Перерождение Европы. Как быть России? Программа "Знаки" с Андреем Кондрашевым

Наш главный геополитический партнер на Западе – ЕС – переродился. У него выросла голова, и появился голос. Как быть России, которая дружила с разными частями Европы и выборочно? Друзья останутся, или теперь все в унисон будут учить Москву демократии?

Это программа "Знаки". Здравствуйте, с вами Андрей Кондрашов.

На неделе Европа стала другой. Из союза 27 полунезависимых государств со своей валютой и границами, она превратилась если не в унитарное, то в почти федеративное государство. Со своей полуконституцией в виде Лиссабонского договора, со своими уже вполне зависимыми республиками и монархиями, а главное - со своим президентом, которому все премьеры, короли и канцлеры передают часть своих полномочий.

К аморфному Евросоюзу Россия за много лет уже было привыкла. Когда пол-Европы кричало об агрессии России на Кавказе, нам было достаточно одного лишь сдержанного Саркози, курсировавшего между Москвой и Тбилиси. Когда Польша блокировала одобрение в ЕС "Северного потока", мы его тихо продавили на пару с Германией, без всякого ЕС. Испании мы традиционно улыбались, с Италией беззаветно дружили уже вокруг "Южного потока". И вот теперь вместо всех приятных Берлускони и неприятных Качиньских – Херман Ван Ромпёй!

Ни новое имя, ни новое кресло президента в Совете Европы, никак, видимо, не напугали наш Совет Федерации. По крайней мере, в лице председателя комитета по международным делам Михаила Маргелова.

Маргелов: Никто же из этих стран не вышел скопом из Организации Объединенных Наций и не уступил все свои 27 мест одному лишь Евросоюзу? Поэтому, ради Бога. Новые фигуры будут нам партнерами по диалогу, но это не значит, что мы забудем партнеров старых.

В последний саммит Россия-ЕС, который уже давно превратился в Клуб милых собеседников, Москва и Брюссель традиционно ничего не добились друг от друга. Для нас они не отменяют визы, для них мы не подписываем Энергетическую Хартию. И это был последний саммит при старом начальстве ЕС.

Но уже там нам намекнули, дескать, больше не надо, имея хорошие отношения с Берлином и Парижем, привычно игнорировать Брюссель. Времена меняются. Хуже или лучше будет от этого Москве – вопрос. Кому надо меняться, России или Европе, чтобы было больше доверия, еще больший вопрос. В одно ухо российской власти шепчут государственники, а в другое, причем все громче, либералы. Как Леонид Радзиховский.

Радзиховский: Конечно, доверие между Россией и Европой крайне низкое. В чем причина? Я думаю, что главная причина в позиции России. Потому что некоторые вещи, которые Россия говорит – это явный бред. Явно надуманные и глупые обвинения. Ну, например, вечный наш психоз по поводу расширения НАТО. С моей точки зрения, это чистейшей воды демагогия, поскольку расширение НАТО не представляет ни малейшей опасности для России.

Такие бы слова, да Путину в уши, - наверняка сказали бы не то что в Брюсселе, а даже в Вашингтоне, где НАТО считают непременно своим, а не европейским проектом. Впрочем, и сам Евросоюз – это проект не Европы. И это уже голос наших государственников. Или почвенников, как себя называет Наталья Нарочницкая, председатель Парижского отделения Российского Института демократии и сотрудничества.

Нарочницкая: Давайте не забывать, что ЕС на самом деле создавали вовсе не европейские страны. Я читала в планах Американского Совета по международным отношениям еще от 41-го года о том, что хватит оставлять Европу на собственное усмотрение, надо ее организовать и возглавить. Поэтому и расширение Евросоюза идет по маршруту расширения НАТО. И открыто ставится англосаксами цель перемещения центра власти с запада на восток Европы.

На востоке Европы у Вашингтона - свои. Их любят за то, что они не любят Россию. Но их самих недолюбливают старые европейцы. Кстати, в новой иерархии Евросоюза для Москвы может быть и свой плюс. Когда за руль ЕС каждые полгода садились разные лидеры, рано или поздно от имени всей Европы с нами бы заговорил тот же Лех Качиньский. Трудно представить, что бы было, если бы не Саркози, а он возглавлял Евросоюз в дни поражения своего друга Саакашвили в Южной Осетии.

Теперь же, будь то Херман Ван Ромпёй, или кто другой, - любой на посту президента Совета Европы, будет заведомо фигурой компромиссной. Этакий среднеевропейский, усредненно проатлантический лидер ЕС, вроде бельгийца или шведа.

Впрочем, польской манеры поведения с Россией, как показала практика, можно ждать и от шведа. Министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт, помнится, сравнил действия России в Южной Осетии с политикой гитлеровской Германии в Восточной Европе. Как на такое нам реагировать впредь? Без паники, в этом единодушны как Михаил Маргелов, так и Наталья Нарочницкая.

Маргелов: Эмоции приходят и уходят, но никаким геополитическим ластиком Россию с карты Европы стереть невозможно. Это должны понимать и в Брюсселе, и во всех 27 европейских столицах. Мы - такая же европейская страна, и мы точно также будем требовать европейского цивилизованного подхода к себе, как этого требуют наши партнеры соответственно по отношению к своим странам.

