Почему Ленин называл русских крестьян последним капиталистическим классом
18-03-2023, 11:00. Разместил: Око Политика
Представьте, у вашей семьи есть 30 квартир. Вы их сдаёте — часть посуточно, часть помесячно. Мама ищет жильцов, папа ремонтирует, на вас с сестрой — уборка и прочие мелкие дела. Работы полно, но зато и денег нормально. Вы буржуи? Несомненно, ведь вы живёте со своего капитала, то есть с квартир. При этом вы буржуи не только фактически, но и с обывательской точки зрения, ибо 30 квартир стоят изрядно.
Теперь представьте, что дело происходит в 1913. Вы — крестьяне. У вас крепкое хозяйство: лошадь, пара коров, свиньи, гуси и куры. Поле с пшеницей, поле со льном, луг, пасека. Работать приходится много, но и урожаи хороши. Ваш двухэтажный дом покрыт модной жестяной крышей. Вы буржуи? Несомненно, ибо вы живёте со своего капитала, то есть земли, скота и так далее. Вот если бы вы работали на кого-нибудь, вы бы буржуями не были. Но вы не наёмные работники, земля у вас в собственности. И зерно, которое вы зарываете в землю, тоже не чужое, а ваше. Следовательно, вы — капиталисты. Ваша деятельность принципиально не отличается от деятельности галантерейщика, например, который держит лавку. Только у галантерейщика капитал размещён в лавке и в галстуках с перчатками, а у крестьянской семьи — в земле, в пшенице и в гусях.
По просьбам читателей указываю на конкретные цитаты Ленина и Сталина, где они также говорили, что крестьяне — это буржуазия или, точнее, «мелкобуржуазный элемент». Вот, например, из беседы Сталина со студентами (опубликовано в газете Правда № 127, 02 июня 1928, ссылка)
Как совместить идею союза рабочих и крестьян с известным положением Ленина о том, что крестьянство является "последним капиталистическим классом"? Нет ли тут противоречия? Противоречие тут только видимое, кажущееся. На самом деле тут нет никакого противоречия. В том же самом докладе на III конгрессе Коминтерна, где Ленин характеризует крестьянство как "последний капиталистический класс", в этом же самом докладе Ленин еще и еще раз обосновывает необходимость союза рабочих и крестьян, заявляя, что "высший принцип диктатуры — это поддержание союза пролетариата с крестьянством, чтобы он мог удержать руководящую роль и государственную власть". Ясно, что Ленин, во всяком случае, не усматривает здесь никакого противоречия.
Как нужно понимать положение Ленина о том, что крестьянство есть "последний капиталистический класс"? Не значит ли это, что крестьянство состоит из капиталистов? Нет, не значит.
Это значит, во-первых, что индивидуальное крестьянство является особым классом, строящим хозяйство на основе частной собственности на орудия и средства производства и отличающимся, ввиду этого, от класса пролетариев, строящих хозяйство на основе коллективной собственности на орудия и средства производства…
Суть рассуждений Сталина (по ссылке вы можете прочесть их целиком) — крестьянин крестьянину рознь. Если крестьянин работает по найму, батрачит, это союзник большевиков, так как он беден, и потому будет охотно грабить своих богатых соседей. Если крестьянин «середняк», то живёт на свои, но плохо, его можно соблазнить присоединиться к грабежу. А вот хороший, справный крестьянин — это враг, «кулак», так как у него есть частная собственность на средства производства. Напомню, до 1917 крестьянам принадлежало 90% сельскохозяйственной земли и 95% скота, а после сталинских реформ практически всю землю у крестьян забрало государство.
Итак, зажиточные крестьяне, «кулаки», были для Сталина врагом, в отличие от «крестьянской бедноты», у которой земли в собственности или не было вовсе, или было мало. Важный момент: слово «кулак» большевики использовали не в том смысле, в котором его использовали до революции. До революции кулаками называли сельских ростовщиков — явление неприглядное, но относительно редкое. К примеру, В «Письмах из деревни», письмо 10, (ссылка), Александр Энгельгардт пишет, что кулаков-то на самом деле очень мало, причём кулачество как явление сходит на нет, так как крестьяне всё реже прибегают к микрозаймам, из-за чего кулакам приходится переключаться на кредитование беспечных помещиков. Это были 1870-е годы. Цитата: «Расскажу еще о четвертой деревне Б., которая отличается от вышеописанных тем, что в ней есть крестьянин-кулак, настоящий кулак, ростовщик-процентщик».
