Алексей Кравецкий: Неизбежность прошлого

«В России прошлое непредсказуемо». Как известно. Как известно, судя по всему, тому, кто произнес эту фразу.

Странно, что можно регулярно произносить эту фразу, но всё равно почему-то считаться историком. Как бы выглядел, например, математик, заявивший, что «математические формулы непредсказуемы»?

А ведь аналогия-то весьма хорошая: и в математике тоже непредсказуемость формул может казаться таковой исключительно тем, кто не знает и не понимает математики. Тем, кто воспринимает формулу как набор буковок, значочков и циферок, замкнутых строго на самих себя, ввиду чего «при другом раскладе могла бы получиться совершенно другая формула». Ну, если бы фишка иначе легла.

Однако даже знакомство с математикой средней глубины даёт понять: другая формула могла бы получиться только вместе с другой математикой. А другая математика — только с другой физикой. А другая физика — с другими законами природы. Математика не есть энциклопедия разрозненных фактов, она — здание. Даже нет, не здание, она — механизм. Из которого нельзя просто так выдернуть одну деталь и вставить на её место любую другую.

Форма записи могла бы быть иной, но не суть записанного. Ибо записанное, не смотря на абстрактность науки, — отображение общих законов природы на язык цифр. Этот язык создан, чтобы описывать эти закономерности. В ином случае математически выведенные закономерности не совпадали бы с результатами будущих экспериментов.

В истории всё почти так же. Она тоже не набор сведений о вещах между собой не связанных, но описание деталей одного огромного механизма. И переосмыслять его детали можно только в некоторых пределах. Соответственно, произвольные трактовки возникают и приживаются исключительно в головах тех, кто не хочет и не умеет связывать исторические явления между собой.

Скажем, фигурирует тезис, будто большевики специально хотели уничтожить побольше своих граждан. Дескать, ГУЛАГ, раскулачивание, голодомор. Это они всё специально! И как бы логично. Как бы равноценная точка зрения. Ты, типа, считаешь, будто у них не было такой цели, а я — что была. Твои слова против моих, ага.

Но достаточно сделать шаг от предложенной области рассмотрения, от малой группы фактов к более обширной группе, чтобы понять: это не «твои слова против моих», это — гипотеза, объясняющая всю совокупность событий, против гипотезы, объясняющей только лишь малую означенных событий подгруппу и радикально противоречащей всем остальным событиям.

Например, если большевики хотели уничтожить собственное население, то зачем они проводили индустриализацию? Зачем строили заводы, электростанции и жилые дома? Зачем тянули водопровод и линии электропередач? Для кого это всё? Для роботов, которые потом заселят Страну Советов? Почему большевики выбрали столь сложный способ уничтожения, который, к тому же, привёл не к сокращению населения, а к его росту?

Есть же куча других способов. Один из них наглядно продемонстрировали немецко-фашистские войска на оккупированных территориях нашей страны. Они не строили заводы, однако за пару лет оккупации им, в частности, удалось уничтожить треть населения Белорусской ССР. Немецкие фашисты, действительно хотели уничтожать.

Или, вот, кстати, ещё. Сейчас в России идёт деиндустриализация. И население при этом сокращается на миллион человек в год. Не странно ли, что у большевиков, «которые хотели уничтожать», строились заводы и прирастало население, а у борцов с большевиками, которые уничтожать не хотят, население сокращается, а заводы не строятся?

В историческом вакууме ещё можно было бы предположить, что вариант большевиков по уничтожению населения — наилучший, но вот же они, другие варианты. Прямо перед глазами. Если кто-то хочет обвинить большевиков в геноциде, ему следует сначала обвинить в этом современное правительство России. В этом суть комплексного рассмотрения явлений.

Чтобы придерживаться точки зрения «красного геноцида», надо отсечь 90% происходившего в стране. То есть, такое сработает только при игнорировании комплекса явлений в пользу малой и тенденциозной их выборки.

Если не выдёргивать фрагменты, спектр возможных трактовок большинства явлений крайне узок. «С точностью до константы», как говорят в естественных науках. Пересмотр единственного явления приведёт к пересмотру всей истории вообще и заодно к пересмотру археологии, географии и даже логики.

Так, предпринятые Фоменко попытки представить различные исторические периоды как «дубликаты» одного и того же могут представляться логичными гипотезами, альтернативно объясняющими дошедшие до нас сведения, только в том случае, если мы отринем львиную долю дошедших до нас источников, а кроме них — вообще все сведения из реального мира: данные раскопок, музейные коллекции и реально существующие архитектурные сооружения.

О каком «наложении периодов» может идти речь, когда любой желающий может съездить и посмотреть на Помпеи, Дельфы, Рим, Микены, Трою и Кносс? Помпеи откопали в восемнадцатом веке, а до того её построили и закопали «немецкие фальсификаторы»? Построили огромный город так, что нигде следов не осталось? Если же он был засыпан пеплом по датировкам «молодой истории», то почему сведения о таком ярком событии, произошедшем в области видимости невооружённым глазом из густонаселённого Неаполя, сохранились только у Плиния Младшего (не знаю уж, кем ещё он там «является» согласно «новой хронологии») и некоторых других римлян? Или у наших предков было принято писать об извержениях и погибших из-за них городах только под древнеримскими именами?

Как быть с сохранившимися зданиями, которые на протяжении многих веков достраивались, и разница между этажами опять же видна невооружённым глазом? Как сопоставить инквизицию и построенные на тех же территориях и «в то же время» храмы языческих богов? Что делать с монетами, которые тоже сохранились и своей формой, составом и нанесёнными надписями свидетельствуют против «новой хронологии»?

Другими словами, все эти фокусы с историей возможны исключительно при дроблении комплекса знаний на отдельные фрагменты и противодействии (пусть даже бессознательном) попыткам воспринять их как части единого целого. Сосредоточении на отдельных деталях при игнорировании механизма.

И в математики и в истории основное, что следует учиться делать, это воспринимать всё частное, как неотъемлемую составляющую общего.

Понимать, как из маленьких цветных отдельных камушков собирается мозаика, ради которой всё это и затевалось. Ровно так же знание одного или даже десятка слов не даёт человеку возможности говорить на том языке, которому принадлежат эти слова. Знание одной ноты и даже всех двенадцати не делает человека музыкантом. Языкознание не строится на анализе одного слова. Теория музыки не занимается анализом отдельных нот. Математика не оперирует единственной формулой.

Прошлое вполне объяснимо и, более того, закономерно, если воспринимать его как совокупность связанных между собой явлений. И «переписать» его есть один лишь способ: отучить людей видеть закономерности. Разрушить способность видеть явления в их взаимосвязи и тем самым отсекать искажения и мифы. Только при исчезновении того, что в советские времена называлось «фундаментальным образованием», станет возможно приписывать историческим событиям произвольные трактовки и даже присочинять им произвольные дополнительные детали, скрывая действительно имевшие место быть.

Однако тяга к столь удобному состоянию общества у некоторых так сильна, что они ради его достижения готовы порушить самую суть этого общества — умение граждан последовательно мыслить. При этом исчезнет наука, начнётся резкий технологический регресс, упадёт культурный уровень, возрастёт преступность (куда уже, казалось бы, дальше). Зато появится возможность внушать массам любой бред под видом «истинно верной концепции».

Хотя, я тут подумал, уж не является ли тем самым основным — исчезновение науки, регресс и так далее? А удобство распространения исторических мифов — лишь приятным к сему дополнением?