Глеб Павловский: «Наше общество – гигантский дурак»

Глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский подводит итоги недели (16–22 августа 2010 года)

Что означает непродление полномочий губернатора Георгия Бооса? Как это связано с дискуссией вокруг Химкинского леса? Какие вопросы не затрагиваются при обсуждении закона «О полиции», а также о двух процессах, которые могут изменить политическую повестку в России, политолог Глеб Павловский рассказал в интервью газете ВЗГЛЯД.

ВЗГЛЯД: Глеб Олегович, что можно назвать главным внутриполитическим событием прошедшей недели?

Глеб Павловский: В последние дни августа копятся вроде бы не связанные события, которые буквально через пару недель склеются в обновление политической повестки. Одним из событий стало непродление полномочий калининградского губернатора Георгия Бооса. Случай нестандартный. Есть две его версии. Версия «Единой России», отклонившей кандидатуру Бооса из-за его непопулярности у калининградцев. И версия внесистемной оппозиции, которой позарез нужна история успехов, и она возводит отставку к зимнему митингу. Несмотря на то, что его организаторы с тех пор встроились в баланс местной власти, фактически став партнерами Бооса. Версии как версии, а интересно другое. Случай с Георгием Боосом – это реакция местного общества на руководителя, по уровню превышающего обычный для региона. Боос – незаурядный человек, первый дельный губернатор из длинного списка. И именно он оказался  первой жертвой «демократизации».

ВЗГЛЯД: То есть мы можем назвать произошедшее процессом демократизации?

Г.П.: Да, в ее неприглядной форме. Боос – жертва компетентности, а партиям к выборам рейтинг важней, чем компетентность. Боос – компетентный и знающий руководитель, но компетентность ведет технократа к  гордыне. Это вообще порок нашей власти, который может дорого обойтись – и на местном, и на федеральном уровнях. Именно компетентные начальники в нашей истории часто оказываются непопулярными – из-за презрения к общению с людьми. Боос оказался непопулярным, хотя его достижения есть и их можно видеть (и это не только знаменитый «Боосбан»).

ВЗГЛЯД: А если бы вы могли дать подсказку Георгию Боосу, на что бы вы обратили его внимание? Где была ошибка?

Г.П.: В Калининграде произошел коммуникативный коллапс. Сформировалось две коммуникативных картины. Сперва благолепие и «палехские миниатюры» на телевидении, и вдруг после митинга – шум, крах, «Единая Россия» в опасности... То есть поднялась эдакая коммуникативная пыль, в которой задохнулось его губернаторство. Боос вел дела так, будто проблем понимания политики гражданами не существует. Он вообще не ставил задачи (насколько я понимаю) поиска общего языка с теми, кто является объектом его политики. Он не пытался понять местную картину мира. Уже начинаются сожаления в Калининграде о Боосе, и эти сожаления будут нарастать.

ВЗГЛЯД: То есть остальные главы регионов занимаются поиском общего языка и стремятся понять картину мира граждан на подведомственной территории?

Г.П.: Кто как. Юрия Лужкова, например, именно это долго выручало.

ВЗГЛЯД: Георгий Боос стал исключением из «губернаторского цеха»? Большинство глав регионов коммуницируют нормально?

Г.П.: Георгий Боос возбудил слишком нервные ожидания. Варяг из Москвы, он внес современный стиль в этот застойный анклав.  Надо понимать: особенность Калининграда в том, что это глухая провинция,  высоко оценивающая свою якобы близость к Европе (под которой здесь понимают Польшу). Отсюда завышенная самооценка и вспышки экзальтации. От Бооса они ждали чудес, с одной стороны, и какого-то особенного уважения – с другой. Так что дело еще в дефиците уважения. Многие совершенно некомпетентные, на мой взгляд, региональные боссы годами льстят населению, играя в «своего парня». Боосу с его мотоциклом, с его полетами на личных самолетах трудно было играть такую роль.

ВЗГЛЯД: А кто, с вашей точки зрения, из действующих глав регионов должен задуматься о примере Бооса?

