Проблема наших властей – в исполнительской дисциплине

— Анатолий Геннадьевич, видимо, по итогам 2011 года объем ВВП достигнет докризисного уровня, так что лишь сейчас можно говорить об окончании кризиса и подводить какие-то итоги. Как, на ваш взгляд, российская банковская система пережила этот период?

— Действительно, макроэкономика пока еще вряд ли может радовать. Я думаю, что рано списывать со счетов и возможность второй волны кризиса, поскольку мы слишком инкорпорированы в международную экономику. Тревожит положение дел в Португалии — это, можно сказать, дефолтная страна. Не вызывает оптимизма ситуация в США — рост безработицы говорит о том, что последствия кризиса еще не преодолены (интервью состоялось до объявления агентством S&P о снижении кредитного рейтинга США. — Прим. «БО»). А это все будет влиять на цены на нефть, а значит, и на нас.

Но позитив есть. В прошлом году рост кредитов составил 12%, в этом году темп более высокий — под 20%. На рост кредитования в определенной степени влияет ожидание улучшений в макроэкономике, но главным образом этот рост обусловлен необходимостью зарабатывать и реструктурировать проблемные кредиты. Кроме того, у банков скопилась излишняя ликвидность — ее необходимо размещать.

Где-то кредиты даже начинают выступать локомотивом и позволяют шевелиться экономике. Чуть-чуть, но позволяют.

— Если вспомнить 2008 год, то действия правительства и регулятора были достаточно хаотичными…

— Да.

— Представим, что вторая волна кризиса все-таки нас накрывает — очень бы не хотелось, конечно, но тем не менее представим. Как вы оцениваете нынешнюю готовность банковской системы, по сравнению с тремя годами ранее?

— Во-первых, сами банкиры стали более подготовленными. Они внимательно следят за мировыми новостями и заявлениями политиков, смотрят, что происходит, что в бюджетах прописывается и т.д.

Во-вторых, конечно, Центральный банк накопил такой опыт, который позволяет ему действовать более продуманно. Если вспомнить 2008 год, то в июле того года была поднята ставка рефинансирования и увеличены отчисления в резервы. То есть видя, что кризисная волна идет в Россию — уже ликвидность начала исчезать, уже появились первые признаки кризиса ликвидности, все это в июле было видно — Центробанк взял и предпринял шаги, которые, наоборот, усугубили ситуацию.

Тогда, на первых этапах кризиса, регулятор, безусловно, действовал ошибочно. Но сегодня он готов, более мудр и вооружен. Накануне кризиса, например, не было беззалоговых кредитов, а сейчас такой инструмент есть. Его всегда могут применить.

— Вы выступали оппонентом текущей политики Центробанка, который объявил, что главное для него — таргетирование инфляции. Какие задачи вы считаете более приоритетными?

— Безусловно, я считаю, что для таргетирования инфляции надо иметь другую экономику. У нас монополизированная экономика, вся структура которой зависит от цен на нефть. Мы не научились строить бюджет, который не зависел бы от мировой конъюнктуры. Соответственно, мы не можем в такой экономике управлять инфляцией. У нас все равно неизбежно будет возникать проблема сильного колебания курса рубля. Приток нефтедолларов — укрепления рубля, отток нефтедолларов — ослабление рубля. И так раз за разом.

На мой взгляд, нужно не накапливать резервы, а использовать эти резервы для диверсификации экономики, чтобы она меняла структуру и, соответственно, меньше зависела от нефтяных цен. Как этого добиться?

Институты развития — важнейший инструмент, и нужно использовать его как можно шире, а именно: давать кредиты для закупки современного оборудования, не имеющего аналогов в России. Подчеркиваю — не раздавать деньги, а давать их взаймы. Поскольку оборудование будет покупаться в кредит, то его использование должно стать более эффективным. Таким образом, на мой взгляд, мы могли бы быстрее модернизировать экономику.

Но, естественно, если использовать международные резервы, это означает необходимость эмитировать рубли, а это увеличивает инфляцию. Конечно, все это нужно внимательно анализировать и действовать так, чтобы все оставалось в разумных пределах.

Кроме того, я уверен, что часть резервов необходимо использовать для сглаживания колебаний и поддержания стабильности курса рубля. Условно, решили, что курс будет 30 рублей за доллар, и держим этот курс. Это очень важно для экономики, для планирования своей деятельности предприятиями, для оценки рынка — как предприятия могут на этом рынке конкурировать, — для калькуляции и т.д. Неоднократно приходилось встречаться с ситуацией, когда российская компания готовится к выпуску продукции, а потом вдруг оказывается, что из-за укрепления рубля она начинает проигрывать по цене западным конкурентам.

То есть я не говорю, что необходимо ослабление рубля, я не ратую за это, но я сторонник его не укрепления и стабилизации курса.

Хотя, к примеру, Казахстан намеренно держит курс тенге заниженным, и в условиях свободного таможенного пространства казахские товары оказываются в выигрышном положении. Говорят, что уже около 50 наших предприятий перерегистрировались в Казахстан — налоговый режим и грамотная курсовая политика этому способствуют.

— Модернизация экономики — как раз ключевая тема банковского форума в Сочи. Какую роль в этом процессе могут играть небольшие частные кредитные учреждения?