После революции большевики изменили термин ради пропаганды. Большевики называли кулаками просто крепких крестьян, которые умели вести хозяйство, и потому жили нормально, то есть тех, у кого была в собственности земля, лошадь и так далее. Даже если семья крепких хозяев не нанимала батраков (и уж тем более не занималась ростовщичеством, которое было в УК РСФСР практически запрещено), это не спасало её от клейма «кулаков» и последующих репрессий — ссылки в холодные края, например, которая зачастую оборачивалась гибелью большей части сосланной семьи. Очередной раз сошлюсь на «Кончину» советского писателя Владимира Тендрякова, которого при всём желании нельзя обвинить в антисоветизме. Там в одной из первых глав местный бедняк как раз расправляется с «кулаками».
Неосталинисты до сих пор делают вид, будто «кулак» в СССР — это якобы непременно ростовщик. Их можно понять: если массовое уничтожение обычных крестьян оправдать невозможно, то ростовщиков как бы и не так жалко. Правда, тут возникает вопрос, чем провинились семьи этих «ростовщиков», погибавшие от голода и холода… но, в любом случае, вопрос не имеет смысла, так как никакими ростовщиками советские «кулаки» не были, Сталин гнал в смертельную ссылку обычных русских крестьян. Цитирую Михаила Калинина, одного из крупнейших советских иерархов, в честь которого была переименована Тверь («Известия», 22 марта 1925):
Говорить о кулаке как об общественном слое сейчас можно только в том случае, если считать, что всякий сельскохозяйственный предприниматель есть кулак, если по инерции военного коммунизма всякого исправного крестьянина считать кулаком. Кулак — это тип дореволюционной России. Кулак это жупел, это призрак старого мира. Во всяком случае, это не общественный слой, даже не группа, даже не кучка. Это вымирающие уже единицы.
А вот что говорил про крестьян Владимир Ильич, это из его выступления на III конгрессе Коммунистического интернационала в 1921 (ПСС 44, стр. 41):
Но кроме этого класса эксплуататоров, почти во всех капиталистических странах, — может быть, за исключением Англии, — существует класс мелких производителей и мелких земледельцев. Главный вопрос революции заключается теперь в борьбе против этих двух последних классов. Чтобы освободиться от них, необходимо применять другие методы, чем в борьбе против крупных землевладельцев и капиталистов. Оба последние класса мы могли просто экспроприировать и прогнать, — что мы и сделали. Но с последними капиталистическими классами, с мелкими производителями и с мелкими буржуа, которые существуют во всех странах, мы не можем поступить подобным образом. В большинстве капиталистических стран эти классы представляют очень сильное меньшинство, приблизительно от 30 до 45% населения. Если мы присоединим к ним мелкобуржуазный элемент рабочего класса, то выйдет даже больше 50%. Их нельзя экспроприировать или прогнать, — здесь борьба должна вестись иначе…
…мы стремимся определить отношение держащего в своих руках государственную власть пролетариата к последнему капиталистическому классу, к глубочайшей основе капитализма, к мелкой собственности, к мелкому производителю…
…Впервые в истории существует государство, в котором есть только эти два класса, только пролетариат и крестьянство. Последнее образует громадное большинство населения…
…Меньшевики рассуждают так: крестьянство составляет большинство, мы — чистые демократы, а потому большинство должно решать. Но так как крестьянство не может быть самостоятельным, то практически это означает не что иное, как восстановление капитализма.
А вот из воспоминаний академика АН СССР Николая Федоренко, одного из столпов советской экономики («Вспоминая прошлое, заглядывая в будущее», страница 26):
Немного позже в деревне наступила страшная пора — раскулачивание. До сих пор помню, как оно проходило у нас в Преображенке. Это “мероприятие” проводил комитет, состоявший из головы сельрады (председателя сельсовета) и двух-трех “незаможников”, т.е. так называемых бедняков. Это, как правило, были бездельники-испольщики.
Слова “исполу” (что значит делать что-либо пополам с кем-то) и “испольщина” у нас забыты, а означали они в деревне вот что. Тот, кто не имел возможности обрабатывать землю, например многодетные вдовы или инвалиды, отдавал работящему соседу свою землю или часть ее как бы в аренду, получая взамен половину выращенного на ней урожая. Но довольно часто испольщиками становились лентяи, пропивавшие большую часть урожая, выращенного на их земле чужими руками. С точки зрения марксовой политэкономии это называется эксплуатация, но в Преображенке тогда о политэкономии не ведали, и наши пьяницы очень гордились своей принадлежностью к сельскому пролетариату.
Вначале комитет составлял список кандидатов на раскулачивание по следующим критериям: земли больше десяти десятин — кулак, есть пара лошадей и корова — кулак. Причем эти критерии прикладывались к людям механически: откуда земля, откуда скотина, как человек живет, сколько народу в семье — это не учитывалось. Так и мой дед Макар Федоренко, до революции голодовавший, попал в кулаки благодаря ленинскому Декрету о земле. Моя бабушка Марфа родила ему восемнадцать детей, из которых выжило тринадцать. Дети выросли, но дедушка не выделял их из хозяйства, потом у него появились еще снохи и внуки.
