Низкие доходы как запускающий элемент революции

Ни одна экономика – современная или древняя, монархическая или демократическая, капиталистическая или социалистическая – не в состоянии обеспечить все нужды общества и дать государству возможность развиваться в желаемом направлении, если будет полагаться исключительно на рыночные силы.

Регулируемый рынок выполняет множество функций, жизненно важных для любой экономики – феодальной, капиталистической или социалистической. Но если, как настаивают сторонники неолиберального направления капиталистической рыночной экономики,  оставить рыночные силы не регулируемыми или не направляемыми правительством, то ресурсы естественным образом начинают распределяться  наиболее рационально. То есть все усилия и инвестиции направляются в те отрасли, где потенциальная доходность капитала наиболее высока, а не в те, где государство и его граждане испытывают наиболее острую потребность.

После Азиатского финансового кризиса 1997 года Вашингтонский консенсус, считавшийся до той поры наиболее эффективной стратегией экономического роста развивающихся экономик, был в значительной степени дискредитирован.

Консенсус включает в себя десять положений:

1) бюджетная дисциплина;

2) сокращение расходов на социальные нужды и перенаправление освободившихся средств в отрасли с наиболее высокой экономической отдачей;

3) налоговая реформа: снижение предельных налоговых ставок и расширение базы налогообложения;

4) либерализация процентной ставки;

5) свободные обменные курсы валют;

6) либерализация торговли;

7) снижение ограничений для прямых иностранных инвестиций;

8) приватизация;

9) дерегулирование;

10) защита прав собственности.

Все эти положения направлены на значительное ослабление роли правительства в процессе экономического развития и сокращение таких важнейших функций государства, как защита слабых от сильных.

Высокодоходные рынки в целом и современные финансовые рынки в частности, даже если оставить в стороне вопрос об их ответственности за использование финансовых ресурсов по принципу получения максимальной прибыли, не дают устойчивого или пропорционального финансового или экономического результата, если не регулируются государством.

Гипотеза финансовой нестабильности Мински

 Американский экономист, профессор университета Вашингтона в Сент-Луисе Хайман Мински (1919-1996) выдвинул свою Гипотезу финансовой нестабильности (ГФН) в 1960-х годах. Мински связывал хрупкость финансовых рынков с циклами деловой активности и образованием на финансовых рынках «пузырей», раздуваемых спекулятивными инвестициями.

  Гипотеза Мински – прямой вызов Гипотезе эффективного рынка (ГЭР), предложенной экономистом Школы бизнеса при Чикагском университете Юджином Фама.

Основное правило бихевиористского финансирования, положенное в основание Гипотезы эффективного рынка, гласит, что объём операционной прибыли всегда был, и всегда будет напрямую зависеть от сокращения неэффективных сегментов финансовых рынков.

Согласно ГЭР, цены акций отражают совокупный отклик рынка на всю известную на данный момент информацию. Оценка текущей стоимости акций одного или даже каждого участника рынка может быть ошибочной. Но рынок в целом не ошибается никогда.

После того, как в 2000 году лопнул пузырь доткомов, защитники ГЭР заявили, что это явление вполне укладывается в рамки Гипотезы. Проблема, по их оценке, заключалась в недостоверности информации, на которой строились рациональные прогнозы. Это был аргумент вроде того, что операция прошла успешно, только пациент умер.

К 2008 году несостоятельность ГЭР была продемонстрирована реальными данными по кризису кредитного рынка, начавшегося в середине 2007-го, когда ошибочность оценки финансовым рынком устойчивости пузыря цен на жилую недвижимость проявилась особенно ярко. Но и эта вопиющая ошибка рынка была проигнорирована значительным большинством экономистов-сторонников свободного рынка.

Так продолжалось до тех пор, пока за несколько операционных дней в середине 2007 не произошёл обвал на кредитных рынках по всему миру.

Только после этого подавляющее большинство экономистов-сторонников ГЭР, включая тех, что работают в Центробанках, заново открыли для себя теорию Мински.

Гипотеза финансовой нестабильности Мински базируется на его же модели цикличности кредитного рынка. Цикл, по мнению экономиста, включает в себя пять последовательных этапов: сдвиг, бум, эйфория, фактическое получение прибыли и паника.

Этап сдвига нынешнего кредитного и финансового кризиса начался в начале 2000-х. Сначала Федрезерв под  председательством Алана Гринспена удерживал краткосрочную процентную ставку на опасно низком уровне, позволяя пузырю доткомов раздуться.  Затем,  23 июля 2003 года, снизил ставку по федеральным фондам до одного процента (самого низкого уровня за последние 45 лет) и удерживал её целый год после того, как пузырь доткомов лопнул, позволяя раздуваться теперь уже пузырю цен на жильё. В итоге,  в середине 2007 года произошёл обвал цен на недвижимость.

С 16 декабря 2008 года ФРС под председательством Бен Бернанке держит  базовую учётную ставку в диапазоне 0-0.25 процентов, тщетно пытаясь оживить глубоко больную экономику.

Долговой пузырь Гринспена

 Алан Гринспен занимал пост председателя Федеральной резервной системы США в течение 18-ти лет (с 11 августа 1987 по 31 января 2006). За это время в стране сменилось четыре президента (Рональд Рейган, Джордж Г. У. Буш, Билл Клинтон, Джордж У. Буш).

