Что ждать России от ВТО

Аббревиатуру ВТО россияне выучили не хуже «МММ». Еще бы - 17 лет (это рекордный срок) наша страна пытается вступить в эту организацию, но никак не может. То Запад мешает, выкатывая неподъемные условия, то мы сами отказываемся, ссылаясь на кризис. С мертвой точки дело сдвинулось лишь в прошлом году. Как уверяют власти, осталось уладить формальности.

 

Максим Медведков, директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития. - Нам говорили: хотим нулевые пошлины. А мы в ответ: нет, до свидания! Так и добились своего.

«ЧИНОВНИКИ НЕ УМЕЮТ ОТСТАИВАТЬ НАШИ ИНТЕРЕСЫ»

- Как показывает практика, не все страны выиграли от вступления в ВТО. А мы что получим?

Портанский: - Процесс присоединения к ВТО и условия индивидуальны для каждого государства. Чем успешнее страна провела переговоры, тем ей лучше живется. Наши условия формировались в ходе диалога с бизнесом, поэтому они адекватны. Россия - это последняя крупная экономика, которая не представлена в ВТО и не влияет на формирование правил мировой торговли. От этого мы сейчас несем конкретный ущерб - около $2 - 2,5 млрд. в год.

- Из-за чего теряем?

Портанский: - У нас почти во всех сферах мировой экономики есть свои интересы. Если мы не сидим в конкретном зале, где ведутся общие переговоры, не голосуем за проект предлагаемого решения, то в этот момент мы терпим ущерб. Присоединение к ВТО - это не то чтобы порвать финишную ленточку, добежать и сказать, что мы там. Нужно быть там для защиты своих интересов. К примеру, в ВТО страны, имеющие сходные торговые интересы, формируют неформальные альянсы, чтобы отстаивать общую позицию.

Лисовский: - Да что вы сказки рассказываете?! Наше правительство вообще не умеет отстаивать наши права. Евросоюз недавно ввел экспортную субсидию для мяса птицы: они компенсируют своим производителям 20% себестоимости для отправки мяса в Россию. Это явно недружественный шаг по отношению к нам. Такая субсидия может убить всю нашу отрасль за 3 - 4 месяца. Мы должны были тут же ответить и ввести повышенную пошлину на ввоз их продукции. А что на деле? На наши запросы все министерства дружно отвечают: не наша компетенция. Мол, у нас создан Таможенный союз, поэтому теперь это должны решать там, хотя комиссия еще не создана и неизвестно когда появится. Китайцы в подобной ситуации доказали, что США специально субсидируют производство куриных окорочков, чтобы доминировать на рынке мяса птицы по всему миру, и закрыли их ввоз к себе. Поэтому перед тем как вступать в ВТО, нам надо сначала иметь мощный административный аппарат и научить чиновников работать. А мы только сдаем свои рынки. Последний пример: на нас финны надавили, и мы снова им продаем за бесценок наш лес.

 

Медведков: - Переговорная логика заключается в том, чтобы идти на некоторые уступки, но отдавать самый минимум. По большинству позиций мы договорились о более жестких условиях. И мы можем в любой момент их применить. Для сравнения: сейчас средняя импортная пошлина на сельхозтовары - 13,7%, а когда вступим в ВТО, можем поднять ее до 17%. По промышленным товарам: сейчас - 10%, после присоединения - 12%. Конечно, все страны живут на протекционизме, но должен быть баланс между интересами производителей и потребителей.

 

Алексей Портанский, директор информационного бюро по присоединению России к ВТО. - Не являясь членами ВТО, мы ежегодно теряем более $2 млрд. И этот ущерб растет!

МЫ НУЖНЫ ЗАПАДУ ТОЛЬКО КАК РЫНОК СБЫТА?

Топорков: - Мы нужны Западу только как рынок сбыта. Сами мы, кроме нефти и другого сырья, ничего на мировой рынок предложить не можем. В нашей стране всегда расходы будут выше. К примеру, в Китае и Индии $40 - хорошая зарплата, а $200 может получать руководитель предприятия. Мы не можем себе это позволить. И наконец, налоги - одни из самых высоких в мире. Поэтому нам нужно только одно - протекционизм (создание особых условий для отечественных производителей. - Ред.). А государство должно заниматься не тем, чтобы экономика была конкурентоспособной, а тем, чтобы у всех работа была.