Нарочницкая: Мы совершенно в праве соответственным образом вести себя в ответ: свернуть какие-то контакты. Но на каждый роток не накинешь платок, и иногда, если какая-то мелочь глумится, то нам, великим, нужно не обращать внимания. Дразнят тех, кто реагирует на дразнилки. Вспомните детские нравы.

Примерно так Дмитрий Медведев и отреагировал на заявление главы шведского МИДа: "Бывает". И, судя по тому, что Швеция согласилась на неделе пропустить по своей экономической зоне наш "Северный поток", о своих эмоциях, видать, они и сами предпочли бы забыть.

И в этом, конечно знак. Хотя был на неделе там же в Стокгольме и знак другой, не менее очевидный. Жозе Мануэл Баррозу предложил Москве, чтобы Европа посодействовала российской модернизации. Правда, оказалось, что модернизацию Баррозу понимает не только как обновление экономики, но и как обновление политической системы. Кстати сказать, случайно ли, но Баррозу далеко не первый, кто путает нашу модернизацию с перестройкой. В общем, заводы вы построите сами, а мы вам поможем с правами человека. Принимать ли нам такое предложение – тоже повод для споров наших либералов и государственников. Леонид Радзиховский и Наталья Нарочницкая.

Радзиховский: У них есть определенные нормативы по поводу прав человека. Они с этими нормативами обращаются к России. Ну и почему по этому поводу надо так злобно огрызаться? Ну, неприятно, приезжает иностранная училка, начинает мораль читать, неприятно, но в жизни много чего неприятного. Учиться не грешно, ничего постыдного нет, чтобы учиться. Ну так, а чего нам вечно надувать щеки, рогом упираться, говорить: "нет, мы сами с усами, мы никого не пустим!" Глупости это.

Нарочницкая: Запад очень любит помогать насаждать демократию. И особенно хочет это всегда делать очень быстро. А самый быстрый способ – это бомбы сбросить, на Югославию, чтобы правовое государство было, на Ирак, Афганистан. Как там дела с правами человека, мы все знаем. Поэтому, это их обычная песня.

В общем, случайно ли господин Баррозу заговорил о российской модернизации в политическом смысле, но это тот человек, который сохранил в новой иерархии ЕС кресло премьера. Означает ли, что ЕС таким образом уже обозначил принципы будущего диалога с Россией - неизвестно. В ущерб ли бизнесу – тоже. Но политолог Станислав Белковский считает, что мы эти принципы должны принять. Правда, Наталья Нарочницкая с ним, разумеется, не согласна.

Белковский: Несмотря на то, что все объективные предпосылки для альянса России и Евросоюза имеются, этот альянс до сих пор не сформирован и не является реальным фактором современной международной политики. Это связано в первую очередь с тем, что российская правящая элита выносит на передний план бизнес-вопросы и вопросы личных отношений. В то время как Европа ждет от России в первую очередь политической постановки вопроса. Потому что для Европы, и особенно для старой Европы, демократия и права человека реальны, это то, к чему стоит стремиться, и принципы, которых стоит придерживаться, а вовсе не пропагандистский фантом, как считают многие представители российской правящей элиты.

Нарочницкая: У меня нет таких шор, но всегда надо понимать, что тема прав человека, демократии и правового государства в последние 10 лет стала политическим клише и инструментом давления на суверенитет. И фарисейства в этой области не меньше, чем в других. Я верю, что нам никуда друг от друга не деться, и учитывая рост исламского мира, победное шествие Китая к державе XXI века, нам просто некуда деться. Мы должны понимать, что мы – две половинки одной цивилизации, мы христиане, у нас экономика тесно связана, но они должны тоже понять, что сырьевым придатком мы не будем.

Одна беда. Христианство, по книгам той же Натальи Нарочницкой, заменяется в Европе либертарной идеологией. Родина там, где чашка кофе дешевле. Это России принять как фактор притяжения пока сложнее, чем христианство. И к счастью.

Экономически России с Европой было бы удобнее говорить через ту же Германию или Францию. Но президентом Совета Европы выбран не француз и не немец, чтобы не обидеть какую-нибудь Польшу. И даже пост министра иностранных дел отдали британской подданной, чтобы не обидеть США.

"В Евросоюзе сейчас происходит медленное усиление малых и средних стран. Европа продолжает путь великолепного увядания Венеции", – это уже слова другого политолога – Сергея Караганова. "Европа устала быть мировым игроком. 500 лет лидерства и две мировые войны сломали ей хребет. У России исторический хребет не сломан. Мы боремся, хотя при этом и разворовываем страну", - конец цитаты.

Ну, а пока, первым после трансформации ЕС, в Москву приехал не кто-нибудь, а как раз министр иностранных дел Германии, подтвердить Медведеву стратегическое партнерство. Это знак. А потом встретился с неправительственными организациями и обещал всемерную поддержку. И это тоже знак. Последим за ними далее. С вами был Андрей Кондрашов.

Программа "Знаки" с Андреем Кондрашовым на радио "Вести ФМ".