Поэтому при наделении землей по принципу “на едока” дедушкина семья, представлявшая собой “колхоз в миниатюре”, получила довольно солидный клин. Он не сдавал землю в аренду, а обрабатывал ее с детьми сам. Трудился от зари до зари, не пил и не курил. Днем отдыха у него было воскресенье, когда он шел за речку в городок Орехов, где развлекался тем, что гулял по базару, беседуя с людьми и узнавая новости, а потом стоял обедню в церкви. По возвращении домой он традиционно обедал со всей семьей, потом отсыпался, а на рассвете снова за работу. Вот такой был “мироед”.
<…>
Но вернемся к “делам” комитетов по раскулачиванию. Выгнав людей из родного дома, комитет приступал к реализации выморочного имущества. Продавалось все — от дома и других построек на разборку до последней курицы и сковородки. На таком примитивном аукционе можно было купить за бесценок дорогие вещи. К. примеру, дедов плуг, молотилка и другой инвентарь были проданы по цене пары бутылок водки. Дело не в том, что это, действительно, стоило тогда дешево, просто у крестьян не было денег. Кстати, моя мама упросила отчима сходить на это печальное торжище и купить что-нибудь на память о ее семье и родимом доме. Он сходил на “красный аукцион” и принес оттуда стенные часы, которые купил за один рубль.
Вот так по произволу в общем-то непутевых людей от семейных гнезд оставались пепелища, по которым после бегали разве что бродячие собаки. Страдали не только люди, подрубались под корень производительные силы российского сельского хозяйства. Перестали стучать по дороге, проходившей недалеко от нашего дома, брички, груженые хлебом, выстраивавшиеся с ночи в километровые очереди на элеватор, чтобы сдать государству хлеб. Уничтожался хозяин земли, уничтожались хозяйственные и семейные традиции, создававшиеся столетиями, менялся уклад жизни, менялась человеческая психология. Человек из хозяина земли превращался в винтик безжалостной машины, а людские слезы и кровь стали дешевле водицы.
Этот рассказ подтверждает утверждение Ленина, согласно которому доля мелких буржуа в деревнях может доходить до половины от общего числа крестьян. Есть и данные с конкретными цифрами — к примеру, в некоторых сёлах Тамбовщины в 1920-е доля «кулаков» доходила до 50% от общего числа крестьян. Это из книги «Антоновщина», 1923, страницы 23-24.
Желающие могут найти и массу других свидетельств современников, и архивные документы, и другие реплики советских вождей по поводу крестьян — везде будет примерно то же самое. Ленин и Сталин справедливо считали крестьянство мелкобуржуазным классом, что заставляло их относиться к крестьянам как к идеологическим врагам. Это выражалось, в частности, в жестоком подавлении крестьянских восстаний, и, вообще, к игнорированию жизненных интересов крестьянства.
В 1929, перед голодом 1932-1933, советский вельможа Алексей Рыков просил Сталина импортировать зерно из-за границы — хотя бы в кредит, так как капиталисты предлагали Советскому Союзу вариант. Тогда уже было ясно, что без закупок зерна за рубежом или как минимум без остановки экспорта зерна, в советской деревне разразится страшный голод. Сталин идею Рыкова отбросил из соображений престижа, он считал важным пустить иностранцам пыль в глаза, показав, что СССР силён. Цитирую Сталина: «Мы это дело отвергли, решив, что лучше нажимать на кулака и выжать у него хлебные излишки» (ссылка).
Одновременно с этим прошла массовая коллективизация — у русских крестьян отбирали землю, переводя её в государственную собственность. Главной целью коллективизации было уничтожение того самого традиционного крестьянства, которое Сталин считал мелкобуржуазным классом. При помощи системы колхозов Сталин перевёл всех крестьян в другой класс, в класс неимущих государственных батраков. Печальные итоги коллективизации известны — колхозы оказались неспособны дать стране достаточно зерна. Во-первых, колхозы сами по себе были уродливой нежизнеспособной структурой, а вдобавок к этому, колхозами управляли не нормальные хозяева, а неспособные к ведению хозяйства шариковы. В 1932 разразился страшный голод, унесший жизни нескольких миллионов русских крестьян.
Подведу итог
Справный крестьянин, разумеется, является капиталистом — даже если он не нанимает батраков и никому ничего не даёт в долг. У него есть капитал — земля, скот, постройки, зерно — и с этого капитала крестьянин извлекает доход. Этот факт следует как из самой сути сельскохозяйственной деятельности, так и из реплик Ленина, который называл крестьян «последним капиталистическим классом».
Вернуться назад