Что делает Турция: топит или спасает Иран? ("Foreign Policy", США)

Более смелая позиция Анкары по Ирану пугает кое-кого на Западе. Но может быть, эта новообретенная независимость страны просто спектакль?

Вполне предсказуемый саммит Лиги арабских государств, который прошел в конце прошлой недели в ливийском городе Сирте, оживило присутствие особого гостя. Турецкий премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган в день открытия саммита вышел на сцену и осудил "безумные" израильские планы в отношении Иерусалима, назвав этот священный город драгоценным сокровищем для каждого мусульманина.

Такие заявления вызвали многочисленные хвалебные отклики со стороны арабских кругов в адрес Турции, где в настоящее время правит Партия справедливости и развития с легким исламистским уклоном. Но Анкара со своей новообретенной напористостью на Ближнем Востоке не ограничивается только пламенными речами. За последние два года Турция выступила в качестве посредника в переговорах между Сирией и Израилем, подтолкнула лидеров иракских суннитов к участию в политическом процессе, а также попыталась устранить межконфессиональные противоречия в Ливане.

Нет сомнений в том, что у турецких руководителей, и особенно у мечтательного министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу (Ahmet Davutoglu) есть свое, новое видение роли страны на мировой арене. Менее ясно то, сумеет ли Турция реализовать наиболее грандиозные свои устремления. Пока что скептики утверждают, что региональное влияние страны это не более чем разговоры. А приближающаяся решительная схватка из-за санкций по Ирану может стать для Турции важной проверкой на ее готовность подтвердить свои слова делами.

Конечно, турецким руководителям нравится этот момент славы и внимания. "В ООН раньше нашего мнения никто и никогда не спрашивал, все изначально считали, что мы будем проводить линию Запада, - говорит заместитель министра иностранных дел Турции Селим Энель (Selim Yenel), - теперь спрашивают".

Но такая независимость и самостоятельность Турции вызывает настороженность как в США, так и в Европе, где некоторые руководители начинают с ностальгией вспоминать об эпохе "холодной войны", когда Анкара проявляла верность и преданность по отношению к западному блоку. Недавний визит в Турцию канцлера Германии Ангелы Меркель был отмечен ростом разногласий двух стран по целому ряду вопросов. Здесь и вопрос о вступлении Турции в ЕС, против чего Меркель строит препоны, и возражения Анкары по поводу новых санкций против Ирана. "Сначала мы должны постараться найти дипломатическое решение", - заявил недавно в интервью Spiegel Эрдоган. А поскольку президент США Барак Обама заявляет сегодня, что он настаивает на голосовании о санкциях уже в ближайшие недели, Турция может столкнуться с необходимостью сделать выбор – причем скорее раньше, чем позже.

А у Турции действительно могут иметься возможности для дипломатического решения проблемы Ирана и его тайной ядерной программы. Турция обладает уникальным сочетанием экономических и дипломатических инструментов воздействия. У нее мощное экономическое сотрудничество с Исламской республикой, объем товарооборота в рамках которого составляет примерно 10 миллиардов долларов ежегодно. Эрдоган также наладил тесные личные связи с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом, которого он называет своим другом. В то же время, Турция обладает мандатом в Совете Безопасности ООН, где ее голос может оказаться решающим в ходе предстоящего голосования по санкциям.

Недавно я побывал в Турции вместе с несколькими американскими и армянскими журналистами. Спонсором нашей поездки выступил турецкий фонд исследований в области экономической политики TEPAV, который финансируется из средств Союза торговых палат и бирж Турции (это турецкий эквивалент американской торгово-промышленной палаты). TEPAV организовал для нас встречу с представителями турецких властей и бизнесменами – и в ходе наших дискуссий стало ясно, что турки изо всех сил пытаются предотвратить возникновение такой ситуации, которая может подорвать растущее международное влияние страны и ее начавшийся в последнее время экономический рост.

На второй день нашего пребывания в Анкаре мы направились в турецкий президентский дворец Чанкайя. Живя в этом просторном дворце в южной части Анкары, расположившемся на обширной территории в 100 акров, Ататюрк разрабатывал и осуществлял планы превращения Османской империи в Турецкую республику. Мы приехали сюда на встречу с нынешним обитателем этого дворца президентом Абдуллой Гюлем. Гюль – политик с мягкими манерами, сумевший, тем не менее, вызвать раздражение у турецких военных, которые в 2007 году попытались помешать ему занять президентский пост из-за его прежних симпатий к политическим движениям, вдохновляемым исламистами.

Гюль сразу постарался объяснить сближение Турции и Ирана интересами практической политики и географической близостью двух стран. Иран это "настоящее государство в регионе, отличающееся от других стран на Ближнем Востоке", чьи границы формировались после падения Османской империи. Более того, его влияние в регионе усиливается, и Турция должна принимать данный факт во внимание. "Влияние Ирана в Ираке полностью вызвано действиями наших друзей", - сказал он с улыбкой, напомнив своим американским гостям о той роли, которую сыграла их страна в формировании региональных реалий.

