За что любят СССР, моральное загнивание и почему попали в Россию вместо коммунизма

ВЦИОМ, 2021:
ЗА ЧТО ЛЮБЯТ И НЕ ЛЮБЯТ СССР

21% Вера в светлое будущее
13% Приятные воспоминания
11% Родители были молодыми
10% Дружба народов
8% Лучше жили
8% Хорошее бесплатное образование
8% Великие руководители: Ленин, Сталин, Брежнев
7% Великая держава
5% Добрые люди

Не любят:
5% Дефицит товаров и очереди
4% Обман людей и бедность
1% ГУЛАГ
1% железный занавес

СССР морально сгнил сверху донизу — от Галины Брежневой с её бриллиантами до доярки в колхозе, доливающей в молочный бидон воду взамен украденного молока.

Почему так произошло?

Потому что СССР был религиозным государством, в основе СССР была вера в коммунизм, но она в 1970-е годы начала стремительно таять — невозможно веровать в коммунизм, если в стране становится все хуже с самыми насущными товарами и даже едой. Какой коммунизм, если страна разучилась даже сама себя кормить?! Импорт зерна у капиталистов начался в 1960-х, и в 1970-е вырос до гигантских величин, до 45 млн тонн в год.

Более того, тогда развился настоящий культ всего западного! От рок-музыки и джинсов, до любых попадающих в СССР западных товаров, особенно электроники.

Почему так произошло, почему вера в коммунизм сменилась культом всего западного? Увы, это не результат чьей-то злой воли или чьей-то пропаганды, в 1970-х малейшие попытки антисоветской пропаганды преследовались жесточайше.

Это следствие объективных проблем плановой системы — плановая система хороша во время войны, когда цель у всех одна — победа, и номенклатура продукции простейшая, все для фронта и победы.

А в мирной жизни плановая система проигрывает рыночной с разгромным счетом — потому что:

1) принципиально невозможно составить адекватный план, увязав сотни тысяч предприятий и миллионы видов выпускаемой продукции;
2) плановая система оказалась совершенно невосприимчива к научно-техническому прогрессу, и сделать с этим так ничего и не смогли, хоть и пытались. В результате технологическое отставание от запада все нарастало и нарастало, так что даже оборонный паритет оказался под угрозой, а производительность труда была в 5 раз ниже западной в промышленности, и в 10-100 раз ниже в сельском хозяйстве.

Олег Долженков, Одесса, доктор политических наук, профессор.

В 1991 году мне хотелось в широком смысле нормализации жизни. Жить так, как живут в остальных европейских странах. Больше, по-моему, никто ничего особо не формулировал. Да, в СССР мне не нравилось многое, особенно его происхождение и первые десятилетия существования. Но многое и нравилось.

В последние три десятка лет своего существования, примерно с рубежа 1950-1960-х годов, страна как-то выкарабкалась из последствий революции. Жизнь поступательно становилась лучше. Люди массово переезжали из полуподвалов и коммуналок в отдельные квартиры, у них появилась бытовая техника, личные автомобили, и все это на протяжении жизни одного поколения. Это была всё ещё бедноватая и неустроенная жизнь, но по сравнению с жизнью предыдущих поколений советских людей это был бросающийся в глаза прогресс.

Поэтому, конечно, советские люди в своей массе поругивали власть и её политику, но желали скорее исправления недостатков, чем полного демонтажа системы, не говоря уже о развале страны. Почти никто не хотел распада, и вместе с тем он произошёл.

Наверное, одна из причин в том, что вопрос демократизации и целостности страны оказался намертво спаян в советских мозгах (а других мозгов после 70 лет советской власти и не было). Административно-командная система была сочтена неприемлемой, и одной из важных составляющих этой неприемлемости была централизация власти. Пусть республики сами решают — это же и есть демократия. Вот такие рассуждения тогда были в массовом ходу, тогда советским людям они тоже казались довольно логичными. Противоречиво? Наивно? Да. У всех тогда была каша в головах, исключений не было. Я и себя образца 1991 года отделять от всех не имею никаких оснований.

Богдан Безпалько, Киев — Москва, политолог, член Совета при президенте России по межнациональным отношениям:

…хотелось, чтобы государство оставалось единым, распада СССР я не желал. В юности я увлекался националистическими идеями, но они носили больше антикоммунистический характер, причем даже не в смысле борьбы с конкретной идеологией, а скорее борьбы со стагнацией, которую олицетворяла власть КПСС.

Несмотря на это развал СССР я встретил именно как катастрофу, как распад страны, которую мы вместе строили столетиями.

Коммунистическая идеология была очень разрушительной, и она разрушила нашу страну ещё в начале ХХ века. Это тоже был один из аналогов того, что произошло в 1991 году. Но пока люди верили в эту идеологию, пока она оставалась своеобразной квазирелигией, страна оставалась единой и могла куда-то двигаться (пусть и не совсем в правильном направлении, с моей точки зрения). Но потом вся эта идеология выродилась в абсолютно формальную, можно сказать житейскую необходимость.

Советский Союз разрушили коммунисты, которые состояли в партийной номенклатуре, привыкли жить в условиях распределительной экономики на самом верху властной пирамиды и при этом желавшие приватизировать все имеющиеся у них ресурсы.