Переяславская Рада как возврат в свое цивилизационное пространство

От редакции "РН": Автор Владимир Геннадиевич Алексеев — канд. технических наук, депутат Харьковского облсовета.

Выступление на VII Международной научно-практической конференции "Переяславская Рада: её историческое значение и перспективы развития Восточнославянской цивилизации" 19 декабря 2012 года в НТУ "Харьковский политехнический институт".

***

Этот доклад был подготовлен для научно-практической конференции, посвященной Переяславской Раде, и уже в ходе его подготовки возник вопрос — в чем же практическое значение данной конференции?

Ответ прост — конференция позволяет не только поделиться суждениями о прошлом, ознакомиться с различными точками зрения на него, но и осмыслить те события, которые сейчас с нами происходят, причем сделать это в контексте того исторического опыта, который дает нам наша история. А учитывая, что история развивается по спирали, то на каждом новом витке развития нам приходится решать проблемы, которые ранее уже возникали перед нашими предками, но решать уже на более высоком и сложном уровне.

Понятно, что судьбоносные решения нельзя принимать вслепую — цена ошибки может быть слишком велика. И осмысливая уроки истории, мы можем увидеть ориентиры, воспользоваться опытом предков и найти рецепты для решения ныне возникших проблем.

Сейчас Украина столкнулась с такой же проблемой, которая у нее уже возникала в середине XVII века — поиска своего места в нашем сложном мире, что позволит ей не только сохраниться и выжить, но и занять достойные позиции в мировом сообществе.

И если непредвзято взглянув в прошлое, можно адекватно оценить настоящее и наметить ориентиры для будущего.

Отдавая должное всемирно-историческому значению Переяславской рады, следует выделить несколько существенных моментов. Во-первых, для историков не является секретом, что Богдан Хмельницкий неоднократно обращался к Москве с просьбами о подданстве и предоставлении помощи, но позитивный отклик получил далеко не сразу. Значительная часть российской политической элиты тогда (как и сейчас) вовсе не горела желанием втягиваться в решение украинских проблем. Прекрасно понимая, что принятие Украины в российское подданство приведет к войне с Польшей (так и случилось — в течение последующих 12 лет России пришлось воевать с поляками, имея ряд дополнительных проблем из-за череды предательств украинской старшины).

Во-вторых, далеко не вся Украина тогда освободилась от власти Польши. Достаточно вспомнить, что в результате Андрусовского перемирия (1667 г.) граница между Речью Посполитой и Русским государством была установлена по Днепру, а Киев стал русским только потому, что Россия его тогда же выкупила у Польши за 146 тысяч рублей. Правобережье Днепра оставалось в составе Речи Посполитой вплоть до второй половины XVIII века, когда в царствование Екатерины II было освобождено от польского владычества. То же самое касается Северного Причерноморья (историческое название — Новороссия), отвоеванного у турок и татар опять-таки в царствование Екатерины II. В советское время территория Украины приросла за счет присоединения к ней территории ликвидированной Донецко-Криворожской республики (со столицей в Харькове), отторгнутых у Польши территорий Галиции и Волыни, изъятых у Румынии Южной Бессарабии и Северной Буковины, переданного Чехословакией Закарпатья и подаренного РСФСР Крыма.

В-третьих, вступление в войну с Речью Посполитой ознаменовало собой переход России в новую фазу своего развития — осознанно вступив в эту войну, она подтвердила, что уже оправилась от последствий Смутного времени (когда остро стоял вопрос о самом сохранении ее государственности), и может претендовать на полноправное участие в европейских делах. Присоединив часть Украины, Россия вошла в непосредственное соприкосновение с турецким вассалом — Крымским ханством — и открыла длинный список русско-турецких войн, что впоследствии сыграло важную роль в освобождении Европы от турецкого владычества (достаточно вспомнить, что в конце XVII века турецкие войска стояли у стен Вены).

Думается, здесь мы можем провести увидеть аналогию с современностью — именно активность нынешней Российской Федерации на постсоветском пространстве, инициирование ею интеграционных процессов свидетельствует о преодолении ею Смуты конца 80-х — 90-х годов прошлого века.

Стоит вкратце остановиться и на развенчании некоторых мифов, ибо мифы, положенные в основу практических действий, не позволят получить желаемый результат, поскольку изначально закладывают неверную основу практических действий. Одним из наиболее распространенных и укоренившихся в общественном сознании мифов является советский миф о "воссоединении Украины и России". Наверное, историки XVIII–XIX вв. были бы немало озадачены, если бы узнали, что вместо "воссоединения Руси" появится "воссоединение Украины с Россией". А бывшим верным партийцам, историкам КПСС и преподавателям научного коммунизма, ныне подвизающимся на ниве "истории Украины", лет 25 назад и в страшном сне не привиделись бы их нынешние "исторические труды" о "временном военном союзе двух держав". И как-то забыто, что в 1654 г. Богдан Хмельницкий и старшина даже не знали, что происходит воссоединение Украины с Россией, а не переход Войска Запорожского из подданства польского короля в подданство русскому царю. Кстати, и субъектом Переяславского договора была вовсе не Украина, а Войско Запорожское...

