Хрущёв о советских зарплатах, миф о долларе по 64 копейки и дефицит рабочих в позднем СССР

…Став пенсионером, я больше общаюсь с простыми людьми. Как–то ко мне подошли отдыхающие из близлежащего дома отдыха. Мы разговорились. «Сколько Вы заплатили за путевку?» – спросил я одну из женщин. «Шесть рублей». – «Так мало?». – «Остальное доплатил профсоюз». – «А сколько Вы зарабатываете?». – «60 рублей в месяц».

Ну и ну, всего 60 при наших–то условиях и ценах! Просто гроши! К чему приводить здесь публикуемый нашей статистикой так называемый средний заработок трудящегося? Арифметическая манипуляция ловко затушевывает подлинную картину. Масса людей живет ниже среднего уровня, нуждается и бедствует. И это тогда, когда уже прошли 50 с лишним лет после Октябрьской революции.

Мне скажут: «Да ведь так и при тебе было». Да и при мне. Но при Ленине–то было еще хуже. Однако сколько можно ждать? При Ленине имелись одни возможности, в середине XX столетия – другие, сейчас – третьи. С каждым годом потенциал нашей экономики увеличивается. Появились условия, позволяющие семимильными шагами улучшать жизненный уровень народа.

А что он видит? Вот эта женщина получает 60 рублей. Она ещё молодая и могла бы иметь семью. И представьте, если у неё трое или четверо детишек. Какие тяжелые условия жизни у таких людей!

У нас есть возможности улучшить жизнь людей. На XXII съезде я высказал свое понимание, считал, что надо взять на плечи государства содержание молодого поколения, детишек: бесплатные завтраки, обеды, одежда и обувь. Это было бы очень большим подспорьем, выравняло бы материальное положение людей и создало бы более демократические условия нашей жизни. Если в школе дети покупают себе бутерброд, и один берет чёрный хлеб, другой – белый, а третий – с икрой или с маслом, то о каком социализме и коммунизме мы можем говорить. …. Сейчас ребёнок питается и одевается исходя из того, сколько папа зарабатывает, сколько мама зарабатывает.

Вот это вопрос вопросов, из–за которого рабочий класс, крестьянство, трудовая интеллигенция пошли за Лениным, совершили революцию. Некоторые скажут, я мыслю слишком упрощённо. Да, именно за кусок хлеба боролись революционные слои рабочего класса России, наиболее малообеспеченные в царское время.

<…>

А вот другая пара из того же дома отдыха: муж и жена – молодые люди, но имеют двоих детей. …
– Сколько вы получаете, и что вы делаете? – спросил я.
Женщина говорит:
– Я фельдшер, получаю 70 рублей и 10 еще за какие–то работы, всего 80 рублей. Мало.
– А вы, – говорю, – сколько получаете?
Муж представился кандидатом наук.
– Я, – говорит, – получаю 130 рублей.

Ну, конечно, 130 рублей для инженера, кандидата технических наук – не густо, тем более сейчас, когда многие категории рабочих получают или столько же, или даже больше.

Вообще у нас с заработной платой вопрос запутан. И сейчас тоже. А это вопрос вопросов. Чтобы добиться монолитности нашего общества и укреплять эту монолитность, проблема делёжки благ, создаваемых обществом, решающая. Я всегда был против уравниловки, но должно быть разумное распределение благ с тем, чтобы не допускать уравниловки, но и не подвергать дискриминации некоторые категории работающих в нашем советском государстве.

<…>

Когда я был в Югославии, беседовал с товарищем Тито:
– От вас многие едут на заработки в Западную Германию? – спросил я.
– Да, едут. Говорят: я – за социализм, но поеду в ФРГ, год там поработаю и куплю машину, а здесь это невозможно, – ответил он.

Да, действительно оттуда приезжают на машинах. К сожалению, мы себе этого ещё позволить не можем. Надо иметь в виду, что с каждым годом наши объяснения будут всё менее обоснованными и всё меньшее количество ушей будет прислушиваться к этим объяснениям. Больше будут нас ругать. Поэтому сейчас надо искать способы более разумного расходования средств.

