Для Казахстана сближение с США – важная часть стратегии по уравновешиванию российского и китайского влияния в стране. Потому что оба крупных соседа периодически позволяют себе жесты, вызывающие немалое беспокойство у казахстанского руководства
Если на западе у России главный союзник – Белоруссия, а на востоке – Китай, то на юге это однозначно Казахстан. У него с Россией самая длинная в мире сухопутная граница – около семи тысяч километров. Кроме того, он исправно участвует во всех интеграционных проектах Москвы – в СНГ, ШОС, ЕАЭС, ОДКБ и так далее. За время президентства Владимир Путин чаще всего посещал именно Казахстан – 28 раз (на втором месте – Белоруссия с 24 визитами), а первая зарубежная поездка Дмитрия Медведева в президентской должности была туда же.
Одновременно Казахстан – главный партнер Китая в Центральной Азии и важный участник масштабных инициатив Пекина в регионе. Именно в Казахстане председатель КНР Си Цзиньпин впервые объявил о запуске сухопутной части инициативы «Пояса и Пути».
Зажатый между двумя крупнейшими державами Евразии, Казахстан умудряется играть роль еще и главного партнера США в Центральной Азии. То есть страна соблюдает уникальный дипломатический баланс – поддерживает стабильно хорошие отношения одновременно и с Россией, и с Китаем, и с США. Однако по мере углубления конфронтации между мировыми державами Казахстану становится все сложнее удерживать геополитическое равновесие, не втягиваясь в борьбу одних против других.
Экономические интересы
Отношения США и стран Центральной Азии сейчас переживают не лучшие времена. Центральноазиатские государства перестали видеть в Америке противовес России и Китаю, а Вашингтон потерял интерес к региону. Попытки американцев повлиять на его политическое развитие уперлись в тупик, экономически он не очень привлекателен, а с уходом из Афганистана слабеют и военные связи.
Однако Казахстан не вписывается в эту региональную тенденцию. Ни Афганистан, ни строительство демократии никогда не были главными темами в его отношениях с США. Зато важную роль играли экономические связи.
В нефтяной отрасли, которая, по некоторым оценкам, формирует 44% госбюджета Казахстана, американские компании лидируют в добыче. В 2019 году их доля в добытой в стране нефти составила около 30%. Для сравнения: на китайские нефтяные компании CNPC, Sinopec и CITIC приходится около 17%, на российский «Лукойл» – 3%.
Chevron и ExxonMobil вместе владеют 75% акций крупнейшего нефтедобывающего предприятия Казахстана «Тенгизшевройл». Также каждая компания владеет долями в проектах поменьше. Chevron указывает, что на 2020 год 20% всех мировых запасов нефти, доступных компании, находились в Казахстане.
Американские компании Fluor, Schlumberger и Baker Hughes предоставляют почти все нефтесервисные услуги в стране, другие – поставляют в Казахстан оборудование для добычи. Эта техника составляет около трети всего американского импорта в страну.
Кроме нефтегазовой сферы, в Казахстане работают еще сотни американских компаний, среди которых General Electric, Citibank, Uber, Starbucks, McDonalds и другие. Так что в сумме накопленный объем прямых американских инвестиций в страну достиг почти $40 млрд на начало 2021 года.
Конечно, товарооборот Казахстана с США (почти $2 млрд в 2020 году) не сравнится с казахско-китайским ($21,4 млрд) или казахско-российским ($19 млрд). Но он все равно в три раза больше, чем у всех остальных стран Центральной Азии, вместе взятых (около $0,6 млрд).
Кокус и Сорос
Конечно, даже такое экономическое сотрудничество не делает Казахстан незаменимым для США – страна не входит в число 70 крупнейших торговых партнеров американцев. Но этих связей достаточно, чтобы они стали базой для более глубокого взаимодействия в других сферах.
Вашингтон с самого начала рассматривал Казахстан как приоритетного партнера в Центральной Азии. США стали первым государством, открывшим свое посольство в тогдашней столице Алматы, а Нурсултан Назарбаев – первым президентом из Центральной Азии, посетившим Штаты.
