|
Александр Проханов — Хуссейн Шариатмадари
ВЫХОД В КОСМОС
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ. Господин Шариатмадари, какие ресурсы, материальные и духовные, позволяют современному Ирану на протяжении многих лет противостоять давлению западного мира?
ХУССЕЙН ШАРИАТМАДАРИ. Во имя Бога милостивого и милосердного. В начале нашего разговора, господин Проханов, я хочу провести сравнение между нашей, исламской революцией в Иране, с другими революциями, в том числе вашей революцией семнадцатого года. Отличий множество, но хочется указать на один существенный момент.
Марксизм как идеология вашей социалистической революции появилась в стране вместе с самой революцией, с её лидерами. Русский народ во времена царского правления ничего не знал о марксизме. Эту идеологию господин Ленин привёз в страну и провозгласил с броневика в момент, когда прибыл в Россию. В дальнейшем смысл этой идеологии каждый новый советский лидер толковал по-своему: руководство являлось носителем и хранителем этой марксистской идеологии.
Толкование марксизма Лениным отличалось от толкования Троцким. Толкование Троцкого отличалось от понимания Сталина. Хрущёв подверг ревизии сталинское толкование. Горбачёв подверг ревизии практически весь набор марксистских ценностей.
Смею утверждать, что народ России до конца так и не понял смысл этой идеологии, которая явилась к нему из-за рубежа. Я извиняюсь за такое прямолинейное утверждение. Во время нашей исламской революции её идеология не пришла вместе с революцией в нашу страну. Идеология ислама с самых древних времён жила в глубине нашего народа, в сердцах людей. Когда революция совершилась, и была провозглашена исламская концепция мира, люди почувствовали, что они знали об этом очень давно, это жило в их сердце, и им предлагают то, что они когда-то утеряли.
Имам Хомейни направлял свои послания сначала из Ирака, а потом из Франции, из Парижа, и он молил Всевышнего о том, чтобы тот даровал своим шахидам такие же качества, какими были наделены шахиды во времена пророка Мухаммеда, в период войны в Кербелла, которая шла при жизни нашего третьего имама Хусейна. Люди приняли эти послания, эти воззвания, как свои — очень близкие, знакомые. Ибо на протяжении столетий в народе чествовали гибель третьего имама, оплакивали его мученическую смерть так, как будто бы она случилась вчера.
Имам Хомейни не принёс народу новую идеологию — он очистил ислам от поздних толкований и наслоений и представил истинный, подлинный, древний ислам, который жил в сердцах людей.
Говоря о мотивации беспримерного сопротивления иранского народа внешнему давлению, остановлюсь на двух принципах. Принцип первый: народ, который обладает способностью самопожертвования, народ, состоящий из шахидов, не сдаётся в плен. Только те сдаются неприятелю, кто не готов отдать жизнь за свободу и не способен обороняться до конца. Когда человек готов к самопожертвованию, он бесстрашен и способен дать неприятелю самый решительный отпор.
В 1986 году парламентарии Израиля задали Шимону Пересу вопрос: был утверждён колоссальный бюджет для противодействия палестинской интифаде. Этот бюджет правительство израсходовало, но с каждым днём интифада становилась всё сильнее и сильнее. Ответ Шимона Переса израильскому парламенту тогда был опубликован агентством "Ассошейтед Пресс". Позднее изъяли публикацию этого ответа, но он сохранился в нашем архиве.
Ответ звучал так: венцом наших усилий не является преодоление интифады, усмирение палестинского сопротивления. Смысл наших действий заключается в том, чтобы убить палестинцев. Но они не считают смерть концом своей жизни, а воспринимают её началом жизни вечной, поэтому смерти не боятся.
Обратите внимание, что Шимон Перес здесь повторяет формулу имама Хомейни, касающуюся бесстрашия шахидов, не верящих в смерть. Вы знаете о так называемой "30-дневной войне". По-моему, на 18-й или 19-й день войны один из израильских генералов говорил, что отличие между израильскими солдатами и бойцами Хезболлы состоит в том, что израильские солдаты действуют так, словно их обучали одному — убивать безоружных людей на улицах городов. А бойцы Хезболлы не страшатся смерти и идут навстречу ей.
Повторяю: первый принцип, который сформулировал имам Хомейни, говорит, что народ, готовый к самопожертвованию, не сдаётся.
