Премьер нанёс вред польско-русским отношениям

Премьер-министр Польши Дональд Туск в ответной реакции на окончательный отчёт Межгосударственного авиационного комитета (МАК) о Смоленской катастрофе сказал , что он попросил Российские власти подготовить совместный доклад. Это удивительно, потому что такое предложение он получил от премьер-министра Владимира Путина, уже сразу же после катастрофы. Тогда он не принял создание смешанной комиссии, возглавляемой главами правительств двух стран. А теперь, после публикации отчёта МАК, он признаёт ошибку, но эта реакция уж очень запоздала. Молоко уже разлилось, и его уже не собрать.

Всё началось с присутствия президента РФ Дмитрия Медведева на похоронах Лёха Качиньского в Кракове. В ситуации, когда большинство западных лидеров, официально наших союзников, не смогли туда добраться. Потом, когда впервые в истории состоялось заседание комитета иностранных дел Сейма и Государственной Думы и целой серии различных важных жестов. Это было отражением современных настроений.

Рефлекс солидарности после катастрофы со стороны элиты и простых людей в России, была уникальная возможность сделать психологический и политический прорыв в наших отношениях. И первый месяц после 10 апреля это показал. Но не прошло и года, и все застряли. Почему? Что случилось?

Открывая новые главы в отношениях с Россией, премьер-министр Дональд Туск совершил две серьёзные ошибки. Во-первых, превратил это дело в вопрос внутреннего польского конфликта. Продолжая спор с Лехом Качиньским, принял стратегию, чтобы показать себя как современного, открытого для диалога и сотрудничества политика, который показывает себя ещё более привлекательным на фоне мрачного, агрессивного, ожесточённого президента. Создавая этот образ, он и его оппонент не стеснялись пользоваться такими ключевыми для польской государственности основами и делами, как, в частности, внешняя политика и отношения с Германией и Россией. Результатом этого была двойная организация траурных мероприятий Катынской годовщины. И русские поняли польскую позицию, ведь в таком деликатном и чувствительном для поляков вопросе как Катынь польские политики должны были быть вместе. Даже если там не было ни Путина, ни Медведева, что бы произошло? Речь ведь не шла о примирения «Гражданской Платформы» с Россией, а с Польшей. Премьер-министр Туск забыл, что примирение было бы хорошо только тогда, когда бы оно было общенародным. Тем больше было шансов. Потому что Лех Качиньский также был готов к диалогу с Россией. Об этом свидетельствует как содержание неопубликованного выступления, которое он должен был произнести на торжествах в Катыни, так и решённое уже тогда присутствие президента на Красной площади во время празднования в мае Дня Победы над Германией в Великой Отечественной войне. Вместо того, чтобы вовлечь в этот процесс оппозицию с ПиС-ом во главе, для своих личных целей сделали всё, чтобы оттолкнуть их от этого. Наивно полагая, что блеск успеха будет светить только ему. Это типичная смесь наглости и высокомерия для ГП.

Последствия такого подхода ощутили за последний год несколько раз. Как член Комитета по иностранным делам я имел возможность внимательно наблюдать за этим процессом. Правительство не имело ни одного помысла, чтобы наполнить содержание новыми отношениями. Русские подали ряд конкретных идей на разных уровнях культуры и экономики. Это было встречено молчанием с нашей стороны. Польским лидерам хватило просто жеста, хорошего впечатления, и больше ничего. Не удивительно, что русские политики поняли, что это было, и махнули на это рукой.

Второй большой ошибкой Дональда Туска была деятельность, связанная с объяснением катастрофы в Смоленске. Доведение до ситуации, что будет два доклада, это худшее, что могло случиться в отношениях между нашими странами. Это только открыло путь к взаимным обвинениям, подозрениям и оскорблениям. Мы вернулись к исходной точке. Премьер проспал и проснулся только в самый последний момент, публично заявив, что в России может быть много людей, которые не хотели бы честного объяснения причин катастрофы. Но он сделал это, когда ознакомился с проектом доклада МАК. Такой комментарий восприняли как оскорбление. И заочно красиво ответили.

Отметим, что в Польше могут быть люди, не заинтересованные в серьёзном выяснении причин катастрофы, и находится они среди ближайшего окружения премьер-министра. Эта ответственность может быть с обеих сторон и на самом высоком уровне, об этом, наверное, знал Владимир Путин и поэтому предложил совместную комиссию. В результате этого, с Российской стороны он и стал во главе. С польской стороны тоже была такая комиссия, но под председательством министра внутренних дел. Русские чувствительны к вопросам престижа, и это конечно премьер-министр Путин воспринял как личное оскорбление. И всё же, если бы была совместная комиссия по объяснению причин катастрофы под руководством глав правительств двух стран была возможность развеять все сомнения и, следовательно, придти к общей позиции. Если есть любые препятствия с русской стороны, то кто ещё может эффективно их преодолеть, если не Путин? Кроме того, почему премьер-министр Польши не говорит со своим коллегой из России непосредственно, а только посылает дипломатов и ноты?

Требовать сегодня, после того, что произошло, сформировать совместный доклад очень поздно. Тем более, что яд между двумя странами уже полился широким потоком.

Премьер Туск упустил большой шанс. И вместо помощи навредил польско-русским отношениям. Но жизнь продолжается, и надо постараться сделать всё возможное, чтобы это исправить как можно скорее.