Хаос «арабской весны». Каким будет Ближний Восток в ближайшее десятилетие?

Александр Кузнецов

Три года «арабской весны» не дают оснований для оптимизма. Более или менее мирная и удачная трансформация власти прошла только в Тунисе. Египет, к которому в начале 2011 года были прикованы взгляды всего мира, совершил полный круг превращений и вернулся к временам мубараковской автократии, только в несравненно худших экономических и политических условиях. Если в последние годы правления Мубарака в стране наблюдался экономический подъём, то сейчас Египет превратился в государство-банкрота: мы наблюдаем развал промышленности, кризис в сфере туризма, жесточайший бюджетный дефицит и раскол общества после годового провального правления «Братьев-мусульман».

Ливия, раздираемая межплеменными столкновениями, больше не является полноценным государством. Скорее, она представляет собой конгломерат соперничающих племён, кланов и бандформирований. Если вспомнить события 2011 года, как минимум два факта вызывают сейчас усмешку. Предлогом для агрессии стран НАТО против суверенного ливийского государства стал расстрел мирной демонстрации в Бенгази (количество жертв на Западе было явно преувеличено). Летом 2013 года исламский батальон Мисураты также стрелял по демонстрантам в Бенгази, только никакой реакции на Западе это вопиющее нарушение прав человека не вызвало. В 2011 году некоторые конспирологи отмечали, что вооружённое вмешательство НАТО в ливийские события вызвано намерением США обеспечить для Европы новый источник качественной и дешёвой нефти, который сможет заменить Иран, находящийся в экономической блокаде. Но после того как недавно племена Киренаики перекрыли ливийские нефтепроводы, ведущие к побережью, стало очевидно, что страна не способна насытить даже свои нефтеперерабатывающие заводы и испытывает перебои с бензином. Что уж говорить об экспорте.

Сирия, некогда цветущая страна, наполовину разрушена. Ситуация здесь зашла в тупик. Ни правительство, ни вооружённая оппозиция не способны одержать военную победу, но ни одна из политических сил страны при этом не готова к компромиссу. Сирийский конфликт подобно гражданской войне в Ливане, которая длилась с 1975 по 1990 год, грозит стать хроническим и затяжным. Вероятнее всего, он распространится и на соседние страны: Ирак, Ливан, Иорданию и Турцию. Но самое страшное заключается в том, что события «арабской весны» резко углубили противоречия между светскими силами и исламистами, а также между суннитами и шиитами.

Религиозные войны

Революционные события в арабском мире начались как движение протеста народных масс против «приватизации» власти и собственности немногочисленными элитными кругами, тесно связанными с правящими семьями. Особенно раздражало толпу намерение установить в ряде арабских стран «республики монархического типа», в которых власть передавалась бы по наследству от отца к сыну. Так было, например, в Сирии, где Башар Асад взошёл на трон после своего отца Хафеза. Протестные настроения здесь были подогреты и неолиберальными реформами баасистов, фактически отказавшихся от социализма и поставивших на грань разорения значительную часть крестьянства и сотрудников государственных предприятий. Благодаря внешним спонсорам мирные протесты переросли в джихад. И поскольку в руководстве сирийских спецслужб и армии преобладали алавиты, Катару и Саудовской Аравии удалось раскачать маятник ненависти (хотя рядовые представители алавитской секты жили ничем не лучше своих суннитских собратьев)

Сирия, которая была некогда самой терпимой страной Ближнего Востока, живёт теперь в страхе перед религиозными гонениями. Массовый террор в отношении сирийских христиан со стороны джихадистов вынудил пятую их часть покинуть страну. Обстановка взаимного недоверия царит в некоторых кварталах Дамаска, где алавиты с опаской относятся к суннитам и наоборот. Так дело может дойти и до нового апартеида.

В регионе наблюдается мощная антишиитская идеологическая и религиозная кампания, финансируемая государствами Персидского залива. Она ведётся с помощью крупных спутниковых телеканалов и социальных сетей: Твиттера и Фейсбука. Радикальные салафитские проповедники называют шиитов еретиками, рафидитами (отступниками) и даже «прислужниками Шайтана». Чего стоит один только выпад шейха Аднана аль-Арура, издавшего фетву, разрешающую изнасилование алавитских женщин в Сирии. Другой салафитский клерик родом из Кувейта Набиль аль-Авади в своём блоге в Твиттере рассказывает о заговоре шиитов, желающих «уничтожить и разнести в прах священный камень Каабы». «Ирак захвачен врагами, — пишет он, — и мы объявляем священный джихад «прихвостням Сефевидов» (Сефевиды — династия персидских шахов, во время правления которых шиизм стал официальной религией Ирана). Пусть они знают, что страх, зародившийся в их сердцах, не покинет их, где бы они не укрылись: в Лондоне, Вашингтоне или в Москве». В Египте, где шииты составляют незначительное меньшинство, не влияющее на политическую ситуацию, ваххабитский проповедник Мохаммед Зуэгби угрожает «отрезать им пальцы и вырвать языки».