Малахов: - Прошу прощения, но задача государства - в другом: обеспечить такой инвестиционный климат в стране, чтобы люди сами могли обеспечить себя тем делом, которое принесет им кусок хлеба. У нас есть два выхода. Либо мы ограничиваемся полностью и развиваемся по типу Северной Кореи, либо пытаемся стать конкурентоспособными. У каждой страны - свои проблемы. Но есть общее философское правило. Дискомфорт - стимул к развитию. Комфорт - стимул к загниванию. И есть мировые факты, подтверждающие, что от протекционизма в конечном итоге больше всего страдает именно та страна, которая его вводит. И лично я как бизнесмен готов пожертвовать своими краткосрочными преимуществами, чтобы в дальнейшем мое производство стало конкурентным.

 

 

Топорков: - Я могу вкладывать деньги в инновации, заниматься агрохимией, улучшать производительность труда до бесконечности, но у меня всегда будет лишь один урожай картофеля. А в Египте, Алжире, Тунисе, Марокко - всегда три. Каким образом я должен конкурировать с ними? Если Россия вступит в ВТО, то мы закроем свое предприятие, как и десятки, и сотни других, потому что мы не сможем конкурировать...

 

Наталья Волчкова, профессор Российской экономической школы. - У нас есть то, что нужно крупным иностранным корпорациям: большая страна и большая рабочая сила.

Портанский: - Простите, но со вступлением России в ВТО у вас ничего не изменится. Эти страны и сейчас ввозят свою продукцию в нашу страну. Импортная пошлина на картофель будет такой же (даже выше), да и субсидии вы сможете получать те же самые.

Лисовский: - Мое мнение простое - протекционизм нужен для того, чтобы мы производили на территории нашей страны все, что нам необходимо. А поскольку у нас заведомо невыгодные условия, обусловленные сложным климатом, большими расстояниями, то здесь нужно немного подыграть. К примеру, средняя страна Евросоюза платит на гектар пашни около 200 евро субсидии. У нас - 5 евро. Значит, сделайте и нам тоже 200. А если мы не можем те же условия обеспечить, значит, и не надо ни в какие ВТО вступать.

 

Сергей Лисовский, член Совета Федерации, глава компании «Моссельпром». - В Европе фермерам платят в 40 раз больше субсидий. Мы хотим столько же. Иначе не выживем.

РАБОТУ БУДЕМ ТЕРЯТЬ ЧАЩЕ, НО И НАХОДИТЬ БЫСТРЕЕ

- Есть мнение, что, вступив в ВТО, мы прогнемся перед Западом и позволим транснациональным корпорациям захватить наш рынок...

Медведков: - Да, наши партнеры хотели, чтобы Россия взяла на себя обязательства о повышении внутренних цен на все энергоресурсы, включая газ, до уровня мировых. Но в 2003 году им было сказано: нет, ни при каких условиях. Поэтому все, что происходит с ценами на газ, бензин, - это наше внутреннее дело. Вообще у любой страны, которая ведет торговые переговоры, есть вещи, которыми она никогда не пожертвует. Например, пошлины на самолеты и автомобили. Нам говорили: хотим нулевые. А мы говорили: нет. Так что ни по одной «красной линии» мы не отступили от своих интересов.

 

Виктор Малахов, гендиректор инвесткомпании «Союз-пром». - Либо мы открываем границы и вступаем в ВТО, либо закрываемся и развиваемся в сторону Северной Кореи.

Волчкова: - Транснациональные корпорации действительно хотят инвестировать по всему миру. И они ищут те места, где можно получить наибольшую отдачу. У нас большая страна и большая рабочая сила. Это именно то, что ищут инвесторы. Ведь экономия на масштабе является ключевым моментом для современной промышленности. В России зарплаты выше, чем в Китае, но и уровень образования в среднем пока еще выше. Поэтому у России есть преимущества. Придя к нам, корпорации обеспечат новые рабочие места и дадут стимул для развития малого бизнеса. В общем и целом, ВТО - это тот внешний локомотив, который будет толкать нашу экономику работать более эффективно.

Топорков: - А что делать с Ивановской областью, где только текстильная промышленность? Там же все останутся без работы...

 

Надоршин: - Да, опасность существует, но есть простые решения. Можно открыть там колл-центр. Это недорого, не требует высокой квалификации сотрудников. По телефону разговаривать на нормальном языке в нашей стране могут многие. Да и другие дистанционные услуги с помощью Интернета можно оказывать. Уже сейчас очень большое количество работ современных компаний выносится за пределы центрального офиса и даже в другие города.