Активы предприятий с государственным участием за это же время раздулись до 830 процентов, с 346 миллиардов долларов до 2,872 триллионов.

Предприятия с государственным участием были учреждены Конгрессом США с целью предоставления льготных кредитов определённым категориям заёмщиков, таким как домовладельцы со средним и низким уровнем доходов, фермеры и студенты.

Объём агентских ценных бумаг, обеспеченных закладными, увеличился на 670 процентов до 3,55 триллионов долларов. Общая стоимость обеспеченных активами неоплаченных ценных бумаг взлетела с 75 миллиардов до 2,7 триллионов долларов.

Председательство Гринспена пришлось на период самого пышного расцвета  финансовых спекуляций в истории, включая индустрию хедж-фондов в триллион долларов, раздутый баланс компаний Уолл-стрит, который приближался к двум триллионам долларов, рынок соглашений об обратной покупке (репо) на 3,3 триллионов долларов и глобальный рынок дериватов, условная стоимость которого превышала непостижимые 220 триллионов долларов.

Поскольку условная стоимость не является реальной – возникает риск.

Колебание процентной ставки в один процент от условной стоимости в 220 триллионов долларов составляет 2,2 триллиона. Это примерно 20 процентов валового внутреннего продукта (ВВП) США.

Осуществление более свободной валютной политики Федерального Резерва привело к образованию нескольких долговых пузырей и усугубило затянувшуюся  проблему внешнеторгового дефицита США, который финансируется потоком долларов из стран с активным сальдо торгового баланса, экспортирующих в США.

К таким странам относятся Китай, Япония, страны Евросоюза и страны-экспортёры нефти. Эти страны не в состоянии потратить долларовые излишки торгового баланса на развитие национальной экономики, так как для этого им сначала пришлось бы перевести доллары в местные валюты, что тут же вызвало бы скачок инфляции, поскольку товары, стоящие за местными валютами, уже были отправлены на рынок США для продажи за доллары.

После этого, вследствие господства доллара, странам-экспортёрам не остается ничего, кроме как инвестировать в долг правительства США те доллары, которые они заработали, увеличивая положительное торговое сальдо на торговле с США.

Этап бума, согласно Гипотезе финансовой нестабильности Мински был вызван легкой доступностью субстандартного кредитования с низкой процентной ставкой, вследствие чего цены на жилье были выведены  на нереальный уровень.

Секьюритизация ипотечной задолженности позволила банкам продать кредитным рынкам огромное количество рискованных кредитов в форме инструментов структурного финансирования различной степени риска и прибылью для инвесторов, соответствующей взятым на себя рискам.

Таким образом, банки смогли снять с баланса токсичные субстандартные ипотечные долги и получили возможность выдавать больше кредитов без необходимости расширения резервного фонда или увеличения собственного капитала.

Бум, связанный  с раздуванием пузыря рынка жилой недвижимости, постепенно перешел в фазу эйфории, когда «умные деньги» начали приносить прибыль за счёт продаж на вершине ценового цикла. В конце концов, долговой пузырь лопнул.

Начались панические продажи, которые привели к обвалу кредитных рынков, так как покупателей – даже по самой низкой цене – не было. Паника моментально сделала продавцами всех участников рынка. А когда нет покупателей – ни по какой цене – рынки обваливаются.

Согласно гипотезе Мински, бизнес-цикл находится в фазе бума, когда поток денежных средств становится больше, чем это необходимо для погашения долга. В этой ситуации естественным образом возникает спекулятивная эйфория. Она принимает на себя излишки того долга, который заёмщики могут оплатить, исходя из своих обычных доходов.

Эти долговые излишки, в свою очередь, неизбежно ведут к финансовому кризису, «Моменту Мински», когда долговой пузырь лопается, ликвидность «пересыхает» и вызывает системную цепную реакцию кредитных дефолтов.

За этим следует обвал на кредитном рынке, когда даже здоровые в финансовом отношении заёмщики  оказываются втянуты в дефолт в результате общего масштабного пересыхания ликвидности на рынке.

Роль правительства

Регулирующее вмешательство правительства необходимо для того, чтобы заранее предвидеть приближение «Моментов Мински» и принимать меры против их периодического возникновения на финансовых рынках до того, как возникнет необходимость в мощном монетарном стимулировании со стороны центрального банка.

Целью подобного стимулирования, которое  не обходится без долгосрочных негативных последствий, является обеспечение ликвидности на обвалившемся рынке. Однако, несмотря на  нормативные ограничения, оно заканчивается возникновением Моментов Мински.

Для того чтобы предотвратить сбой рыночного механизма, следует в дополнение к мерам государственного регулирования обеспечить доступность государственных субсидий.

Государственные субсидии необходимы для поддержания экономической деятельности и проведения финансовых операций, важных для экономического роста (как количественного, так и качественного) в долгосрочной перспективе. Речь идёт о такой экономической деятельности и о таких финансовых операциях, которые не находят поддержки частных инвесторов, реагирующих на действия рыночных сил.

Наиболее очевидным, и наиболее игнорируемым недостатком финансовых рынков является структурная тенденция к снижению заработной платы для получения высокой доходности капитала. Эта тенденция естественным образом препятствует образованию адекватного потребительского спроса, отчего возникают избыточные производительные.

В результате государства вынуждены искать новые рынки сбыта через экспорт. Ленинская теория империализма как финальной стадии капитализма основывается на неспособности капиталистических рынков поднимать заработную плату по мере повышения производственных мощностей.