Главным препятствием на пути достижения договоренности с Ираном Гюль назвал изначальное отсутствие подлинной справедливости в международных усилиях по оказанию давления на эту страну. "Существует большой дефицит доверия со стороны иранцев, и он мешает прогрессу", - отметил президент. Иран считает, что его превращают в объект для применения санкций не потому, что он не соблюдает всемирно признанные принципы, а потому что существует заговор с целью ослабления Исламской республики. Такая убежденность заставляет иранских руководителей в своих публичных заявлениях инстинктивно прибегать к антиамериканизму. "Во время неофициальных встреч Ахмадинежад делает другие заявления, - отметил Гюль, - он понимает, что страна движется в опасном направлении".

Однако существует и иной способ для продвижения вперед, заявляет Гюль. Это "ликвидация ядерного оружия на всем Ближнем Востоке". Да, конечно, он против иранской ядерной программы – но он также против того, чтобы ядерный арсенал был у Израиля. Призыв к освобождению Ближнего Востока от ядерного оружия стал основным моментом турецкой политики по Ирану, а также самой лучшей иллюстрацией независимого курса Турции в регионе. Гюль заверил нас, что это не просто игра в риторику и особая уловка, имеющая целью сбалансировать критику в адрес всех сторон. Напротив, "цель здесь заключается в обеспечении безопасности Израиля".

Всего в нескольких километрах к северо-западу от президентского дворца находится министерство иностранных дел Турции, расположенное на бульваре Исмета Иненю (Ismet Inonu) – второго президента страны и защитника наследия Ататюрка. Здесь энергичные турецкие дипломаты пытаются наполнить концепцию президента дополнительным содержанием. Заместитель министра Феридун Синирлиоглу (Feridun Sinirlioglu) заявляет, что Турция поддерживает международную стратегию сдерживания, осуждая в равной мере и Иран, и Израиль."В попытках сдерживания Ирана существует проблема легитимности, - отмечает Синирлиоглу, - если мы будем говорить Ирану, что цель заключается в создании свободного от ядерного оружия региона, нам будет легче заручиться международной поддержкой".

Хотя Турция своими заявлениями может обескуражить тех, кто надеется на ее содействие в деле изоляции Ирана, вполне возможно, что власти этой страны не столь бескомпромиссны, как кажется. Что самое важное, официальные представители Турции осознают и признают ту опасность, которую представляет ядерная программа Ирана. "Я на самом деле считаю, что их конечная цель заключается в получении ядерного оружия, потому что это дело национальной чести и гордости", - заявил Гюль. Если это действительно так, то и без того нестабильная ситуация в окружении Турции может взорваться – и десять лет экономического и дипломатического прогресса окажутся на свалке. Иранские лидеры "не будут применять [ядерное оружие], но они начнут вести себя неразумно, создавая проблемы для себя самих", утверждает Гюль, отмечая, в частности, опасность конфронтации со странами Персидского залива.

Когда речь заходит о санкциях, возникает впечатление, что позиция у Турции более гибкая, чем она в этом признается. Придерживаясь сейчас твердой и решительной линии, Анкара, видимо, надеется предотвратить обсуждение резолюции о санкциях в Совбезе ООН. Тем не менее, Если Соединенным Штатам удастся избежать вето со стороны России и Китая, Турция вряд ли станет ставить палки в колеса. "Для Турции нежелательны все имеющиеся варианты" действий по Ирану, отмечает профессор Стамбульского университета Соли Озел (Soli Ozel), часто выступающий с комментариями на эту тему. "Но если ситуация обострится, Турция встанет на сторону своих союзников".

И дело здесь больше не в принципе, а в турецкой ориентации на Запад в послереспубликанский период ее истории. Разрыв с Соединенными Штатами и Европой по такому важному вопросу для Турции будет означать принципиальный отход от западного альянса. Мало кто верит, что Турция готова пойти на такой шаг. В этом плане она больше похожа не на напористого и независимого игрока на Ближнем Востоке, а на развивающуюся державу, очутившуюся меж двух сильных полюсов. "Мы говорим обеим сторонам, что не отдаем никому предпочтения, - заявляет Синирлиоглу, - мы делаем это в собственных интересах, потому что оказались в центре всего этого".

Это в высшей степени логичная позиция. Но она намного скромнее тех громких заявлений, которые делают горячие сторонники турецкой самостоятельности. Турция благодаря своим дипломатическим усилиям достигла промежуточной цели, наладив хорошие отношения со всеми сторонами. Но долгосрочной цели, заключающейся в снижении напряженности между Ираном и Западом, ей достичь не удалось. Не секрет, какие понадобятся действия, чтобы ослабить назревающую конфронтацию: речь идет о международных мерах убеждения и давления на Иран, чтобы он согласился на иностранные проверки, цель которых – убедиться в мирном предназначении его ядерной программы. Вот бы появилась новая напористая региональная держава, способная возглавить эти усилия!

Дэвид Кеннер – заместитель главного редактора Foreign Policy.

Оригинал публикации: Is Turkey Trying to Sink or Save Iran?