 

Полгода-год - и у вас в Иванове сидит штат профессиональных бухгалтеров. Всем в итоге хорошо: и вы экономите, и они получают больше денег, чем раньше, когда работали на убыточном предприятии. Мой вам совет: займитесь вместо картошки колл-центрами. Правила ВТО просты, но логичны: либо вы выберете конкурентный для себя вид бизнеса и специализируетесь на нем, либо обанкротитесь. ВТО всего лишь может ускорить этот процесс, но никак не изменит.

Волчкова: - Конечно, после вступления в ВТО начнут быстрее умирать неконкурентоспособные предприятия, и рабочая сила начнет быстрее перетекать в более успешные компании. Глобальный мир меняется очень быстро. Поэтому вхождение в ВТО и более цивилизованные правила игры приведут к тому, что мобильность нашей экономики увеличится. И в этом смысле мы будем, возможно, чаще терять работу, но станем быстрее ее находить.

Топорков: - Но государство должно заботиться о бизнесе!

Надоршин: - Есть разные виды забот. Когда вы требуете госпомощи, заставляя меня как потребителя переплачивать за картошку, машины, огромные программы господдержки, невменяемые проценты по кредитам, то я, возможно, теряю гораздо больше, чем вы приобретаете. Ведь государство платит за это из моих налогов.

 

Евгений Надоршин, глава отдела экономических и стратегических исследований компании Jones Lang LaSalle. - Мой вам совет: займитесь вместо картошки колл-центрами!

ВОПРОСЫ НА ЗАСЫПКУ

Максим Медведков, директор департамента торговых переговоров Минэкономразвития: «Что сделаю, когда вступим? То же, что и любой русский мужик - выпью рюмку»

Бессменный глава российской делегации на переговорах по ВТО рассказал в эфире радио «КП» о последних событиях в переговорном процессе и что он сделает после того, как все закончится.

- Год назад говорили, что мы прошли 95% пути по присоединению к ВТО. Сколько еще осталось?

- Грубо говоря, 3 - 4%. Но подсчитать это очень трудно. Тем не менее очевидно, что у нас остается считанное количество проблем. Политическая поддержка на всех уровнях есть. Поэтому все зависит от того, как быстро мы сможем завершить оставшиеся 3 направления.

- А что это за вопросы?

- Первый - объем поддержки сельского хозяйства, который Россия сможет предоставлять после присоединения к ВТО. Здесь мы отстояли свои позиции. При желании мы даже сможем увеличить субсидии селу. Второй - доступ на наш рынок мяса. Переговоры еще продолжаются. Но мы хотим сократить доступ импортной птицы, свинины и говядины, чтобы позволить российским инвесторам расширить производство в стране. И третий - чисто технический вопрос. Мы завершили все переговоры еще в 2006 году. Но сейчас во все соглашения нужно внести поправки. Они связаны с тем, что у нас с 2010 года начал действовать Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном.

 

Владимир Топорков, глава ООО «Русская холдинговая компания». - И почему государство не хочет заботиться о нас, простых бизнесменах?..

- Как вообще проходили переговоры?

- С каждой страной - членом ВТО мы должны были провести по нескольку раундов переговоров и договориться о тех условиях, которые выгодны России и на которые согласились бы наши партнеры. В итоге все вылилось более чем в 1500 раундов переговоров. Представляете, сколько времени на это ушло?

- В чем заключаются «выгодные для нас условия»? Вы согласовывали их с бизнесом?

- Безусловно. Прежде чем начать переговоры с другими странами, мы провели с бизнесом 350 встреч в регионах и более тысячи - в Москве. И там выясняли, какие меры внешней защиты нужны предпринимателям, какие инструменты господдержки, какие пошлины бизнес хотел бы видеть через 1 год, через 5 и 10 лет. Потом мы отстаивали эту точку зрения на переговорах. Иногда это получалось сразу, иногда - нет. Тогда мы приходили обратно к предпринимателям и говорили: это не получается, можем ли мы согласиться на немного другие условия? И пытались найти компромисс.

- Когда же мы все-таки вступим в ВТО? И что вы сделаете в этот день?

- Вы сами знаете, что я сделаю, как любой русский мужик (улыбается). А что касается сроков, процесс очень технологичен. Если ничего не произойдет на политическом небосклоне, то мы должны завершить процесс до конца 2011 года. Но точный прогноз я дать не могу.