Мировая торговля в условиях глобализации и в той форме, в которой она существует сейчас, представляет собой разрушительную игру в арбитраж заработной платы через границы, которая ведёт к снижению оплаты труда по всему миру. Товары производятся в местах с низкой заработной платой, и продаются там, где заработная плата выше.

Эта глобальная торговля выражается в долларах, которые США могут производить по своему усмотрению; и не потому, что США имеют достаточно активов с действительной стоимостью, обеспечивающих эти доллары, а единственно потому, что США, используя свои геополитические рычаги, принудили мировую торговлю основными сырьевыми товарами быть выраженными в долларах США.

Когда торговля нефтью выражена в долларах, США, по существу, владеют всей нефтью на планете, вне зависимости от того, кто является её промежуточным обладателем в определённый момент.

 Долговые пузыри, образованные низкой заработной платой

Самым разрушительным следствием транснациональной торговой и финансовой системы за последние три десятилетия стало стремительное снижение уровня заработной платы по сравнению с ценами активов каждой национальной экономики, принимавшей участие в трансграничной системе покупки и продажи оплаты труда.

Неспособность поддерживать доходы в форме заработной платы на уровне, соответствующем растущим ценам активов, в частности, ценам на жилую недвижимость, создаёт дефицит покупательной способности потребителей и, как следствие, ведёт к образованию во всех экономических системах избыточных производственных мощностей.

Создатели денежной политики компенсировали эту избыточность серией денежных вливаний, чем обеспечивалась доступность потребительских кредитов и удержание процентной ставки по ипотечным кредитам на низком уровне, в то время как доход в форме заработной платы оставался неподвижным и не мог обслуживать кредит. В такой ситуации проводилось рефинансирование, при помощи дополнительной стоимости актива, образовавшейся от постоянно растущих цен на недвижимость.

Разрыв между суммами выплат по кредиту и размером заработной платы компенсировался быстрым ростом цен на жильё, позволяя кредиторам выдавать заёмщикам ещё большие суммы на погашение ещё более крупных платежей и на их текущие нужды.

Для того, чтобы заёмщик мог погасить задолженность, кредитное учреждение  использовало все возможности структурного финансирования, которые предоставлялись в форме рыночных инструментов. При этом проводилась оценка кредитоспособности для инвесторов с разной готовностью идти на риск для получения доходов, соответствующих взятым на себя рискам. Всё это привело к образованию на кредитном рынке всеобщего долгового пузыря.

Кредитный кризис был тщательно проанализирован, его причины выявлены и многие из них оказались следствием сокращения вмешательства государства в экономику, наряду с  излишне высокой  долговой нагрузкой, недооценённых рисков при структурном финансировании, и т.д.

Все эти причины действительно существовали и действительно внесли свой вклад в сбой рыночного механизма. Но фундаментальная причина заключалась в нарушении равновесия между доходом в форме заработной платы и необходимостью поддержания высокого уровня потребления для того, чтобы предотвратить возникновение излишка производственных мощностей в экономике. Одним словом, текущий кредитный кризис был, в основе своей, вызван недостаточно высоким уровнем заработной платы по всему миру.

часть 2

Ловушка низкой заработной платы, в которой оказался Китай

Сегодняшний Китай – яркий пример того, как можно добиться экономического роста при помощи недооценённой рабочей силы в своей стране по сравнению с теми странами, куда товар экспортируется.

Теоретически,  социалистическая рыночная экономика Китая стремится к сбалансированной регуляции частного/государственного рынка с участием прямых государственных инвестиций.

Такая политика преследует три основные цели.  Первая – заполнить инвестиционную брешь, образовавшуюся после того, как частный капитал инвестировал в краткосрочные проекты, способные дать требуемую и быструю доходность капитала. Вторая – регулирование рынка для предотвращения самопроизвольного краха. И третья цель – направить экономику на выполнение национальных задач долгосрочного экономического развития нации.

Проекты с прицелом на долгосрочный экономический рост не предполагают получение быстрого дохода, что делает их малопривлекательными для частных инвесторов. Поэтому финансирование проектов долгосрочного роста и развития должно производиться при помощи  государственного кредитования и государственных инвестиций.

Однако, несмотря на кажущийся успех, китайскую экономику нельзя назвать бесперебойным механизмом долгосрочного роста и развития – система регулирования недостаточно развита, рынок далёк от эффективности.

Достичь оптимального соотношения между частным и государственным рынками до сих пор так и не удалось.

В сегодняшнем Китае существуют две обособленные экономики. Одна принадлежит государству, другая управляется частными предпринимателями.

Обе эти экономики скорее стараются выжить во враждебном окружении, чем дополняют друг друга.

Экономика, включающая государственные предприятия, несмотря на значительные усовершенствования, всё ещё поражена чумой структурной неэффективности, а экономика частных предприятий в крайней степени неконтролируема.

Что необходимо сделать, так это продолжить повышать производительность принадлежащих государству предприятий.

Путём приватизации этого добиться нельзя. Значительные результаты можно  получить, повышая квалификацию менеджеров и совершенствуя сферу планирования  государственных предприятий. Использование моделей, заимствованных у успешных частных предприятий, тут не годится.

