Павел Кудюкин: Возможно ли установить баланс интересов «с нуля»

Позавчера на Гайдаровском форуме выступил Михаил Прохоров. «Бронзовый призёр» в конкурсе российских миллиардеров – состояние $18 млрд, 3-е место в России, 31-32-е в мировом рейтинге Forbes (делит с итальянцем Микеле Ферреро). Глава инвестфонда «Онэксим» представил очередные инициативы в сфере трудового законодательства.


Михаил Прохоров

Несколько месяцев назад высказывания Прохорова по этой проблематике уже вызывали бурную общественную реакцию. Особенно мысль о продлении рабочей недели до 60 часов. Разумеется, по добровольному соглашению работодателя с работником. А ещё лучше, по инициативе работника. На этот раз выдвинута более масштабная и даже по-своему изящно обоснованная концепция. Отнестись к ней следует внимательно, обсудить квалифицированно.

«Мы хотим написать трудовой кодекс с нуля, а не делать поправки», - заявил предприниматель. Отставим в сторону элементарное соображение, что законодательные акты не пишутся «с нуля», поскольку связаны со всей правовой системой, опираются на традиции и юридическую теорию. Всё это не меняется в одночасье по желанию даже очень влиятельных лиц. Но не будем придираться. Российское трудовое законодательство нуждается в очень серьёзном пересмотре, с этим не приходится спорить.

На рубеже 1980-1990-х годов, в период «перестроечного популизма», в старый КЗоТ РСФСР 1971 года, был внесён ряд изменений, расширивших права работников. Появилось законодательство о занятости, о профсоюзах, о забастовках. Что интересно, эти не столь давние новации быстро стали восприниматься как самоочевидные и исстари существующие.

В сентябре 1992 года, уже в иные времена, кодекс был дополнен пакетом новых поправок. Как терминологических (типа замены «администрации» на «работодателя»), так и содержательных. А несколько раньше, в марте 1992-го, был принят кардинальный закон «О коллективных договорах и соглашениях». Установилось принципиальное равенство профсоюзов в ведении коллективных переговоров, расширились возможности договорного регулирования трудовых отношений. Другой вопрос, что формальные права жёстко ограничивались объективной ситуацией - крайне неблагоприятной для наёмных работников и их представителей. В 1995 году закон «О порядке разрешения коллективных трудовых споров» подорвал позиции профсоюзов, введя громоздкие процедуры урегулирования и затрудняя проведение забастовок.

Новый Трудовой кодекс, вступивший в силу в 2002 году, не слишком сильно изменил ситуацию (хотя в несколько раз увеличился в объёме по сравнению со старым КЗоТом). Радикальных перемен не произошло. Не изменилась и ситуация с массовыми и, как правило, безнаказанными нарушениями трудовых прав.

Можно сказать, что новый Трудовой кодекс установил своеобразный баланс интересов работодателей и работников – в том смысле, что те и другие крайне им недовольны. По разным, естественно, причинам.

Работодателям (которых представляет Михаил Прохоров в качестве видного деятеля Российского союза промышленников и предпринимателей) кодекс не позволяет произвольно заключать срочные трудовые договоры, увольнять по своей инициативе, ограничивает манипулирование рабочим временем, сохраняет льготы для разных категорий работников. Но работникам не предоставляется реальных гарантий трудовых прав, не прорисовываются конкретных механизмов их защиты.

Новые профсоюзы протестуют против дискриминации, содержащейся в кодексе. Старые, ФНПР, добившись формально привилегированного положения, убедились, насколько оно малозначимо при неспособности к коллективным действиям.

Проблему «баланса интересов» и поднимает Михаил Прохоров: «Трудовой кодекс надо менять не в пользу работника или работодателя. Должен быть баланс интересов труда и капитала. Этот баланс надо обсуждать». Трудно сказать, лукавство это или искреннее непонимание того, насколько подвижен «баланс интересов», отражающий соотношение сил и результаты социальной борьбы (либо отсутствия таковой). Трудовое право вообще рождалось как признание несимметричности трудовых отношений, в отличие от гражданско-правовых. Позиции работника структурно слабее, чем позиции работодателя. Вводились такие законы под давлением рабочих протестов. В России, например, фабричное законодательство явилось следствием Морозовской стачки, но и то не помешало Ленскому расстрелу. Либо силу специфических интересов государства. В Германии «железный канцлер» Бисмарк вводил социальное страхование не ради уступок рабочему движению (ему он отвечал «исключительным законом»), а под влиянием армейского командования, обеспокоенного ухудшением здоровья призывников из пролетарской среды.

Трудно согласиться и с конкретными предложениями олигарха.

Лоббируемое РСПП расширение сферы срочных трудовых договоров, по всей видимости, отчасти целесообразно. Но не будем сбрасывать со счетов такой парадоксальный факт: самая «передовая» в этом отношении страна на постсоветском пространстве – Республика Беларусь. Подавляющее большинство белорусских работников наняты по контрактам. Которые должны ежегодно обновляться и, естественно, не продлеваются, если работник чем-то не угоден. Что-то незаметно, чтобы это обстоятельство сильно способствовало экономическим успехам наших соседей. Да и восхищения «Батькой» среди белорусских бизнесменов почему-то не наблюдается.

Странно выглядит аргументация в пользу удлинения рабочего времени. Михаил Прохоров ссылается на отставание России по этому параметру от развитых стран. Но не объясняет, каким образом повышается производительность труда переутомлённого работника.

Зато более чем здраво прозвучало такое соображение: «Сегодня Трудовой кодекс защищает промышленного работника, тогда как в России более 50% работников - в сфере услуг». Конечно, и в этой сфере труд носит по большей части столь же однородный, исполнительский и подчинённый внешнему ритму характер, что и в промышленности. Положение банковской операционистки ничуть не менее «пролетарское», чем у оператора АЭС или НПЗ. Но то, что характер труда в современной экономике интенсивно дифференцировался и усложнился, что интересы и запросы разных групп наёмных резко разнообразились – факт неоспоримый. Трудовое законодательство должно стать существенно более гибким. Как сделать, что гибкость не вела к «нагибанию» работника – вот проблема, над которой надо думать, которую необходимо обсуждать.

Павел Кудюкин (заместитель министра труда и занятости РФ в 1992-1993), специально для «В кризис.ру»