В общем-то, в 1654 году произошло довольно заурядное, по меркам того времени, явление: один из вассалов менял подданство — Войско Запорожское переходило из подданства польскому королю под "высокую руку царя московского". Правда, заурядным это явление можно считать по тогдашним юридическим меркам, а вовсе не по всемирно-историческим последствиям — Россия начала свое вхождение в число европейских государств. Хотя тогда "под высокую руку царя московского" перешли лишь 10–12% нынешней территории Украины — некоторые районы нынешних Полтавской, Сумской, Черниговской и Киевской областей.

Мифом можно считать и утверждение, что история якобы развивается по какому-то наперед заданному сценарию либо, наоборот — зависит исключительно от деяний отдельных личностей. Вовсе нет — она является следствием ряда случайных факторов, которые, тем не менее, реализуются в контексте общих закономерностей. Одна из важнейших закономерностей — цивилизационная принадлежность, обуславливающая поведенческие стереотипы этносов, устанавливающая общественные понятия "хорошо-плохо".

Большую известность получила созданная авторитетнейшим американским политологом Самюэлем Хантингтоном концепция "столкновения цивилизаций", описывающая динамику современных международных отношений сквозь призму конфликтов на цивилизационной основе. Согласно концепции Сэмюэла Хантингтона, цивилизации — это большие конгломераты стран, обладающие какими-либо общими определяющими признаками (культура, язык, религия и т.д.). Как правило, основным определяющим признаком наиболее часто является общность религии. Цивилизации, в отличие от стран, обычно существуют долгое время — как правило, более тысячелетия.

Хантингтон утверждает, что на земном шаре существует восемь цивилизаций — западная, православная, исламская, индуистская, синская (китайская), японская, латиноамериканская, африканская.

Большая часть Украины (западнее реки Збруч), как и Россия, принадлежит к Православной цивилизации, и это обуславливает общность фундаментальных ценностей, смыслов и поведенческих стереотипов. Вхождение же какой-либо страны или ее части, относящейся к одной цивилизации, в состав другой цивилизации, в свете концепции Хантингтона является причиной конфликтов, поскольку отсутствие общих базовых ценностей неизбежно вызывает ситуацию, когда представители доминирующей цивилизации начинают переформатирование под свои представления попавших к ним в зависимость представителей другой, более слабой цивилизации. Причем в данном случае речь может идти не обязательно об интеллектуальной силе — таковой волне может выступать сила, имеющая административно-правовой характер или военный характер.

Собственно, именно такая ситуация сложилась в Речи Посполитой к XVI–XVII векам: западная (католическая) цивилизация, к которой принадлежал правящий слой Речи Посполитой (поляки), начала силовое переформатирование попавших к ней в административную зависимость представителей православной цивилизации

(поражение в правах, экономическая дискриминация, принуждение к Унии).

Разумеется, это вызывало неизбежное противодействие, находившего свое выражение как в мирной форме (деятельность Братств, отказ православных иерархов от перехода в Унию), так и военной — многочисленные восстания (Наливайко, Трясило и т.п.). Наиболее мощным восстанием стало восстание Богдана Хмельницкого, силовым путем разрешившее накопившиеся противоречия.

Разумеется, Богдан Хмельницкий понятия не имел ни о Хантингтоне, ни о еще не сформулированной теории "столкновения цивилизаций". Но ведь тогда не знали ни о радиоволнах, ни об электричестве, ни о радиации, ни о законе всемирного тяготения — что не мешало этим явлениям реально существовать, будучи непознанными. И оказывать вполне конкретное влияние на повседневную жизнь людей. Поэтому, когда после военных побед над Речью Посполитой встал вопрос куда идти, в какую общность вступать, на подсознательном уровне была выбрана общность, к которой цивилизационно принадлежало население тогдашней Малой Руси.