Оценка деятельности государственных предприятий должна базироваться не столько на краткосрочной прибыли, сколько на реальном вкладе предприятия в долгосрочный экономический рост, развитие национальной экономики, восстановление социального благосостояния и экологического баланса.

В то же время, частные предприятия должны обладать высокой гражданской ответственностью и руководствоваться деловой этикой, которая служение нуждам общества и населения ставит выше стремления к максимизации прибыли.

Но самым важным недостатком политики экономического развития Китая трёх последних десятилетий стало его пассивное принятие низкого уровня заработной платы как ключевого конкурентного преимущества для своего экспортного сектора в мировой торговле.

Китайским политикам стоит обратиться к опыту Германии – успешной экспортной экономики с высокими доходами, эффективно работающей на внутреннюю экономику.

Более того, Китай не сможет развивать внутренний рынок, если заработная плата в стране не достигнет уровня, при котором китайские рабочие смогут позволить себе  покупать продукцию, произведённую их собственным трудом.

Экспорт продуктов избыточного производства, оставшихся после удовлетворения внутренних потребностей – это  позитивная экономическая стратегия. И наоборот, экспорт товаров, которые местные рабочие не могут себе позволить на те деньги, которые они заработали, производя эти товары  – стратегия экономически порочная.

Проблема усугубляется ещё и тем, что экспорт выражен в долларах, которые экспортная экономика не может потратить в своей стране без того, чтобы автоматически не вызвать инфляцию.

Эпоха новых монархов

Начиная с середины 15-го века, ряд новых европейских королей, вошедших в историю как «новые монархи», положили основание мирового порядка независимых суверенных государств.

Предполагалось, что введение монархии станет защитой от произвола аристократии для крестьян и нарождающейся буржуазии, которые предпочитали платить налоги королю в обмен на мир и покровительство, и позволили королю занять господствующее положение по отношению к парламенту, который был оплотом аристократии.

Новые монархи ввели централизованное управление своими государствами с постоянными правительствами, благодаря чему в 16-м веке во всём мире наступила эра колонизаций и завоеваний и была подготовлена почва для стремительного экономического роста в Европе.

Но они не сумели понять, что неподвижные доходы населения в этих странах, в конце концов, станут причиной их собственной политической кончины.

Новые монархии сломали законодательную систему «общего права», унаследованную от феодализма, восстановили римское право, которое в то время было заново открыто и активно изучалось в новых университетах Европы. Новые монархи объявляли себя правителями, имеющими права помазанника божьего, и требовали от своих подданных обращаться к ним не иначе как «Ваше величество».

Согласно lex regia (закону о правлении), монарх сам по себе являлся воплощением воли и благополучия народа, чем и обеспечивалось соблюдение принципа salus populi suprema lex (да будет высшим законом благосостояние народа). Монарх мог издавать законы и вводить их своей собственной властью независимо от исторически сложившихся традиций или свобод по принципу quo principi placuit legis habet vigorem (что угодно повелителю, то имеет силу закона); подразумевалось, что закон монарха отстаивает народное благополучие.

Поскольку роль монархов преподносилась как роль защитников народа от притеснения и насилия со стороны аристократии, абсолютизм новых монархов обрёл законную силу. От имени всех своих субъектов новые монархи объявили себя законными верховными правителями, наделёнными свыше божественным правом. В отличие от феодала – аристократа, первого среди равных, абсолютный монарх находился над аристократией.

Однако в тот период, когда устаревшая феодальная социально-экономическая структура разрушалась, когда формировались новые экономические отношения между разными слоями феодального общества, повышение доходов простых людей в новой, нарождающейся рыночной экономике вызывало недовольство аристократии. Поэтому  они приветствовали волну революций, которая, в конце концов, и низвергла эти новые монархии.

Идеи, связанные с новой монархией, распространились от Франции до Испании и Англии. Они были популярны и в Священной Римской Империи, и на германских землях с той разницей, что в отличие от трёх сословий новых монархий запада, на германских землях новый монархизм принял форму княжеств, герцогств, владений маркграфов, епархий и аббатств.

Во главе Священной Римской империи стоял император, который избирался семью выборщиками. В 1356 году императором был избран австрийский эрцгерцог из династии Габсбургов. После этого Габсбурги оставались самой могущественной монаршей династией в Европе до окончания Тридцатилетней войны,  которая началась в 1618-м и закончилась в 1648-м году.

Реформация и появление национальных государств

Протестантство, такое, каким его видел Мартин Лютер (1483-1546) было революционным, потому что его учение предусматривало не только переустройство всего, что касалось злоупотреблений церкви – утверждалось, что неправда кроется в Римско-католической церкви самой по себе, окажись она даже чиста настолько, насколько чисты её идеалы.

Протестанты намеревались не просто очистить средневековую церковь от поруганий, каким она подвергалась в эпоху Возрождения. Их целью было  ниспровержение католицизма и замена его новой церковью, основанной на истинных библейских принципах – принципах, которые устанавливаются не церковными священнослужителями, но исключительно совестью каждого конкретного верующего.

Этот дух децентрализации власти в теологии был воспринят нарождающимися германскими правителями  как политическая музыка. Властители княжеств Священной Римской Империи благосклонно принимали идеи Лютера и использовали их  для контроля над религиозной жизнью в своих границах.

Протестантские реформы в Священной Римской Империи переплелись с социальной и политической революцией.  Император Карл V был вынужден защищать веру, так как только внутри христианского католического мира Священная Римская империя обретала законность и даже смысл.