Пропаганда ненависти уже даёт свои плоды. Взять хотя бы тревожные события в Ливане и Ираке. В Ливане с августа прошлого года наблюдается настоящая террористическая волна такого масштаба, что многие стали говорить о возобновлении гражданской войны в этом государстве. 15 августа 2013 года произошёл взрыв в бейрутском микрорайоне Дахие, твердыне «Хезболлы», в результате которого погибли 25 человек. Ответственность взяла на себя салафитская группировка, недовольная участием «Хезболлы» в гражданской войне в Сирии. 23 августа были взорваны салафитские мечети в Триполи на севере страны. И не исключено, что за взрывами стояли ливанские шииты, которые пытались таким образом отомстить за своих единоверцев. Наконец, 19 ноября в Бейруте был совершен теракт, направленный против иранского посольства. Погибли 24 человека и ранены более сотни. В общем, в стране, официально не ведущей боевых действий, за полгода в результате терактов погибли более 100 человек.

Тяжёлая ситуация сложилась и в Ираке, где вражда шиитской и суннитской общин привела к вооружённому конфликту в провинции Анбар. Ситуация усугубляется недальновидной политикой правительства, ключевую роль в котором играют шиитские религиозные партии. Вместо того чтобы стремиться к консолидации иракского общества, власти настойчиво проводят политику изоляции суннитов, подвергая репрессиям наиболее активных членов общины. В результате суннитские провинции Ирака стали настоящим бастионом «Аль-Каиды». Теракты только в декабре прошлого года выкосили 756 человек, в первую очередь представителей шиитского направления ислама. А в настоящее время в одном из крупнейших городов страны — Фаллудже — ведётся война с суннитскими повстанцами.

«Великий Ближний Восток» или пиратский рай?

Итак, в начале двадцать первого века на Ближнем Востоке разгорелись религиозные войны, по накалу сравнимые с конфликтом католиков и гугенотов, охватившем Европу в шестнадцатом-семнадцатом веках. Помимо прочего, это означает, что регион стремительно архаизируется. Во всех без исключения странах Ближнего Востока (кроме Марокко и Алжира) государственные структуры становятся менее эффективными. Кое-где, как в Ливии и Йемене, их и вовсе уже не существует. В этих условиях на первый план выходит не национальная, а общинная, религиозная или клановая идентичность. К чему это может привести?

В ноябре прошлого года в газете «Нью-Йорк Таймс» вышла статья известной американской журналистки и политолога Робин Райт, предсказавшей, что в ближайшее время карта региона изменится до неузнаваемости. И с этим сложно не согласиться. Сложившаяся на Ближнем Востоке система возникла в результате соглашения Сайкс-Пико 1916 года, когда Великобритания и Франция поделили наследство Османской империи, проведя в регионе искусственные границы.

Стремление преодолеть их выразилось в порыве к общеарабскому единству после Второй мировой войны. Именно тогда начала свою деятельность партия Баас, тогда же появились интеграционные проекты Гамаля Абдель Насера. Однако великие замыслы не были реализованы. Помешали эгоизм и местничество светских элит. Кроме того, сторонники объединения столкнулись с систематическим противодействием со стороны США и консервативных монархий Персидского залива, прежде всего Саудовской Аравии. Новые нации не удалось создать и в границах отдельных арабских государств.

Как же сложится судьба ближневосточного региона? Существуют оптимистический и пессимистический сценарии.

Пессимисты убеждены, что мы станем свидетелями дальнейшей хаотизации и дезинтеграции. Ливия распадается на два или три квазигосударства: Триполитанию, Киренаику и Феццан. Киренаика, в которой сосредоточены основные запасы нефти, рано или поздно попадает в сферу влияния Евросоюза.

Конечно, оптимальным вариантом для Ливии на данном этапе было бы присоединение к Египту. Такой вариант, с одной стороны, — позволил бы вдохнуть новую жизнь в египетскую экономику (благодаря нефтяным инвестициям), а с другой — обеспечил бы бунтующим ливийским племенам мудрое руководство Каира. Однако в условиях политической нестабильности в самом Египте данный сценарий выглядит маловероятным. Кстати, дальнейший хаос в Ливии чреват для ЕС возрождением угроз, о которых европейцы не слышали уже более двухсот лет. В XVI–XVII веках Западное Средиземноморье держали в страхе берберийские пираты, которые захватывали суда и грабили приморские посёлки. Угроза пиратства в регионе исчезла лишь после французского колониального завоевания Алжира, сейчас же она вновь может стать реальностью.

