Что поможет Турции стать сверхдержавой?

Турция ещё недавно считалась одним из основных кандидатов на вступление в ЕС. Но последние громкие заявления и действия турецкого премьера Реджепа Тайипа Эрдогана заставили аналитиков высказать сомнения относительно того, в этом ли направлении движется Анкара.

Вообще, и премьер, и президент Абдулла Гюль словно соревнуются в том, кто из них главный поборник укрепления "традиционной культуры" и исламских ценностей в стране.

Так, еще в 2007 году турецкое руководство пошло на изменение Конституции страны, по которой Турция была исключительно светским государством. И то, чего раньше было делать нельзя, при Гюле и Эрдогане стало можно.

Например, они "протолкнули" разрешение на ношение девушками хиджаба в вузах. И оба стремятся расширить преподавание в школах Корана.

В последнее время подозрения относительно истинных стремлений турецкого руководства только усилились.

Некоторые аналитики стали высказывать опасения, что одобрение Эрдоганом действий палестинских группировок и стремление оправдать Иран с его ядерной программой и антиизраильской риторикой, свидетельствуют о том, что Турция не только не намерена вступать в ЕС, но напротив, дрейфует в сторону исламского фундаментализма.

Формально турецкое руководство не отказывается и от идеи вступления в ЕС. Но для этого Анкара должна была выполнить целый ряд условий: отменить смертную казнь, досконально выполнять соблюдение прав человека, отказаться от подавления национальных меньшинств (особенно курдов) и пр. Однако не спешит с этим.

Так куда же в действительности держит курс Турция? Об этом в интервью "Правде.Ру" рассказал эксперт Института стратегических оценок и анализа Сергей Демиденко.

– Истинные намерения руководства Турции – превратить её в региональную сверхдержаву. Это внешнеполитическая концепция Анкары.

Она представляет себя политическим лидером региона. И предпринимает для этого активные действия, пытаясь играть активную роль в урегулировании на Ближнем Востоке. О том же говорят её активно развивающиеся связи с Сирией и Ираном.

– Долгое время Израиль считался едва ли не главным союзником Турции в регионе. Однако последовала череда антиизраильских заявлений Эрдогана. Так что же, прежней дружбе конец?

– Это больше популистские заявления, рассчитанные исключительно для внутреннего потребления. Эрдоган прекрасно понимает, что настроенная исламистски часть турецкого общества отрицательно относится к дружбе с Израилем. И его громкие заявления призваны показать ей, что турецкое руководство намерено с этим покончить.

Но его реальные действия показывают нежелание рвать отношения с Израилем, с которым Турцию объединяют давние политические и экономические связи.

Характерный пример – скандальная антиизраильская речь Эрдогана в ООН в конце 2008 года, посвященная операции Израиля "Литой свинец" против ХАМАС. Вскоре после этого он принес извинения в духе "Простите, испортил воздух в приличном обществе"…

Секрет таких метаморфоз прост. Эрдоган понимает, что стратегическая ось Анкара–Вашингтон–Тель-Авив существует в реальности. И каждый её участник дорожит своим участием в этом союзе.

– А отчего такое внимание к Ирану, который даже назван стратегическим союзником Турции?

– С ним очень сильные энергетические завязки. Анкара не против пустить иранский газ по своим трубопроводам. Она прекрасно понимает выгоду от своего географического положения, благодаря которому иранский газ из азиатских стран пойдет в Европу по турецкому маршруту. Кроме того, и для самой Турции важны регулярные поставки иранской нефти.

– Значит ли это, что Анкара намерена выстраивать свою политику самостоятельно, без учета мнения Запада?

– Действия турецких лидеров направлены не на то, чтобы понравиться ЕС, а напротив, чтобы Запад считался с Турцией. По этой причине полностью двигаться в русле Запада вообще и США в частности она не может. В противном случае тех, кто бы стал проводить такую политику, восприняли бы в Турции как прихвостней Америки со всеми вытекающими последствиями.

Вот пример. В 2003 году руководство страны не разрешило США бомбить Ирак с американских баз на ее территории. Дело в том, что Анкара глубоко уверовала в собственную незаменимость для Вашингтона. Она считает, что тот не сможет обойтись без нее при решении важнейших вопросов при урегулировании на Ближнем Востоке, в Ираке и т.д.

Турецкое руководство прекрасно сознает, что большая часть страны находится в Азии, потому невозможно в полной мере считаться европейским государством. И поэтому во многом более приоритетной для Турции будет ориентация на Восток.

Поскольку жить ей приходится в основном в окружении восточных стран, важнее региональные интересы, чем вступление в ЕС любой ценой.

– Значит, Турция никогда не войдет в ЕС?

– Так говорить не стоит. Этот вопрос очень сложный и щекотливый, сильно растянутый во времени и с непонятными перспективами.

Процесс идет волнообразно. Так, например, в 2005 году Анкара и Брюссель открыли диалог на эту тему. А в следующем году его свернули. В 2008 году заговорили об этом снова. Теперь же опять получается откат на исходные позиции.

– Справедливы ли утверждения о том, что нынешнее турецкое руководство движется не по пути вступления в ЕС, а в сторону исламского фундаментализма?

– Во-первых, ни Эрдоган, ни Гюль исламистами не являются. В первую очередь, они турецкие националисты. И увлечение исламом следует рассматривать только в разрезе турецкого национализма.

Во-вторых, эту страну и невозможно развернуть в сторону исламского фундаментализма. Идею укрепления его ценностей поддерживают, главным образом, в сельских районах, особенно на юго-востоке. Именно там нынешняя правящая Партия справедливости и развития, к которой принадлежат Гюль и Эрдоган, получает наибольшую поддержку. В городах же отношение к этой проблеме совсем иное.

Так что турецкое руководство отдает себе отчет в том, что, ратуя за исламские ценности, нельзя переходить красную черту.

Подготовил Сергей Балмасов