Стремление императора подавить Лютера воспринималось княжествами внутри Священной Римской как угроза для своей собственной политической свободы.

Свободные имперские государства и династические государства северной Германии настаивали на ius reformandi (право на реформы), то есть на праве устанавливать свою собственную религию. Они стали лютеранами и секуляризовали (то есть конфисковали) собственность церкви.

Восход и падение германских государств

Священная Римская Империя под властью династии Габсбургов расширилась от Испании на западе до Польши и Венгрии на востоке, включая чехов Богемии, франкоговорящее население современной Бельгии, Лотарингии, восточной Бургундии и западной Швейцарии.

На востоке основное население составляли германцы и германоязычные народы. Но для Священной Римской Империи язык был менее важен, чем религия. Кроме того, к 17-му веку протестантизм уже прочно утвердился в империи.

В 1500-х годах германские земли были наиболее развитыми частями Европы. И всё же, до 1600 года свидетельства отсталости и провинциальности ещё просматривались.

Развитие германского языка замедлилось. Германская литература, по сравнению с итальянской, французской, или даже английской, также находилась в застое. В то время, как и католики и кальвинисты поддерживали межнациональные связи и с интересом читали книги зарубежных авторов, написанные на других языках и содержавшие свежие идеи, лютеране страдали от собственной ксенофобии и добровольной изоляции.

Количество учащихся в германских университетах, как католических, так и протестантских, неуклонно снижалось, поскольку интеллектуальные силы общества пожирались воинственной догмой.

Коммерция в южной Германии и Рейнской области находилась в запустении. Это было связано с перенесением торговых путей из континентальной центральной Европы к берегам Атлантики.

Устье Рейна контролировала Республика Соединённых провинций. Балтийская торговля росла, но старые германские ганзейские города от этого не выиграли, потому что Балтийский залив находился под контролем короля  Дании, в то время как король Швеции контролировал побережье Балтийского моря.

Эти монархи пользовались преимуществами торговли с Данией и англичанами, чего германские города были лишены. Германские банкиры, такие как Фуггеры,  потеряли своё превосходство, так как рынки капитала переместились в Западную Европу.

часть 3

Аугсбургский религиозный мир и религиозное самоопределение

Аугсбургский религиозный мир был заключён в 1555 году. Основной его принцип гласил: cuius region eius religio (чья власть, того и вера). По условиям этого документа каждое  суверенное государство имело право устанавливать религию для своих подданных. После заключения Аугсбургского религиозного мира лютеранских государств стало значительно больше, поскольку лютеране насаждали своё правительство в католических странах и превращали их в мирские княжества,  что происходило в нарушение «духовной оговорки» Аугсбургского религиозного мира. Кальвинисты также получили контроль над германскими государствами, с ключевым государством палатинат  (пфальцграфство), одним из семи государств-выборщиков, имеющих стратегическое расположение в средней части Рейна.

В 1608 году курфюрст Пфальцский сформировал Евангелическую унию для защиты своих политических интересов, которая вела переговоры с  Республикой Соединённых провинций, Англией и Францией Генриха IV. В 1609 году под предводительством Баварии был создан Союз католических германских государств с целью найти помощь и защиту от католической Испании. Франция, Республика Соединённых провинций и Испания вынашивали геополитические планы, которые были связаны с возможным падением Священной Римской Империи. В то же время Габсбурги из Австрии прилагали все возможные усилия для того, чтобы с корнем вырвать протестантизм на своих землях и возродить Священную Римскую Империю, превратив её в современное имперское государство, основанное, скорее, на геополитической мощи, чем на теологической законности. Намерения Австрии вынудили католическую Францию выступить в качестве защитника протестантизма за пределами Франции, в Восточной Европе, в то время, как в самой Франции крайние кальвинисты и гугеноты подвергались преследованиям.

Тридцатилетняя война и Вестфальская система международных отношений

Тридцатилетняя война, явившаяся результатом различных геополитических и религиозных столкновений, была чрезвычайно сложным явлением. С одной стороны, это была гражданская война, последовавшая за политическим расколом в Германии, которая велась во имя религиозной независимости. С другой – это была война за решение конституционных разногласий между императором Священной Римской Империи и протестантскими германскими княжествами, боровшимися за политическую независимость. Два фронта этой гражданской войны –  религиозный и политический – не совпадали, порождая определённые геополитические и религиозные альянсы. В то же время, эта война была и межгосударственной – между Бурбонами Франции и Габсбургами в Австрии, между Францией и Англией, между Испанией и Республикой Соединённых провинций. Кроме того, в войну были вовлечены короли Дании, Швеции и князь Трансильвании.

Вестфальский мир, заключённый 15-24 мая 1648 года 109-ю признанными суверенными единицами Европы был основан на серии мирных договоров, подписанных между маем и октябрём 1648 года в Оснабрюке и Манстере. Подписание этих договоров ознаменовало  завершение Тридцатилетней войны (1618–1648) в Священной Римской Империи, и Восьмидесятилетней войны, известной также как Нидерландская революция (1568–1648) между Испанией и  Семнадцатью провинциями, которые стали Республикой Соединённых провинций.

