|
памфлет
Митингующие граждане разбежались по домам и наступила благословенная ночь. В высоком небе мерцали мерзлые звезды, а по замусоренному пространству Болотной площади металась, размахивая бумажкой, одинокая фигура. Время от времени фигура застывала, гордо пинала мерзлый тротуар дорогим башмаком и торжественно сотрясала окрестности зычным воплем:
- Я буду пИсать!
И, вместо того, чтобы немедленно воплотить в жизнь заявленное, опять срывалась с места... И уже с другого угла площади, из темноты неслось над площадью:
- Буду пИсать!
Мечущуюся фигуру вполне можно было принять за материализовавшееся желание, некоего застрявшего в бесконечной очереди к туалетной кабинке противника кровавого путинского режима. Мы бы тоже так решили, если бы не простуженный голос прозвучавший во мгле:
- Он, что в посольстве не мог пописать?
- Не успел! - с характерными истерическими нотками, принялась объяснять некая, скрытая мглой, дама: - Сразу после митинга принесла ему на подпись смету наших расходов. Он взглянул на неё. Глаза выкатил и как завопит, пИсать! Выбежал из посольства и сюда. Естественно, я не могла позволить ему одному пИсать в Москве, схватила тачку и за ним... Вам вот позвонила.
- Может у них в посольстве канализация сломалась... - предположил третий голос.
- А может он из принципа не хочет пИсать в путинскую канализацию? - предположила дама.
- А бумажка ему зачем? Может он еще и какать хочет? - поинтересовался сиплый.
- Бумажка! - обиделась дама, - Это наша смета, Вова!
- Ну, сметой он не решится подтираться. Ему госдеп такого навтыкает! - успокоил всех третий.
По улице пролетело припозднившееся авто. Свет его фар осветил беседующих. К несчастью в этот момент озабоченная фигура неподалеку от них пинала очередной сугроб. Разглядев троицу, она остолбенела. Троица испуганно попятилась.
- Я Макфол! - громогласно провозгласила фигура, и в следующий миг налетела на оробевших собеседников: - Я пИсал в Киеве! Годеп плакал, так я пИсал в Киеве! Хилари знаешь?
- Клинтон, которая? - подобострастно промямлила дама.
- Она плакал! Сенатор Маккейн, знаешь такой сранец? - господин Макфол ухватил Вову за грудки.
- Знаю! - испуганно пискнул Вова.
- Вешался. В туалете конгресса. Экстаз! Вот так я пИсал!
- Да что вы говорите... - пролепетала перепуганная дамочка.
- А это что? - господин посол оставил Вову и растерянно обвел площадь руками: - Что я спрашиваю где вас?! Где палатки? Где ночные сидеть? Где гармошка - лукошка! Дэ мойы засранцы, вас пытаю? Хлопци дэ? Чы мы нэ козакы?! Що примружылысь як перелякани кацапы? Чы, российскойы мовы не розумиетэ? Ганьба!
- Помутился... - пролепетала дамочка.
- Не... - успокоил ее третий, но на всякий случай отодвинулся подальше от нервного посла: - Это он в Киеве на майдане нахватался...
И не дождавшись ответа, господин Макфол вдруг обмяк, ссутулился и загребая ногами обрывки плакатов, побрел на площадь. И там встал. И схватился за голову. И принялся несвязно бормотать: - Я нэ розумию как я пИсать... Дэ мойы хлопцы... Чому я никого нэ бачу... It's some kind of madness! Как я буду пИсать... Damn it!
- Может ему действительно помочь пописать? Как вы думаете Буков? - вдруг робко предложила третьему дамочка.
- А что! Поможем пописать и по домам. Сколько можно здесь торчать! - поддакнул Буков.
- Да вы с ума сошли! Как вы это себе представляете? - возмутился немного очухавшийся Вова, - Здесь же кругом телекамеры! Вы знаете, что о нас завтра путинские СМИ напишут, если заснимут вас Ирэн, расстегивающей штаны американскому послу в центре Москвы на Болотной! Если б еще хоть в каком-то другом месте, а то прямо-ж в оплоте!