— Сейчас проводится большая работа, которая должна быть обязательно завершена, по унификации и стандартизации банковских продуктов. Нужны стандарты, стандарты, стандарты. Это в том числе необходимо для того, чтобы можно было объединять пулы кредитов, что особенно важно для региональных банков…

— Кооперативная секьюритизация?

— Да, это позволило бы небольшим кредитным организация секьюритизировать свои кредиты. Для этого, конечно, и закон нужно быстрее принимать. Если такое будет сделано, то мы получим совсем другое качество работы. Может быть, поначалу рефинансирование будет вестись через РосБР. Хотя и Центральный банк готов рефинансировать такие кредиты, пусть даже в короткую. Но уже это даст возможность банкам получать стабильные ресурсы. А с помощью институтов развития — того же РосБР, короткие деньги будут становиться более длинными. Это нормальная схема кредитования малого и среднего бизнеса. Вот ее и надо запускать. Когда начнет работать такой конвейер, тогда и модернизация начнется.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть роль региональных банков в модернизированной экономике России?

— Я думаю, роль региональных банков чрезвычайно велика в секторе малого и среднего бизнеса. Кроме того, важное направление — ипотека. Полагаю, в скором будущем наверняка станут появляться региональные специализированные ипотечные институты, работающие с АИЖК.

— То есть речь идет о таких агентах на местах?

— Да, более гибких, лучше знающих местную специфику, своих клиентов и т.д., чем федеральные гиганты.

— Можете дать прогноз о возможной судьбе вашего законопроекта о региональных банках?

— Я не вижу доводов против, вижу только за. Хотя все-таки есть один довод против. Понятно, зачем нужны сугубо региональные банки с ограниченной лицензией для депрессивных регионов. Возникает вопрос, а нужны ли такие организации в Москве? В то же время Москва — регион России, а мы не можем принимать различные законы для разных регионов…

— С другой стороны, регионы у нас делятся на доноров и реципиентов — получателей трансфертов. Может, каким-то образом привязываться к этому?

— Может быть. Но вот этот вопрос ставит меня, если честно, в тупик. Хотя и в Москве могут быть такие банки — почему нет? Если они работают в рамках, как я предлагаю в законопроекте, ограниченной лицензии и при этом находят свою нишу, то почему бы им не позволить работать?

В общем, все это будет обсуждаться в осеннюю сессию. Но так, в кулуарах, когда я этот вопрос поднимаю, то обычная реакция собеседников такая — тема вполне рабочая. С откровенным отторжением я пока не сталкивался.

— Мы вместе были на конференции, где проводился опрос банкиров на тему их отношения к Стратегии развития банковского сектора до 2015 года. Большинство заявило, что это формальный документ…

— Большинство сказало, что документ правильный, но там нет конкретных механизмов его реализации. Уже имеется практика, которая показывает, что половина мероприятий, прописанных в Стратегии, не выполняется самими подписантами этого документа. Яркий пример — тот же контроль за кассовой дисциплиной. Это положение кочует из Стратегии в Стратегию, но закон до сих пор не принят. И таких примеров можно привести много. Это вселяет пессимизм. Если исполнительная власть сама, конечно, под давлением банковского сообщества, но тем не менее принимает этот документ и сама же не исполняет взятые на себя обязательства, то это вызывает соответствующее отношение. Я вообще считаю, что главная проблема наших властей — в исполнительской дисциплине.

— Еще одна больная тема, в первую очередь для небольших частных кредитных учреждений, — доминирование госбанков, в первую очередь Сбербанка. В некоторых отраслях уже приняты законы, которые ограничивают максимально возможную для одного игрока долю рынка. Как вы относитесь к реализации аналогичной идеи в банковской сфере?

— Я сторонник этого, я озвучиваю такую идею постоянно. Я встречался с [Германом] Грефом и ему тоже говорил об этом. Он, кстати, согласен.

Если будет законодательно ограничена максимально возможная доля рынка, это будет толкать крупнейших игроков — Сбербанк в первую очередь — на внешние рынки, где тяжелее конкуренция, где нужно работать с иными властями, где нет такой «крыши», как наше правительство и ЦБ. Надо учиться работать в более жестких условиях. И нашим банкам есть чему поучиться у западных.

— Какого рода ограничение для того же Сбербанка могло бы быть разумным, на ваш взгляд?

— Необходимо ограничить максимальную долю активов и максимальную долю вкладов.

— Какие наиболее актуальные задачи стоят перед АРБР в ближайшее время?

— Первое — это создание равных условий конкуренции, ограничение максимальной доли рынка для крупнейших игроков, о чем я только что сказал.

Второе — докапитализация малых банков. Я считаю своим личным успехом, я на самом деле горжусь этим, что за два года удалось убедить и правительство, и ЦБ, и IFC и в итоге создать фонд докапитализации. А ведь вначале никто не верил, что удастся этого добиться…

— Кстати, когда он реально начнет работу?

— Ожидается, что осенью он уже запустится и пойдут реальные деньги. Ну и третье — это организация эдакого трубопровода, о котором мы говорили, то есть рефинансирование стандартизированных кредитов. Если этот конвейер мы наладим — мы сделаем большое дело. После этого банки на деле станут кровеносной системой, которая будет питать реальный сектор экономики в самых удаленных местах России.

— А нет ощущения, что банковская система России двигается с опережением по сравнению с остальной экономикой страны?

— Есть. Я смотрю на банкиров, они уже становятся матерыми бизнесменами, настоящими зубрами. Эпоха легких денег уже закончилась, и они это поняли.