Вестфальский мир не принёс мира в Европу, но положил начало новой мировой геополитической системе в центральной Европе, вошедшей в историю как Вестфальская система международных отношений. Эта система была основана на концепции мирового порядка суверенных государств-наций, управляемых независимыми монархами, над которыми не было никакой высшей власти, кроме установленных Вестфальским миром правил. Условия договоров стали неотъемлемой частью  конституционного права Священной Римской Империи. Мир в Европе, однако, восстановлен не был. Франция и Испания оставались в состоянии войны ещё 11 лет,  до подписания Пиренейского мира в 1659 году.

Экономика Франции времён Людовика XIV

Людовик XIV (1638-1715) унаследовал французский трон в 1643 году в возрасте пяти лет. Двадцать лет спустя, в 1661 году, после смерти премьер-министра и кардинала Мазарини (родился в 1602 году, регент с 1643 по1661 год)  двадцатипятилетний король взял управление страной в свои руки. Людовик XIV находился у власти семьдесят два года, и лично управлял страной пятьдесят два из них, вплоть до своей смерти в 1715 году в возрасте семидесяти семи лет. Ни одному другому монарху в европейской истории не удавалось удерживать абсолютную высшую власть столь долгое время.

Людовик XIV был значительно больше, чем титулованная королевская особа. Он был действующим главой правительства своей активно развивающейся страны в течении более чем полвека. Унаследовав политические и экономические достижения кардинала Ришелье (родился в 1585 году, первый министр с 1624 по1642 год) и, позже, кардинала Мазарини, Людовик XIV сделал Францию величайшей державой в Европе в культурном, экономическом, политическом и военном отношениях. Он олицетворял век абсолютной монархии и стал ранним инициатором установления баланса геополитических сил, экономического планирования и экономического национализма.

Успехом своей политики Людовик XIV во многом обязан теории дирижизма Жана-Батиста Кольбера (родился в 1619 году, министр финансов Франции с 1665 по1683 год).  Дирижизм – это политика государственного управления экономикой. Даже в свободных рыночных экономиках должны присутствовать элементы правительственного регулирования для предотвращения саморазрушительных  кризисов, также как и некоторые элементы централизованного планирования, с помощью которого государство может проводить эффективный контроль тех областей экономики, где частные предприятия и рыночные силы не способны удовлетворить потребности общества.

Политика государственного вмешательства в рыночную экономику сделала Кольбера уважаемым и эффективным министром при дворе королевского абсолютизма. Его вклад в развитие французской промышленности и возрождение французской экономики, оказавшейся на грани краха из-за непомерных военных расходов короля, оценили и современники, и историки.

В вопросе международной торговли Кольбер пошёл дальше  Ришелье с его политикой меркантилизма. Он решил использовать обширный внутренний рынок Франции для создания крупной, и большей частью самодостаточной экономики, введя беспошлинную торговлю между разными регионами в пределах Франции.

Он создал унифицированный торговый кодекс, который заменил устаревшие средневековые таможенные пошлины. Он учредил общегосударственную систему взимания налогов для того, чтобы снизить полномочия сборщиков, отчего прямые налоговые поступления в королевскую казну значительно возросли.

Некоторые историки указывают на то, что впечатляющие усилия Кольбера сводились на нет неумеренными тратами Короля Солнце на бесконечные войны, опустошавшими французскую казну. Однако войны, которые вёл Людовик XIV, хотя, вне всяких сомнений, стоили дорого, в долгосрочной перспективе обогатили Францию – они расширили возможности французской экономики. Можно ли считать расширение территории государства военным путём приемлемым способом достижения экономического роста – вопрос из области политической философии. Но то, что расширение территории является позитивным фактором для экономического роста – это неоспоримый факт.

Кольбер и проблема заработной платы

И всё же одна важная деталь ускользнула от внимания Кольбера при формировании стратегии экономического развития. После того, как английская промышленная революция докатилась до Франции, Кольбер не предпринял никаких сознательных шагов для того, чтобы поднять заработные платы во Франции до уровня возрастающих доходов населения Англии.

Неспособность поддерживать заработную плату во Франции на уровне заработной платы в Англии сыграла ключевую роль в постепенном ослаблении французской экономики и стала прямой экономической причиной Великой французской революции.

В 1789 году крестьянин на ферме или неквалифицированный рабочий получал жалование в размере от 15 до 30 су в день. Стоимость буханки хлеба  (из-за плохого урожая) за один 1789 год выросла с 9 до 15 су. Семье из четырёх человек, чтобы элементарно выжить, требовалось две буханки.

Это означает, что для обычных людей полуголодное существование в то время было делом обычным, в то время как аристократия и буржуазия жили в роскоши и пользовалась дорогими товарами, которыми их обеспечивала небольшая группа высокооплачиваемых мелких производителей и торговых посредников.

Одним из пунктов рыночной реформы Кольбера стало основание в 1665 году завода по производству стекла и зеркал. Наладив производство, Кольбер рассчитывал прекратить импорт венецианского стекла. И действительно,  с 1672 года, как только французские производители стекла смогли заменить иностранную продукцию, оно было запрещено к ввозу.

Кольбер оказывал поддержку производителям фламандского текстиля, открывавшим производство во Франции. Цель состояла в передаче новых, более совершенных фламандских технологий французским мастерам. Кроме того, в рамках своей политики национального экономического развития, он основал производство королевских гобеленов и поддержал мастерские в Бове и Обюссоне.

