальных войн XIX века, потом в эпоху коммунистической утопии в начале XX века. Сегодня это мессианство воплощают собой войны, объявляемые во имя прав человека и демократии, как в Ираке и Афганистане. По-прежнему преследуя благородные цели, эта программа пугает. Как коммунистические обещания или колониальные проекты, она сулит побежденным народам свободу и равенство, тогда как на деле она предполагает военную операцию.

- Почему Вы так жестко критикуете вторжение в Ливию?

- Эта война не может быть оправдана идеалами демократии. Речь идет о вмешательстве в гражданский конфликт с целью установления нового режима. Совершенно невозможно гарантировать, что новый режим будет более демократичным. К тому же, люди, связанные с командой Каддафи, находились в лагере повстанцев. Например, президент Национального переходного совета Мустафа Абдель Джалиль сам был министром юстиции при Каддафи.

- Однако вторжение получило одобрение ООН, в отличие от вторжения в Ирак или Афганистан...

- Эта акция была оправдана силой, а не правом. Совет безопасности - который ее одобрил - институт, не представляющий всего человечества: его постоянные члены это просто победители во Второй мировой войне. К тому же, вторжение вышло далеко за рамки резолюции ООН, требовавшей просто защитить гражданское население. Истинной целью этой акции была смена правительства в стране - в надежде, что новый режим будет более благосклонен к Западу.

- Должна ли была ООН позволить Каддафи расправиться с повстанцами?

- Война унесла от 30 000 до 50 000 жизней! Конечно, это больше, чем могли бы унести репрессии Каддафи. Почему было не добиться как можно раньше прекращения огня? Приверженцы режима были согласны, но не восставшие, которые могли только выиграть от того, что НАТО раздавит их противников. Это вторжение родилось из рефлекса превосходства. Запад действует так, словно ему поручено решать дела всего мира, а другие должны подчиняться его воле, потому что он - самый сильный. Но вместо того чтобы назвать вещи своими именами, он предпочитает заворачивать их в подарочную демократическую обертку. Именно это лицемерие я и осуждаю.

- В каких случаях такое «гуманитарное» вторжение будет оправданно?

- Вторжение с целью обороны. Возьмите случай с союзниками во время Второй мировой войны или американское нападение на Афганистан в ходе преследования ответственных за теракты 11 сентября: обе они кажутся мне оправданными. Прекращение творящегося геноцида - это тоже легитимное вторжение, но никто не попытался применить его в Руанде.

- Говоря о такой гиперактивности государств, Вы упоминаете противоположную силу: неолиберализм, или то, что Вы называете «тиранией индивидуума». В чем состоит «дрейф» демократии?

- В советском мире государство решало, где вам жить, кем работать, в какую школу ходить вашим детям... Такое вторжение в частную жизнь было угрозой для индивидуума. Сегодня происходит обратное. Власть некоторых усилилась до беспрецедентных масштабов и угрожает благосостоянию общества. Экономика доминирует в организации общества, но ускользает от всякого политического контроля, потому что неолиберальная логика утверждает, что только свободная конкуренция ведет к благосостоянию. Наконец, транснациональные корпорации избегают любого политического контроля со стороны государства.

- Даже катастрофа Фукусимы связана со злоупотреблениями неолиберализма?

- Косвенно, да. Я не клевещу на технологию, в этой катастрофе виновата логика быстрой прибыли. Проблема Фукусимы не в производстве атомной энергии, а в том, что АЭС поставили на берегу моря, где ей могло угрожать цунами. Поставив ее в таком месте, хозяева получили самый простой и рентабельный способ ее охлаждения. В этой катастрофе виновата человеческая скупость. Эта скупость вписывается в логику неолиберализма, который говорит, что единственная цель человека - обогащение.

- Всплески популизма - еще один «личный враг» демократии. Почему?

- Популизм, который ежедневно крепнет в Европе, извращает дух демократии. Он стремится удовлетворить лишь самые насущные потребности, не пытаясь предварительно просветить избирателей и людей, принимающих решения, чтобы они делали выбор со знанием дела. Поощрение ксенофобии не в интересах нашего общества. Достаточно взглянуть на историю наших стран, чтобы увидеть, что мы были сильнее, когда умели открываться другим.

- Почему это движение ширится?

- Каждому человеку надо чувствовать свою принадлежность к более широкой общности. А в наши дни традиционная коллективная идентичность пошатнулась из-за развития индивидуализма и глобализации. Поскольку эти механизмы слишком абстрактны, чтобы воспринимать их в повседневной жизни, кажется, что проще сваливать вину на чужаков, живущих среди нас и ведущих себя не так, как мы.

- Демократия больна?

- Кажется, она рискует потерять свое содержание. Мы не утратим демократических форм жизни, продолжим голосовать, избирать своих представителей. Но эти действия могут утратить свой смысл. Нужно осознать это и реагировать.

- Арабская весна и манифестации «Возмущенных» внушают Вам оптимизм по поводу будущего демократии?

- Эти протесты доказывают, что демократические идеалы еще живы. Толпы на Ближнем Востоке требовали правового государства, личных свобод, контроля общества над полицией. Но результат, к которому придут эти революции, по-прежнему неясен, так же как и их воздействие на нашу собственную демократию. Что же касается «Возмущенных» во Франции, то они отреагировали непосредственно на ту проблему, что я описываю. Это движение протеста, которое не предлагает никакого решения. Возможно, их действия порой приводят к контрпродуктивным результатам. Но это знак того, что что-то не так.

- Вы сами - «возмущенный»?

- Я вижу себя разочарованным аналитиком, который изучает эволюцию мира, в который я очень стремился. Я вырос и учился в тоталитарной стране, не входящей в демократический и либеральный  мир. Сегодня меня беспокоит деградация того режима, который был моим идеалом.

- Какова же в итоге самая большая беда современных демократий?

- Мы забываем о целях и становимся одержимы средствами. Нашей целью должно было бы быть процветание человечества, определенное качество жизни, а не получение того или иного индекса экономической рентабельности. Надо вернуться к основным вопросам: что по-настоящему важно для нашего существования? В каком мире мы хотим жить?

Цветан Тодоров - почетный научный сотрудник Национального центра научных исследований. Родился в 1939 г. в Софии (Болгария), опубликовал три десятка книг, посвященных анализу различных произведений, обществ или истории идей.