Весьма велика и возможность дезинтеграции Сирии. Если гражданская война в стране продолжится, на севере, скорее всего, возникнет суннитский фундаменталистский анклав. Экстремистская организация «Исламское государство в Ираке и в Леванте» (ИГИЛ) призывает объединить его с провинциями Анбар и Мосул в Ираке, что, разумеется, приведёт к окончательному распаду этой страны. Шиитские провинции на юге образуют отдельное государство, тяготеющее к Ирану.

Впрочем, это вряд ли будет означать окончание ирано-саудовского противостояния. «Холодная война» между Эр-Риядом и Тегераном ведётся в Сирии, Ливане, Ираке, Бахрейне и даже в Йемене, где шииты-зейдиты пользуются всё большей поддержкой Ирана. Кстати, Йемен, вероятно, также ожидает распад. Южные провинции страны, когда-то строившие социализм в составе Народно-Демократической Республики Йемен, крайне недовольны дискриминацией со стороны северных племён. Всё больший размах на юге страны приобретает движение за независимость.

Если распадётся Ирак, неминуема дальнейшая радикализация курдского вопроса. В случае отделения суннитских провинций Иракский Курдистан, уже сейчас де-факто независимый от Багдада, провозгласит свою независимость де-юре и станет точкой сборки для других курдских земель. Курды, проживающие в сирийских северо-восточных провинциях, уже получили от Дамаска широкую автономию, согласившись вести вооружённую борьбу с джихадистами. Если Сирия прекратит своё существование как единое государство, они в любом случае обратят свои взоры в сторону Иракского Курдистана. Причём, стоит отметить, что Курдистан является наиболее стабильным и экономически развитым регионом современного Ирака. Затем придёт очередь и курдских районов Турции. Турецкому правительству не стоит тешить себя иллюзиями, что Анкара решила курдский вопрос, сделавшись крупнейшим экономическим партнёром Иракского Курдистана и установив союзнические отношения с президентом Масудом Барзани. Барзани не вечен, а процесс национального пробуждения, как известно, не подчиняется рациональным соображениям. Эрдоган и его советники глубоко заблуждаются, что им удалось снять напряжение, предоставив права курдскому языку в Турции. Как мы знаем, процесс отделения прибалтийских республик от СССР также начинался с борьбы за равноправие местных языков. Независимый Курдистан, скорее всего, станет стратегическим партнёром США и Израиля на Ближнем Востоке.

Остаётся добавить несколько слов о позиции внешних игроков. Соединённые Штаты несут немалую долю ответственности за то, что происходит сейчас в регионе. Именно Вашингтон поддерживал авторитарные диктатуры (например, того же Мубарака). Именно американцы в 2003 году под надуманным предлогом разрушили Ирак, разбудив демонов религиозной нетерпимости. Тем не менее, в ближайшие десять-пятнадцать лет Ближний Восток, похоже, отойдёт на второй план в американской повестке дня. Причина в том, что в последнее время обостряется стратегическое противоборство США и Китая и центр тяжести в политике Вашингтона переносится в тихоокеанский регион. Поэтому, заключив «большую сделку» с Ираном, американцы, по выражению председателя Исламского комитета в России Гейдара Джемаля, оставляют это государство один на один с ненавистью суннитской улицы. Суннитско-шиитский конфликт, по мысли американских стратегов, должен отвлечь радикальных исламистов от выпадов против Запада и надолго предотвратить образование независимого центра силы в арабском мире.

Конечно, возможен и позитивный перелом. Основанием для оптимизма является тот факт, что «Аль-Каида» и подобные ей организации не имеют будущего. У них нет ни идеологии, ни внятной политической программы, а воля к смерти не сможет в течение долгого времени вдохновлять их сторонников. В арабском мире, безусловно, есть пассионарная молодёжь, которая давно стремится выйти из-под влияния религиозных экстремистов. Новая доктрина, которая сможет объединить молодых пассионариев, будет, по мнению оптимистов, сочетать в себе черты гуманистического ислама и обновлённого арабского социализма. Ещё одним условием возрождения арабского мира является образование оси Каир–Дамаск–Багдад, которая должна возвратить исконное значение трём традиционным центрам силы в регионе. Если это произойдёт, то в течение ближайших десяти-пятнадцати лет мы станем свидетелями возрождения «великого Ближнего Востока».