Г.П.: Задуматься стоит всем. Ведь у нас есть и противоположный дефект – Юрий Михайлович Лужков, в прошлом воспитатель Бооса. Лужков всегда держал в центре своей политики именно коммуникацию, он добивался максимального доверия москвичей. Доверие плюс соцпакет для пенсионеров. Но и эта модель сегодня пришла к кризису. Сегодня горожане  ждут в Москве руководства скорей в стиле Бооса. Разумного компетентного управления, защиты от самодурства. Утомляет и несовременность, и некомпетентность властей европейской столицы. Так что одной популярности у бабушек мало. Хотя справедливости ради замечу, что популярность дает больше маневра: Юрий Лужков продержался на своем посту значительно больше пяти лет. Хорошо выстроенные связи с населением и социальные раздачи беднякам – это старый рецепт популизма.

И так как мы с вами не только обсуждаем отставку Бооса, но и подводим итоги недели, скажу, что падение калининградского губернатора можно связать с «химкинским скандалом».

ВЗГЛЯД: Каким образом?

Г.П.: У них одна сквозная тема – тема дураков и дорог. Всем известна старая притча о двух главных бедах России – дураках и дорогах. Но в русской реальности чаще всего  дураки против дорог. Сперва все спрашивают: где дорога? Мы не хотим стоять в пробках! Но едва начинают строить дорогу, как обнаруживается, что мы ничего не хотели менять! Тогда является великолепная Евгения Чирикова, симпатичная мне активистка, узкая, как одноколейка – какими и являются успешные активисты. Воля и смелость вместо компетентности. Речь не о компетентности экологов, а о компетентности дебатов. Мы всегда обсуждаем что-то одно, никогда не соотнося наше желание дорог и желание «природы». Вообще, наше гражданское общество – гигантский дурак, особенно в делах  экологии. Я сам участвовал в молодые годы в неформальных движениях и, честно говоря, не могу вспомнить ни одну из наших экологических мишеней, которая не была бы предельно идиотской.

ВЗГЛЯД: Это разве российская проблема? Или все же общемировая?

Г.П.: Российская в первую очередь. Наше  презрение к экспертизе вопроса, наша ненависть к простому факту, что у любого вопроса есть две стороны, наше презрение к чужим мнениям –  свойство нашего общества. Оно сперва жалуется, что оно бессильно и всем помыкает власть, а тем временем как слон в посудной лавке все ломает (пример – губернаторство Бооса), и, может, действительно добьется того, что дорогу через Химки не построят ради загаженного леса. В котором и далее будут свободно гадить. Одновременно стоя в пробках на Ленинградке.

ВЗГЛЯД: А лет через 10–20 будет стыдно...

Г.П.: Стыдно – это вряд ли. Памяти у нашего гражданского общества нет – оно всегда ждет наступления счастья от новых начальников, а не получив идеал, обижается. Идеалом для него всегда была мода сезона. Это дает возможность водить общество за нос, потому что с дураками вообще просто. И пока литкритики, актеры или рок-певцы будут выступать в роли его наставников, общество сможет вспоминать свои бурные аплодисменты.

ВЗГЛЯД: Как вы считаете, возможно избежать политизации подобных тем – прежде всего со стороны маргинальных политиков?

Г.П.: Демократическая система – это система публичной политики. В ней нельзя избежать политизации вопроса. Другое дело, что политизация не должна быть однонаправленной, одноканальной, как у нас. Негативной политизации должна противопоставляться встречная политизация, более ответственная – ее нет. Но у нас нет ни ее представителей,  ни политического запроса на нее. Нужны дебаты – их нет. Это видно на примере обсуждения законопроекта о полиции.

ВЗГЛЯД: На этой неделе закон обсуждали в Госдуме, в Общественной палате, он довольно активно обсуждается в Интернете...

Г.П.: Две трети болтовни – дурацкие обсуждения «переименования милиции в полицию». Причем напомню, что лозунг «дайте нам полицию!» придумали не власти. Это требование «властителей дум» общества, многократно звучавшее в прессе. Но едва власть отважилась его повторить, пресса в него вцепилась и начатую реформу МВД объявила простым переименованием. Ей скучно обсуждать что-то реальное, она ждет чудес. А вот бы все вдруг разом само переменилось, требует Иван-дурак от волшебной меленки.