На Переяславской Раде Богдан Хмельницкий представил, как теперь принято говорить, ряд альтернативных вариантов. Вот как описывают историки их рассмотрение: "...видим, что нельзя нам жити боле без Царя; для того ныне собрали есмя Раду, явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали Государя из четырех, которого вы хощете; первый Царь есть Турский, который многажды чрез послов своих призывал нас под свою область; вторый Хан Крымский; третий Король Польский, который, будет сами похочем, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый есть Православный Великия России Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея России Самодержец Восточный, которого мы уже шесть лет безпрестанными молении нашими себе просим; тут которого хотите избирайте. Царь Турский есть бусурман; всем вам ведомо, как братии наши, православнии християне, Греки беду терпят, и в каком суть от безбожных утеснении; Кримской Хан тоже бусурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нестерпимыя беды приняли есмя! Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския от Польских Панов утеснения, никому вам сказывать не надобет; сами вы все ведаете, что лучше жида и пса, нежели християнина, брата нашего, почитали. А православный християнский Великий Государь, Царь Восточный, есть с нами единаго благочестия Греческаго закона, единаго исповедания, едино есми тело церкви православием Великия России, главу имуще Иисуса Христа.

Той Великий Государь, Царь християнский, сжалившися над нестерпимым озлоблением православныя церкви в нашей малой России, шестьлетных наших молений безпрестанных не презривши, теперь милостивое свое Царское сердце и нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с Царскою милостыю своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, кроме Его Царския высокия руки благотишнейшего пристанища не обрящем; а будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет, вольная дорога.

К сим словам весь народ возопил: волим под Царя Восточного, православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели ненавистнику Христову, поганину, достати".

Вот так, собственно, и произошел возврат Войска Запорожского (Малой Руси, Украины) в состав той цивилизации, в которой она не только возникла, но и была ее первоосновой. И неважно — была ли это осознанное возвращение в свое цивилизационное пространство, или происходило это на подсознательном уровне — результат говорит сам за себя.

Особенно если учесть ряд альтернативные решений, которые попытались реализовать оппоненты Богдана Хмельницкого и плоды которых зримо проявились на Правобережье — оставшись вне пределов православной цивилизации, оно довольно быстро вступило в этап, именуемый "Руиной". А тамошнее население, оставшееся вне пределов своей цивилизации, возвращалось в нее в индивидуальном порядке — массово бежало в Россию, где с разрешения русского царя селилось на окраине русского государства, впоследствии названной Слобожанщиной.

Собственно, к чему ведут попытки игнорировать свою цивилизационную принадлежность, наглядно демонстрирует судьба носителей альтернативных подходов: гетман Дорошенко, принявший протекцию от турецкого султана, превратил подвластное ему Правобережье в Руину. Гетман Выговский, попытавшийся вернуть Украину в состав Речи Посполитой, был изгнан, бежал в Польшу, где и был расстрелян. Гетман Мазепа, вздумавший под протекцией шведов повторить опыт Выговского, вынужден был бежать с Украины в Турцию, где вскоре и закончил бесславно свои дни (как утверждают некоторые историки — будучи заеденный вшами). Таким же крахом закончились попытки создать "независимую Украину", войдя в сферу влияния Германии (Грушевский, Скоропадский, а потом и Бандера), Антанты (Винниченко), Польши (Петлюра). Сейчас имеет место еще один "римейк" — происходит попытка вновь передвинуть Украину в иное цивилизационное пространство, на сей раз под патронатом ЕС и США.

При этом все подобные попытки реализуются в контексте общей закономерности: достижение независимости с уходом Украины из своего цивилизационного пространства неизбежно происходило исключительно в контексте сдачи не только национальных интересов Украины, но и ее территорий. Достаточно вспомнить, что пресловутая Злука была отменена правительством Петлюры уже в апреле 1920 года, когда Польше тогдашние "державотворцы" не только вернули Галицию, но в придачу отдали еще и Волынь. И все ради права удержаться у власти и вернуться на Украину в польском обозе! И почему-то сами по себе тут же возникают ассоциации со сдачей украинскими евроинтеграторами газоносного шельфа у острова Змеиный...

Мировой опыт свидетельствует, что еще ни у одного народа не получалось сменить цивилизационную принадлежность — все такие попытки заканчивались утратой субъектности, превращением в строительный материал чужой цивилизации и растворением в ней. Либо превращением в этнических мутантов... У всех перед глазами с одной стороны — пример Японии, сохранившей свою цивилизационную основу и усилившей ее заимствованием передовых достижений других цивилизаций, а с другой — пример африканских народностей, возжелавших "войти в Европу" — тех самых, представители которых заполнили эмигрантские кварталы европейских городов. И которые от безысходности регулярно устраивают беспорядки с грабежом магазинов и массовым поджиганием автомобилей.

Сейчас Украина стоит перед выбором — остаться ей в составе своей цивилизации или попытаться сменить цивилизационную принадлежность. И при решении этого вопроса следует еще раз взглянуть на опыт прошлого — дабы не допустить еще одной Руины, и не уподобиться африканцам, с их печальным опытом смены африканской цивилизационной принадлежности на европейскую. А принимающим решения — не повторить судьбу Выговского и Мазепы.

Владимир Геннадиевич Алексеев

Источник