- Боже мой! - ненатурально ужаснулась Ирэн.
- Так что же человеку обоссаться теперь?! В центре Москвы! - возмутился Буков, - Ну, хотите я ему штаны расстегну! В конце-то концов я свободный демократический человек, почему я не могу расстегнуть в центре Москвы штаны американскому послу?! Пусть весь мир знает, что здесь не все быдло и скот, что в нашей стране есть люди способные помочь пописать американскому послу!
- Ничего, сейчас он еще немного побегает и успокоится. Но это прямо у меня впервые такое, чтобы человек увидел в смете перерасход и обоссался...
- И у меня тоже впервые, - вздохнула Ирэн.
- Как он еще не обср--ся, Ирочка! - ехидно заметил Буков, - Вы же превысили смету революции на четыреста процентов.
- На сколько?! - обалдело уставился на Ирэн Вова, - Я же просил максимум на двести?!
- У меня медовый месяц намечается! - запальчиво взвизгнула Ирэн и неизвестно какой оборот приняло бы разбирательство, если бы с площади вдруг не донеслись громкие проклятия!
Наша троица увлеклась выяснением отношений и совершенно забыла зачем они здесь. И напрасно, потому что господин посол в своем хаотическом перемещении по площади неожиданно наткнулся на припозднившегося прохожего!
Упакованный в потертое пальтишко и растоптанные валенки, и находящийся в том благодушном состоянии духа, которое случается со всяким принявшим некоторое немаленькое количество алкоголя, прохожий решил сократить путь и пересечь Болотную. Двигаясь на автопилоте широким, не лишенным изящества зигзагом, прохожий стремился к месту ночевки и совершенно не реагировал на реалии окружающей действительности. И опять же напрасно! Потому что двум телам беспорядочно перемещающимся по Болотной площади не суждено было разминуться. Они сошлись. Представитель американского истэблишмента и наоборот.
Увидав перед собой вынырнувшее из мглы необъятных российских просторов смущенное алкоголем лицо незнакомца, господин посол вдруг прозрел.
- Где ходишь? Я платил деньги чтобы ты здесь спал!
- Зы-здесь? - нетрезво уточнил изумленный прохожий.
- Здесь!
- На улице? - все еще не мог поверить в серьезность претензий незнакомец, но улыбка уже поползла с его лица.
- Конечно!
Улыбка окончательно оставила лицо незнакомца. Но господин посол потрясенный скандальным перерасходом бюджетных средств и оттого утративший вместе с чувством юмора правильный российский выговор, в частности способность правильно ставить ударения в словах, не склонен был более обращать внимание на такие мелочи, как чья-то улыбка. И опять же, напрасно! Долой дипломатию. Впредь он будет твердым и беспощадным! И поэтому господин посол разразился тирадой:
- Почему пил, сранец? За что я тебе платил деньги?! Дэ твоя палатка, хлопэц? Ты ее пропил, я знаю! О! Я догадался - вы все пропили свои палатки! Damn it!
- Да, пошел ты... - процедил оскорбленный непонятными последними словами прохожий и ткнул посла в глаз кулаком. Господин Макфол послушно брякнулся навзничь. Незнакомец, огляделся и припустил с площади. Еще бы! На помощь поверженному дипломату мчалась, площадно ругаясь и грозя всеми карами смертными наша троица - Вова, Ирэн и Буков.
Нет, лгу. Ирэн не ругалась. Она радостно кричала: - Я поняла! Поднимайте его скорее! Он не хотел пИсать! Он хотел писАть отчет в госдеп, черт побери!
Эх, люди! Разве можно так с дипломатами? Хотя, что-то нам подсказывает, что не зря волновался г-н посол. Может быть ему действительно, пока не поздно сказаться заболевшим, хотя бы даже тем же энурезом, чтобы потом не отчитываться перед госдепом за провал московской миссии? Ну, да время покажет.
Вернуться назад
|