А что такое религиозное самопожертвование, откуда берутся шахиды? Мы глубоко верим в то, что главная жизнь начинается после смерти. Мы пребываем в этом мире временно, как путешественники, которые в период странствия останавливаются в какой-то гостинице. Главная же цель — в том, следующем мире. И в этом убеждении — вся глубина нашей веры. Нашу внутреннюю веру, внутренние глубинные представления мы черпаем в исламской традиции, которая говорит, что мусульманин получает свою веру непосредственно через сердце. Веру нельзя подделать, её нельзя имитировать.
И здесь очень деликатный религиозный момент. Мы не утверждаем, что должны мужественно принять смерть, которая пришла к нам. Мы говорим о том, что мы сами стремимся навстречу смерти.
Ещё молодой страной, в которой только что свершилась революция, Иран был ввергнут в восьмилетнюю войну, которую навязал нам соседний Ирак. В этой войне Ирану противодействовал практически весь мир. Ираку помогали американцы, англичане, немцы, итальянцы, Советский Союз. Мы обращались к руководству Советского Союза: "Зачем вы предоставляете Ираку ракеты "Скад", с помощью которых они бомбят наши приграничные города и уничтожают наших людей?"
Советские дипломаты отвечали нам: "Стол по мирному урегулированию афганского вопроса готов. Но ваш стул, иранцы, до сих пор пустует. Отсюда и ракеты "Скад".
Когда мы обратились к Папе римскому Иоанну Павлу II с просьбой остановить мировую агрессию против Ирана, он только воскликнул: "О, Боже мой!"
Мы противодействовали тогда всему миру и выстояли в той войне. Запад не может понять, что происходит в Иране. Наши люди из-за введённых санкций умирают от голода, но считают свою смерть проявлением джихада.
Второй принцип, благодаря которому иранский народ противостоит внешнему давлению, также сформулирован имамом Хомейни. Он заявил, что если супердержавы восстанут против нашей революции и нашей страны, мы, пользуясь своей духовной силой, будем им противодействовать и их одолеем. В этой войне мы, иранцы, победим, потому что для людей Запада всё, что они имеют, — это нынешний материальный мир, за пределами которого для них ничего не существует. Мы же считаем, что эта жизнь — только самая малая, начальная часть жизни бесконечной, которая продолжается после смерти.
Под агрессивным напором сверхдержав, теряя это малое настоящее, мы практически ничего не утрачиваем, а остаёмся в области бесконечного и бессмертного. Они же, привязанные к этому миру, в котором для них заключено всё, потеряют очень многое. Источник нашего противостояния и нашего непреклонного мужества заключается именно в нашей вере.
Наша революция не осталась только внутри наших границ, потому что основой революции является ислам, границ не имеющий. Нас обвиняют в том, что мы хотим экспортировать свою революцию с помощью оружия. Но разве можно высший смысл и веру экспортировать с помощью оружия? Поскольку основой нашей революции является ислам, то повсюду в мире, где он существует, появляются условия для возникновения исламской революции.
Нас упрекают в том, что мы, преувеличивая значение ислама, сталкиваем себя с другими религиями. В этом смысле очень интересно высказывание известного американского футуролога Элвина Тоффлера Он говорит: то, что делал имам Хомейни, — это не только оживление исламского мира, но это оживление всего мира, для которого религия является высшей ценностью, где мысль, идея, дух превалируют над всем остальным.
А.П. В каком соотношении в иранском обществе находятся высшие духовные, небесные ценности и ценности земного существования, материального мира? Как, уповая на божественное, небесное, Ирану удаётся осуществить техническую модернизацию, модернизацию в сфере материального?
Х.Ш. Обучение, овладение науками, знаниями, технологиями — это наш религиозный принцип, о котором говорится в Коране. Пророк Мухаммед советовал нам: "Обучайтесь даже в Китае". В ту пору Китай был отдалённым, туманным, почти не существующим для нас государством. Но Пророк призывал учиться даже там, то есть в самых отдалённых частях света.
В Коране говорится, что самые верующие, самые богобоязненные люди — это учёные. Пророк Мухаммед утверждал, что если человек мыслит хотя бы один час, это значительнее и важнее, чем 70 лет его молитв.
