Время собирать людей

Вячеслав Никонов, президент фонда "Политика"

Россия и русские представляют собой одну из самых больших в мире диаспоральных наций. Результатом трагичного ХХ века оказалось то, что за пределами Российской Федерации живет не меньше людей, говорящих по-русски, чем внутри ее. Причем в отличие от классических диаспоральных наций - евреев, армян, греков - причинами отторжения от Родины были не внешние завоевания, а внутренние катаклизмы. Людей изгоняли из страны свои же соплеменники или нестерпимые обстоятельства жизни. Поэтому для нескольких поколений эмигрантов Россия оставалась либо адом, из которого чудом удалось вырваться. Либо раем, но потерянным навсегда, куда невозможно вернуться. А для властей предержащих и для многих граждан внутри нашей страны эмигранты были в лучшем случае отрезанным ломтем, если не предателями. Сейчас пришло время собирать не земли - людей. Разбросанных по всем континентам и странам, где они внесли и продолжают вносить огромный вклад в развитие науки, культуры, образования, экономики.

Задача очень непростая, и решить ее можно только целенаправленными шагами - большими и малыми, с учетом специфики каждой из волн эмиграции. Всего таких волн было пять. Первая - дореволюционная. В 1914 году в одном Нью-Йорке жило уже 1,25 млн выходцев из России - в основном евреев. Вторая - исход уцелевшей российской элиты и белой армии после кровавой революции 1917 года и братоубийственной Гражданской войны. Третья стала результатом Второй мировой войны. Четвертая - отъезд евреев из СССР в Израиль в 1970-80-е годы. Наконец, экономическая - прежде всего эмиграция из России после распада СССР.

По своей значимости и символизму вряд ли что-то сравнится с постреволюционной волной...

90 лет назад из Крыма эвакуировалась Добровольческая армия генерала Врангеля, оказавшаяся обреченной после взятия красными Перекопского перешейка. Врангель вверил ее судьбу Франции, которая обещала покровительство в обмен на российский флот. Севастополь покинуло 126 больших и малых судов с 150 тысячами человек, из которых 50 тысяч были военнослужащими, а остальные - раненые, гражданские лица, включая женщин и детей, справедливо опасавшиеся попасть в жернова большевистского террора. Донской корпус генерала Абрамова и Кубанский корпус Фастикова были выгружены на пустынных берегах в окрестностях Стамбула и на острове Лемнос - на севере Эгейского моря. Первый армейский корпус генерала Александра Кутепова отправили в Галлиполи (современный город Гелиболу в Турции). А 35 боевых кораблей, составлявших гордость нашего флота, под командованием адмирала Кедрова, французы отрядили в порт Бизерта, что в Тунисе. Условия жизни во всех этих местах были чудовищными: жили впроголодь, пошли эпидемии, люди гибли сотнями. Однако военнослужащие, сохранившие верность раз данной присяге, быстро восстановили дисциплину, боевую организацию, наладили быт, образование, церкви, театры.

Они свято верили в правду своего дела и в скорое возвращение на Родину для возобновления борьбы с советской властью. Они не вернулись. Снятые с довольствия люди потекли в Прагу, Белград, Берлин, Париж. Корабли перегнали во Францию или распилили. Изгнанники испытали горькую чашу эмигрантской жизни. Аристократы работали сапожниками, таксистами и прачками. Для Советского Союза они были злейшими врагами. Для стран, их приютивших, досадной обузой или разменной картой в торге с Москвой. Даже для многих соотечественников-эмигрантов из интеллигентских и либеральных кругов они были глубоко чуждыми, как защитники старого режима, ненавистного самодержавия.

90 лет спустя по инициативе Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы (руководитель - Владимир Якунин) около трехсот человек - потомки той волны исхода и выросшие в СССР - проделали символичный морской поход в обратном направлении: Бизерта-Лемнос-Галлиполи-Стамбул-Севастополь. Дискуссии, воспоминания, памятные церемонии.

Потомки белой эмиграции не любят, когда их так называют. Дети и внуки бежавших из Крыма предпочитают именоваться потомками галлиполийцев, лемносцев, бойцов Добровольческой армии. Они не переносят аббревиатуру СССР и все, что с ней связано, не доверяют уж слишком и современной России. Не очень хорошо нас - выросших и жизнь проживших на этой земле - знают и понимают, иначе мыслят: они не учились в отечественных школах, не состояли в пионерах и не смотрели культовые советские кинофильмы. При этом они - безусловные российские патриоты, верующие православные - хранят память о своих предках и их рассказы об императорской России, в которой продолжают видеть органичный для нашей страны идеал.

Я видел слезы на их лицах, когда они на палящей жаре (похлеще нынешней московской) стояли в почетном карауле или молились у памятников и могил. Я слышал слова их благодарности тем в нынешней России, кто воздвиг или восстановил эти памятники, нашел и обустроил захоронения, организовал весь поход. Они сделали шаг навстречу России, которая тоже открылась для них. Но сколько еще таких шагов предстоит сделать...

Внутри страны есть множество людей, которые по-прежнему считают эмигрантов отрезанным ломтем. Многим не по душе какая-то конкретная волна эмиграции. Например, "белая" с ее монархизмом и белым патриотизмом (хотя у этой идеологии также немало сторонников в России). Весьма сильны позиции патриотов "красных", не видящих ничего хорошего в досоветской или постсоветской России. Или непатриотов, представляющих всю нашу тысячелетнюю историю сплошным черным или кровавым пятном.

Воссоздание единства народа, залечивание ран, нанесенных ХХ веком, вряд ли возможны на базе "цветного" патриотизма или полного его отсутствия. Пора начать нащупывать патриотизм российский, не закрывающий глаза на драмы истории и творившиеся мерзости (которые, по замечанию философа Василия Розанова, есть в любом отечестве), но устремленный на созидание настоящего и общего будущего.