Представители различных политических институтов двух стран знают друг друга и регулярно встречаются. С 2012 года в рамках Комиссии по стратегическому партнерству проходят саммиты министров иностранных дел (Узбекистан только к 2021 году, после пяти лет реформ при Шавкате Мирзиёеве, добился обещания от Вашингтона создать такую же комиссию). У Казахстана со Штатами также есть министерские комиссии по энергетическому и научно-техническому сотрудничеству.
Налажены связи на уровне бизнеса и общества: в Конгрессе США работает кокус Казахстана, а казахстанцам чаще других жителей Центральной Азии выдают американские визы – процент отказов у них минимальный в регионе.
Сотрудничество налажено и в военной сфере. С 2003-го Казахстан ежегодно проводит совместные с НАТО учения «Степной орел». С 2004 по 2019 год США поставили в Казахстан вооружений на $43 млн – это больше, чем в другие страны региона, вместе взятые.
Тесным отношениям Казахстана с США также способствует то, что в казахстанской государственной идеологии и риторике отсутствует свойственный России и некоторым другим странам бывшего СССР антизападный нарратив.
В Казахстане работают западные неправительственные организации типа признанного нежелательным в России фонда Сороса «Открытое общество». По словам бывшего министра общественного развития Дархана Калетаева, ежегодно НКО в Казахстане получают иностранные гранты на $13,6 млн, и 70% этой суммы идет из США. А тысячи молодых казахстанцев учились в США по престижной образовательной программе «Болашақ» (будущее), которую в 1993 году основал Назарбаев.
Атаки на суверенитет
Для Казахстана сближение с США – важная часть стратегии по уравновешиванию российского и китайского влияния в стране. Потому что оба крупных соседа периодически позволяют себе жесты, вызывающие немалое беспокойство у казахстанского руководства.
Например, российские политики и депутаты могут публично подвергать сомнению территориальную целостность Казахстана, а МИД и Кремль не спешат пресекать такую риторику. Сам президент Путин публично говорил о землях соседних с Россией государств как о «щедрых подарках русского народа». Он также в 2014 году заявил, что до прихода к власти Нурсултана Назарбаева «у казахов не было государственности никогда».
Отдельно Москва критикует казахских коллег за сближение с Западом. Например, в 2018 году министр Лавров высказал недовольство тем, что Казахстан дал согласие на транзит американских невоенных товаров в Афганистан через порты Каспийского моря. Затем Москва возмущалась, когда Пентагон финансировал реконструкцию двух биолабораторий в Казахстане. Вплоть до того, что Владимир Соловьев предложил разбомбить эти лаборатории, хотя одна из них находится в черте города-миллионника Алматы. Поводом для критики стала и отмена Казахстаном краткосрочных виз для граждан США и некоторых стран Европы в 2015 году.
С другим большим соседом – Китаем – у Казахстана тоже возникают подобные проблемы. Весной 2020 года китайские СМИ и паблики активно перепечатывали статью «Почему Казахстан стремится вернуться в Китай» (哈萨克斯坦”为何渴望回归中国?), где утверждается, что территория Казахстана исторически принадлежит Китаю. Несмотря на строгую интернет-цензуру в КНР, эта статья оставалась доступной до тех пор, пока китайского посла не вызвали в МИД Казахстана. А перепечатки статьи можно и сейчас найти на других сайтах.
Реакцию Казахстана на такие выпады можно разделить на несколько элементов. Во-первых, руководство страны высказывает свое недовольство, но не выходит за рамки дипломатического протокола.
Когда в начале года несколько российских депутатов заявили, что «территории Казахстана – это большой подарок со стороны России и Советского Союза», МИД Казахстана вручил ноту протеста временному поверенному в делах РФ Александру Комарову, а президент Касым-Жомарт Токаев опубликовал статью в журнале «Суверенный Казахстан», где заявил: «Наша священная земля, унаследованная от предков, – наше главное богатство. Она не была нам “подарена” кем-либо. Отечественная история началась не в 1991 или 1936 годах».
Во-вторых, Казахстан (особенно после украинских событий 2014 года) стал активнее бороться с проявлениями сепаратизма внутри страны. В соцсетях начали блокировать пророссийские сообщества, особо активные желающие повторить судьбу Крыма оказались в психбольницах или за решеткой.