Кольбер развивал французскую экономику, повышая пошлины на импорт товаров и поддерживая большую часть крупных проектов внутри страны. Определённые усилия предпринимались и для того, чтобы обеспечить успех французской Ост-Индской компании, начатой в 1664 году с целью составить конкуренцию британской и датской Ост-Индским компаниям в колониальной Индии.

Кольбер беспокоился и о защите выходов на азиатский рынок, чтобы обеспечить бесперебойный поток во Францию  предметов роскоши – кофе, хлопок, красильное дерево, меха, перец и сахар, всё необходимое для поддержания растущего уровня жизни. Вдобавок, Кольбер основал французский торговый флот, обеспечив государственной поддержкой предприятия, занимавшиеся строительством океанских судов.

Стремясь защитить отечественные предприятия, Кольбер обложил пошлиной международную торговлю, проводя в то же время политику унификации французской денежной системы для служения внутреннему рынку. Благодаря политике дирижизма Кольбера были улучшены дороги и каналы, что также способствовало развитию торговли.

часть 4 (заключительная)

Гильдии ремесленников

Кольбер выпустил более 150 указов, направленных на регуляцию деятельности гильдий ремесленников. Создавались механизмы саморегулирования; определялись меры ответственности за нарушения внутри сообщества и предпринимались определённые, выгодные для членов гильдий,  коллективные политические усилия.

Но, в то же время, гильдии тормозили экономическое развитие страны. Особенно негативно сказывалась та роль, которую гильдии играли в удержании заработных плат на низком уровне. Пока доходы отдельных членов гильдии продолжали расти, совокупный доход гильдий как класса не увеличивался по причине жёсткой политики приёма в её члены.

И Адам Смит, и Карл Маркс по разным причинам критиковали жёсткую иерархию социальных рангов в гильдиях и ту роль, которую они играли в фиксации отношений между угнетёнными и угнетателями.

Смит критиковал гильдии за то, что они выступали ограничителями свободной торговли, а Маркс – за то, что они стали препятствием для общего роста заработной платы.

Коммерция и культура под контролем государства

После того, как роль правительства в поддержании социально-экономического порядка и развития была, таким образом, установлена, Кольбер принялся за переустройство вялой феодальной экономики Франции.

Он планировал пополнить государственную казну, поощряя активное развитие торговли. Но установить национальную  политику регулирования доходов путём повышения заработной платы Кольбер нужным не посчитал.

Политика дирижизма Кольбера предусматривала государственное поощрение промышленных предприятий, работавших в самых разных отраслях. Однако ни Кольбер, ни его законодатели не осознавали необходимости и не видели преимуществ, которые даёт экономике повышение заработной платы.

Власти основывали новые индустрии, защищали изобретателей, приглашали во Францию квалифицированных производителей из других государств, и в то же время запрещали французским рабочим иммигрировать за пределы Франции, в местности с более высокими заработными платами.

Низшие классы оставались в ловушке с уровнем дохода, обеспечивающим лишь прожиточный минимум.  Недовольство населения, связанное с высокими ценами на хлеб, нарастало и, в результате, вылилось во Французскую революцию, разразившуюся столетием позже, в 1789 году, несмотря на тот факт, что экономика Франции была богатейшей в Европе.

Для обеспечения высокого качества французской продукции, предназначенной как для экспорта, так и для удовлетворения внутреннего спроса, Кольбер зафиксировал в законе параметры качества каждого товара. Нарушителей наказывали, придавая огласке их имена и уничтожая не соответствующие требованиям товары.

После введения правительственных стандартов качество французских товаров улучшалось, а цены,  при помощи низких зарплат, удерживались на прежнем уровне. Таким образом, богатые обеспечивались предметами роскоши по  низкой, но недоступной рабочим с их мизерными доходами, цене.

В то время как буржуазия стремилась обеспечить аристократию товарами, необходимыми для поддержания нового роскошного стиля жизни, стоимость этих товаров всё в большей и большей степени выражалась в деньгах, заменяющих традиционные для феодальной экономики отношения между господами и вассалами, справедливо делившими то, что рождала земля.

Новая потребность аристократии в деньгах и возрастающая стоимость предметов роскоши создавали двустороннее давление – рост стоимости с одной стороны и сокращение доходов с другой.  Это происходило из-за того, что аппетиты буржуазии повышались, а  доходы аристократии были фиксированы.

Поэтому в новой экономике, оперирующей деньгами, аристократу ничего не оставалось, кроме как повышать требования к крестьянам, работавшим на его земле.

Крестьяне, вместо доли выращенного ими урожая, начали получать деньги. На этом, раннем этапе индустриальной революции, была создана значительная часть новых состояний. Они выражались в деньгах и принадлежали буржуазии как классу. Большей частью эти состояния образовывались благодаря той части доходов крестьян, которую они теряли, перейдя в класс наёмных работников.

В конце концов, Французскую революцию можно считать социально-экономической реструктуризацией, направленной против аристократии и спровоцированной буржуазией.

Буржуазия использовала недовольство крестьян, которое сама и создала, удерживая заработные платы на низком уровне и обвиняя аристократию в расточительстве.

Пьер Поль Рик (1604-1680), был инженером и сборщиком королевских налогов, ответственным за сбор габели (налога на соль) в регионе Лангедок-Русильон, получившим разрешение от короля собирать налоги и в свою собственную пользу.

Рик сделал на этом огромное состояние в то время, когда экономика находилась в промежуточном периоде. Он использовал эти деньги, как и своё инженерное искусство, для осуществления грандиозных проектов по развитию инфраструктуры, чем способствовал повышению благосостояния французской нации.