Среди коммунистов и других сторонников СССР существует представление о процветающей экономике СССР. В качестве аргумента приводится утверждение, что «Доллар в СССР стоил 64 копейки, а сколько сейчас?».

<…>

Фанатам советской экономики можно задать простой вопрос: попросить показать качественные импортные товары, купленные отцом/дедом/прадедом, дешевле советского ширпотреба (который по меркам западного покупателя был просто браком).

Например, зачем было покупать совсем уж никудышный автомобиль «Запорожец» за 3500 рублей, если «Опель Кадет» в минимальной комплектации должен был бы при долларе по 64 копейки стоить всего 3200 рублей?

Зачем был нужен ненадежный, пожароопасный тяжелый ламповый цветной телевизор «Рубин-714» в 1986 году за 640 рублей (да, да до 1989 года в СССР цветные телевизоры были ещё в основном ламповыми), если при долларе по 64 копейки какой нибудь 500 долларовый «Фунай», выполненный полностью на микросхемах да ещё и с пультом дистанционного управления должен был стоить вдвое дешевле дремучего «Рубина»?

Что уж говорить про трёхдолларовые джинсы, двухдолларовые магнитофонные кассеты и часы «Монтана», однодолларовые колготки, которые при долларе по 64 копейки должны были быть доступны любому школьнику на карманные деньги?

Где эти товары в массовом количестве у населения? Ответ простой. А этих товаров у советского народа не было. И не могло быть. Просто потому, что реальная стоимость национальной валюты (советского рубля) была на чёрном рынке раз в 7-10 ниже «официального курса».

В 1982 году министерство обороны отменило отсрочку от армии для студентов большинства советских вузов и загребало всех годных, кого с первого, кого со второго курса.

С чего бы такая жестокость в позднем Застое? Даже в Великую Отечественную студентам полагалась «бронь». А просто в начале 1980-х количество призывников резко сократилось. Демографическая яма первой половины 1940-х, усиленная высокой детской смертностью, предопределила демографическую яму середины и второй половины 1960-х. (см график).

Соответственно, к началу 1980-х образовался дефицит призывников, начались проблемы с обеспечением личным составом вооруженных сил – военные решали свои проблемы, не оглядываясь на нарушение прав студентов и кадровые проблемы экономики, которая также недополучала рабочие руки несмотря на то, что программы расширения производства имели «большевистский размах». Одновременно в СССР начался последний бэби-бум – активно начало рожать поколение конца 1950-х – начала 1960-х, значительное число женщин трудоспособного возраста постоянно сидело в "декретных" отпусках.

Российский экономист Алексей Кашепов, на основании материалов Госплана СССР, утверждает, что к середине 1980-х годов «избыточные» мощности производства, не обеспеченные рабочей силой, составляли около четверти всех основных фондов в промышленности и около одной пятой — во всей экономике. В основном (профильном) производстве промышленных предприятий около 25% рабочих мест пустовало, а в машиностроении доля простаивавшего оборудования доходила до 45%. На каждые 100 станков в машиностроении приходилось только 63 станочника, в сельском хозяйстве дефицит кадров оценивался в середине 1980-х годов в 9–18%, в строительстве – в 16%.

В целом ситуация очень схожая с той, которая сейчас сложилась в России.

Единственная серьёзная разница в том, что советская плановая экономика подразумевала командное распределение трудовых ресурсов и административное руководство розничной торговлей. Поэтому вместо гонки зарплат и инфляции, которые мы сейчас наблюдаем в РФ, в СССР усилился дисбаланс производства и катастрофически вырос дефицит продовольствия и промышленных товаров широкого потребления.

В связи с чем, любые призывы вернуться к командному распределению трудовых ресурсов и администрированию розницы, как средствам борьбы с кадровым дефицитом и инфляцией, вызывают неподдельный ужас – это то, что в сочетании с демографическим кризисом, и похоронило советскую экономику.

С другой стороны, становится понятно, почему борьба за рождаемость, в том числе выражающаяся в принятии достаточно странных законов вроде запрета «чайлдфри», приняла такой масштаб.