В-третьих, Казахстан активнее пытается ограничить российское культурное влияние. Языковая политика тут играет важную роль. В последние годы роль казахского языка быстро растет – без него уже не берут во многие вузы. Продолжается переход с кириллицы на латиницу и реформа казахской орфографии – например, к 2023 году все школы планируется перевести на обучение по новому алфавиту. К тому же власти ограничивают вещание российских телеканалов.
Четвертое направление реакции – это сохранение дружеских связей и с Россией, и с Китаем, и с США, что дает возможность получать от держав преференции в обмен на лояльность. Например, Вашингтон продолжает сотрудничать с Нур-Султаном, несмотря на все проблемы в области демократии и прав человека. Москва с 1991 года поставила в Казахстан вооружений на сумму, превышающую $2,5 млрд, – внушительный объем для страны со скромными вооруженными силами. Китай с 2018 года активно открывает для казахских аграриев доступ на свой огромный внутренний рынок.
Тянем-потянем
Оборотная сторона такого положения – постоянные приглашения от каждой из держав на свою сторону в конфликте с другой.
Активнее всех этим занимается Москва, однако Нур-Султан редко поддерживает ее и старается держать нейтралитет. Казахстан, к примеру, не признает Крым российской территорией, но при этом президент Токаев отказывается называть произошедшее «аннексией». Также Казахстан отказывается присоединяться к российским контрсанкциям, объясняя это тем, что «санкции Запада имеют в своей основе прежде всего политические мотивы и направлены против отдельных государств, а не всего ЕАЭС».
Китай также хочет видеть Казахстан на своей стороне в противостоянии с США. На первой очной встрече в формате «Китай + Центральная Азия» (С+С5) Пекин убедил все страны региона обратиться к Вашингтону с призывом «ответственно выводить войска» из Афганистана. Важная для КНР тема, где она нуждается в международной поддержке, – это Синьцзян. Казахстан, с одной стороны, отказывается верить в сообщения правозащитников и международных СМИ о массовых преследованиях уйгуров. Но с другой – не подписывает письма в поддержку политики КНР в Синьцзяне, как это делает, например, Россия, и с недавних пор предоставляет статус беженца тем китайским гражданам, кто нелегально пересек китайско-казахстанскую границу.
США тоже не против добиться от Казахстана солидарности с их целями, особенно в вопросе противостояния с Китаем. Предыдущая администрация делала это открыто. В феврале 2020 года тогдашний госсекретарь Майк Помпео во время своего визита в Казахстан только и говорил о том, как важно стране противостоять китайскому влиянию.
Казахстану становится сложнее выдерживать баланс: с ростом противоречий между Китаем и США шансы отойти от аккуратно прочерченной дипломатической линии растут. Но другого выхода, кроме как одновременно и дружить со всеми, и держать от всех определенную дистанцию, у Казахстана нет. При этом и у великих держав нет инструментов, чтобы заставить Казахстан демонстрировать абсолютную лояльность кому-то одному.
Москве и Пекину никуда не деться от Казахстана в прямом смысле. К тому же Россия не заинтересована в том, чтобы сжигать мосты с одним из последних лояльных партнеров, без которого невозможно представить ни ЕАЭС, ни ОДКБ.
Для Пекина важно, чтобы крупный сосед Синьцзян-Уйгурского автономного района продолжал способствовать стабильности в этом регионе, пускал к себе китайских инвесторов и выполнял ключевую транзитную функцию между Китаем, постсоветским пространством и Европой. Казахстан играет ключевую роль в флагманском инфраструктурном проекте Си Цзиньпина – Экономическом поясе Шелкового пути.
Для Штатов Казахстан – единственный партнер в Центральной Азии, который заинтересован в американском присутствии и чьи решения не меняют туда-сюда в погоне за краткосрочной выгодой, как в Киргизии или Узбекистане при Каримове.
Этот баланс лежит в основе внешнеполитической стратегии Казахстана, и любая попытка нарушить его извне вызовет сильное ответное сопротивление. В обозримом будущем этот курс вряд ли изменится, несмотря на идущий в стране транзит власти. Сама фигура второго президента Казахстана – олицетворение этого курса. Токаев – китаист, окончивший МГИМО и сделавший дипломатическую карьеру в ООН.