Однако большая часть новых богатств перешла к буржуазии в качестве управленческого гонорара и доходности капитала. На повышение зарплаты рабочим пошла очень небольшая часть этих средств.

Под покровительством Кольбера и при поддержке Людовика XIV Рик спланировал и контролировал строительство Лангедокского (Южного) канала, который соединяет Бискайский залив в Атлантике со Средиземным морем.

Канал длиной около 386 километров представляет собой искусственный водный путь, соединяющий южный берег Франции с Тулузой.  Канал входит в систему каналов/рек, которые ведут к Бискайскому заливу.

Это один из величайших инженерных проектов 17-го века,  невероятно дорогой и сложный в техническом отношении.  Инженеры всех времён, включая древних римлян, много раз обсуждали идею строительства канала, но не могли её осуществить.

Этот проект получил большую поддержку Людовика XIV – как финансовую, так и касающуюся организации безопасной транспортировки грузов и торговли в районе юга Испании, где угроза нападения пиратов была высокой и беспрерывной.

Используя благоприятные обстоятельства и культурное превосходство, которые добавляли королевскому образу блеска, а политике эффективности, Людовик XIV создал целую сеть союзников-франкофилов в каждой стране известного к тому времени мира – от Англии до России и Турции.

Внешняя политика Франции и встречные антифранцузские политики других государств задавали тон политической жизни 17-го и 18-го веков. Передовые для того времени способы правительственного и государственного управления, ведения финансовых и торговых дел, военное и дипломатическое искусство, а также этикет и манеры французов стали своего рода эталоном подражания для других стран.

Французский язык и культура, мысль и литература, искусство и архитектура, ландшафтный дизайн и садоводство, кухня и мода установили стандарт для европейского общества и остального мира на века вперёд. Французский был заимствован как язык европейской аристократии и дипломатии.

Благодаря долгосрочной политике кардиналов Ришелье и Мазарини, Людовик XIV преуспел в  дальнейшем распространении превосходства Габсбургов. Он образовал сеть союзников с французским лидерством.

В результате разразилась тридцатилетняя война, кардинально изменившая геополитические очертания Европы. Фигура Людовика XIV осталась в истории олицетворением века абсолютной монархии, начало которому было положено в век новых монархов.

Вестфальский мир

Вестфальский мир 1648 года удалось заключить только благодаря экономической политике защиты торговли и управляемой государством кредитной политике по образцу дирижизма, направленной на создание сильных суверенных национальных государств, как задумывали кардинал Мазарини и его протеже Кольбер.

Политика дирижизма Кольбера была самым эффективным оружием против либеральной политики свободной торговли британских и датской олигархий.

Вестфальский мировой порядок  – это идея независимого национального государства, суверенность которого базируется на двух условиях: территориальности и сопротивлению внутреннего устройства  суверенных национальных государств внешним факторам. Это была объединяющая идея мирового порядка, внутри которой образовалась идея национализма.

Современные глобалисты, от строителей империй до нелиберальных сторонников глобализации  и воинствующих исламских джихадистов Аль-Каиды – все они обладают одной общей чертой:  стремлением к ликвидации  Вестфальского мирового порядка суверенных государств-наций и во имя универсальных прав человека, хотя определение и методы, которые предпочитает каждая из этих групп разнятся очень широко.

Международная политика баланса сил

Усилия государственных деятелей 17-го и 18-го веков, придерживавшихся стратегии баланса сил, были, в основном,  направлены на сохранение максимальной независимости государства и свободы его выбора.

Основное правило – выстраивание идеологически разнообразных геополитических альянсов против любого государства ради мирового господства.

То есть цель стратегии баланса сил состояла не в сохранении мира, а в сохранении независимости суверенных национальных государств в рамках Вестфальского мирового порядка.

В этот период как грибы после дождя возникали геополитические альянсы  национальных государств, придерживавшихся противоположных религиозных идеологий.

Визит Ричарда Никсона/Генри Киссинджера в Китай в 1972 году был классической игрой в баланс сил.

Таким образом, «трансформационная» внешняя политика «изменившегося режима» США после холодной войны – со всеми её усилиями по  распространению американской идеологии по всему миру – стратегически не отличается от стратегии Аль-Каиды.

После террористических атак в Мадриде 11марта 2004 года Льюис Атиятулла объявил, что представляет Аль-Каиду, и что «международная система, построенная Западом со времён Вестфальского договора, будет разрушена; новая международная система будет возведена под руководством могущественного мусульманского государства».

Разница между США, идеологически связанными с «трансформационной» внешней политикой, и глобальным терроризмом Аль-Каиды заключается только в степени тактического экстремизма.

Знаменательно в этом отношении известное заявление сенатора Барри Голдуотера о согласии на выдвижение кандидатом на пост президента в 1964 году: «Я напомню вам, что экстремизм ради защиты свободы – это не зло. Позвольте также напомнить вам, что умеренность в погоне за справедливостью нельзя считать добродетелью».

Шито как по мерке для защиты экстремизма Аль-Каиды. Отказ электората видеть Голдуотера своим президентом может рассматриваться как отвержение экстремизма американцами как народом. Однако Голдуотер, проиграв битву за президентское кресло, получил контроль над республиканской партией и, в сущности, над внешней политикой США.