ВЗГЛЯД: Вы имеете в виду реакцию общественности, или в том числе и реакцию элит?

Г.П.: А в чем разница? Общество радикально на словах и архаически консервативно на деле.

Власть, кстати, это понимает. Так она и действует. Из-за этого у власти вскипает гордыня, и она, как Боос, пытается облагодетельствовать общество в обход него самого. Что также ни к чему хорошему не приведет. Пока, к сожалению, обсуждение реформы МВД в основном идет вокруг двух мнимых ценностей. Первая, как я уже сказал, – термин «полиция».

Вторая – так называемый гражданский контроль, еще один сказочный единорог из Химкинского леса. Якобы граждане истинно собираются контролировать МВД. Якобы они уже есть, эти граждане уже тут, сотни и тысячи во всех концах страны. И прямо с завтрашнего дня они готовы приступить к контролю за правоохраной – вот только им не дают. Но где они, эти контролеры? Ау! Все разбежались – и останутся три с половиной вечных активиста под управлением (в лучшем случае) Евгении Чириковой.

Да и что проконтролируешь, войдя с улицы в управление МВД?  Ведомство в два счета нагромоздит камуфляж, который удовлетворит некомпетентного внешнего контролера. С моей точки зрения, проблема не в этом. Нужны слишком большие риски для нарушителей закона и долга в милиции. Вот мы говорим о коррупции, а ведь эта коррупция там – по приказу. По внутреннему неформальному преступному приказу. Выполнять такой приказ должно стать очень опасным. Слишком опасным!

ВЗГЛЯД: Это не обсуждается?

Г.П.: Почти нет. Между тем законопроект неудовлетворителен. Главная его проблема – непонимание характера милицейской коррупции. Сегодня коррупция базируется на неформальных приказах начальства, это не нарушение приказа, а его соблюдение. Соблюдение преступных приказов, их отдача и готовность к ним. Атмосфера явно незаконных приказов сопровождается сообщничеством, и подразделения нередко превращаются в банды (поэтому, кстати, эта система  непроницаема для гражданского контроля). Если закон не предусматривает нормы, что милиционер вправе не исполнять явно преступный приказ, новичков и впредь станет затягивать в жернова. Ничего этого общество не обсуждает. Ему интересней изощряться в антимилицейщине.

ВЗГЛЯД: Вы в начале беседы упомянули о том, что разрозненные пока события через какое-то время приведут к смене политической повестки. Вы уже понимаете, какова тенденция?

Г.П.: Пока идут два процесса, оба вслепую. С одной стороны – активизируются горожане, современные люди, требующие признать их запросы и образ жизни. Это их право, это нормальный позитивный процесс. Но пока общество в интеллектуальном упадке, оппозиция пытается нахлобучить ему свой дурацкий колпак. Ее схема проста: злобная власть и доброе общество – кто кого? Эдакий социальный расизм сталинистского происхождения. Любая проблема объявляется искусственной, а за ней скрывается мерзкий корыстный враг. Милицию объявляют врагами народа как оккупантов. А вывод такой: власть, прекрати безобразие! Дай нам идеальную жизнь вместо данной... Но это вовсе не либеральный тезис, а мандат на диктатуру.

С другой стороны – гордыня власти. Технократическая гордыня. Она особенно опасна сегодня, при начале модернизации. Потому что модернизация сама – технократический процесс. В итоге власть вырабатывает проекты взаперти, в обход некомпетентного общества. Ей трудно развернуться к диалогу, к общению. Хочу – дам звукоусиливающую аппаратуру, хочу – не дам...  Гордыня может завести далеко в химкинские дебри, оставив мозги горожан невежественным утопиям оппозиции. Тогда два плюса дадут минус, подъем общества и  рационализация власти рубанут одно по другому. Модернизация минус коммуникация неосуществима. В нашем мире модернизация создает державы, а дискоммуникация их разрушает.

Текст: Алексей Шаравский