Современный человек, который посвящает всё своё время обучению, овладению науками, созданию новых технологий, особенно тех, которые помогают противостоять враждебному нам миру, нашим врагам и угнетателям, близок к людям самопожертвования, и такой человек также может называться шахидом.
Наши учёные постоянно стремятся овладеть знаниями, которые помогут нам в нашей обороне. Они считают это своим религиозным обязательством, испытывая удовлетворение от такой работы.
Было время, когда мы не имели собственной промышленности, и мы не могли производить даже колючую проволоку для ограждения пастбищ. Мы просили, чтобы нам продали эту проволоку. Запад отказал, мотивируя тем, что мы может использовать эти колючие заграждения на фронте. Это было в то время, когда Запад снабжал Ирак бомбами, а Советский Союз одаривал его ракетами "Скад".
Сегодня наши специалисты сами, без посторонней помощи, строят дамбы, электростанции, ракеты, способные выйти в космос. Поэтому развитие науки мы считаем частью нашей духовности.
А.П. По-видимому, в Иране, как и в остальных странах мира, элиты склонны к перерождению. Как вам удаётся воспроизводить элиту на духовном традиционном уровне? Как удаётся отбраковывать те части элиты, которые демонстрируют моральную и духовную усталость?
Х.Ш. Вы прекрасно знаете, господин Проханов, что одним из средств психологической войны является технология создания ложных образов. Противник пытается создать образы, которые противоречат истине, противоречат действительности. Запад старается убедить мир, что из Ирана происходит утечка мозгов, что учёные, художники покидают нашу страну, и элита исчезает. Это ложный образ, придуманный врагами. Утверждение, что наши учёные, художники, идеологи поддаются соблазнам западного мира и покидают Иран— неправда. Я не хочу сказать, что в наших элитах отсутствует стремление к реформам, к изменениям. Это стремление есть, но оно отличается от трактовок Запада. Хочу обратить внимание на то, что большинство нашей элиты— это молодёжь. В наших ядерных центрах учёные молоды.
Например, для обогащения урана требуются центрифуги, которые вращаются с огромной скоростью. Для их изготовления необходимы сплавы, которые выдерживали бы эти невероятные скорости и температуры. Наши учёные разработали и создали сплав, из которого производят эти центрифуги. Когда мы предъявили представителям МАГАТЭ формулу этого сплава, они были поражены.
Элиты стремятся к реформам, к постоянному обновлению: это их суть, это и делает их элитами. Но очень часто под лозунгом реформирования скрывается стремление не улучшить жизнь, а превратить в хаос существующую реальность. Истинные реформаторы стремятся исправить изъяны, недостатки тех или иных явлений, стремятся улучшить мир, создать устройства, в которых не было бы брака, дефекта. Но эти исправления должны проходить в рамках системы, в рамках законодательства страны, общества, в недрах которого обнаружены эти неполадки и неисправности.
Если же реформирование выходит за рамки системы, за пределы ислама, то это уже не реформирование, а ниспровержение. Это хаотизация и действия, направленные на сокрушение системы.
В системе возможно возникновение дефектов. К таким дефектам относятся, например, распространение в обществе наркотиков и коррупция в государственных органах. Реформатор — это человек, который стремится исправить недостатки. В исламе любой мусульманин — реформатор, ибо каждый верующий критично относится к злу.
Хочу привести в качестве примера один аят из Корана. Пророк учит нас: будьте внимательны, наблюдайте за теми, кто называет себя поборниками нововведений, а на деле преследует личные выгоды. Что это значит? Могут найтись люди, которые под видом реформ занимаются коррупцией. Есть лицемеры, которых мы упрекаем в коррупции, а они отвечают, что они — реформаторы.
Очень важное определение этим понятиям дал наш нынешний лидер имам Хомейни. Журналист СNN спросил его: "Можно ли вас называть консерватором?" Он ответил: "А разве мусульманин может быть консерватором?" Тогда журналист сказал ему: "Тогда я стану называть вас фундаменталистом". Имам Хомейни сказал: "Вы так часто муллу Омара и бен Ладена называли фундаменталистами, что испортили это слово". Журналист спросил: "Как же мне вас называть?" Имам ответил: "Называйте меня принципиалистом. Это слово вы пока не испортили".
А.П. А можно ли вас, Господин Шариатмадари, назвать шахидом?
Х.Ш. Я молюсь, чтобы Всевышний одарил меня этим званием.
Вернуться назад
|