Об исповедальном письме Калашникова Патриарху

"Известия" опубликовали письмо Михаила Калашникова, Царствие ему небесное, Патриарху Кириллу, датированное 7 апреля 2013 года. Приведу наиболее сильные отрывки из него, которые, уверен, вызовут много вопросов, толкований и даже попыток манипуляции:

"Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, девяноста три года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?"

В этих словах поразительное качество русского человека, широта его христианской души — даже будучи вынужденным защищаться от агрессии и зла, он страдает мучениями и подозрениями, не перешагнул ли он в процессе защиты через человека "как образ и подобие", через Христову веру, основанную на любви к каждому и к врагу своему как к ближнему (но не ко злу, которое враг несёт). Подобно Ивану Грозному, который оплакивал своих противников и каялся в жестокости, допущенной по ходу политической борьбы, в то время как его современники на европейских престолах убивали десятки тысяч безвинных людей без угрызений совести, такие же душевные муки, оказывается, испытывал и сын крестьянки Михайло, неся всю жизнь свой личный крест за то только, что его защитное оружие могло убивать и убивало людей.

И понятно, что Калашников никакой не убийца, а его автомат спас миллионы людей и целые народы от западной агрессии, но поразительно то, что для самого него это вовсе не искупает той внутренней вины за смертность его изобретения, которую он переживал долгие годы.

Нетрудно предвидеть, как воспользуются этой затаённой исповедью великого конструктора русофобы всех мастей — как откровение Калашникова станет аргументом против самого Калашникова, как человека, так и автомата. И в конце концов — против русского народа: мол, такие ваши герои и такие ваши достижения. Да, эта наша русская черта всегда использовалась врагами и ненавистниками, и помогала им создавать чёрные мифы про всё русское. Мы сами не скрываем мук своей совести и подкидываем русофобам новые признания и откровения, позволяем раздувать из собственных мучений обличительные русофобские конструкции. Здесь ничего не поделаешь — в нашей слабости наша сила. Но ложь рано или поздно, и уж точно в судьбоносные дни мира, обязательно развеется в прах, а правда воссияет. Однако человечество греховно, и это глубоко переживает Михайло Тимофеевич в своём письме-исповеди

"Чем больше я живу, тем чаше этот вопрос сверлит мой мозг, тем глубже я забираюсь в своих размышлениях и догадках о том, зачем Всевышний допустил дьявольские желания у человека — зависть, жадность, агрессию, почему он позволил мыслям о братоубийстве и злодействе вырваться за пределы человеческого естества и стать самодостаточными, возводимыми кем-то и где-то в мораль и политический стандарт? Почему Господь Бог и сын его Иисус Христос, приходивший в мир и пострадавший, погибший от земного "мира", оставил всё как было и оставляет как есть? Всё вокруг меняется, нет смены лишь человеку и его мышлению: он такой же завистливый, злой, бессердечный, неугомонный, как и прежде!"

Не думаю, что Михайло Тимофеевич не знал и не понимал сути грехопадения, которым и объясняется то мучительное состояние греха, в котором вынужден жить человек после переступления Адама и Евы. И тем не менее эта греховность его жутко мучает. Особенно то, что грех становится моралью и политическим стандартом, нормой. Поразительно, как великий конструктор чутко чувствует пуль мира и его главную угрозу. В то же время поражает (но уже с противоположным знаком) претензия к Христу, который "оставил всё как было". Это не так — Христос изменил многое и безвозвратно, но главное — Он дал нам, людям, каждому человеку, понимание близости Бога и пути спасения. Результат Его жертвы в том, что мы и сейчас, спустя 2000 лет, осознаём эту близость и стремимся в спасению, несмотря даже на всё возрастающее давление зла. Непонимание этого выдаёт в 93-летнем Калашникове некую духовную сломленность, которая ещё более проявляется в следующем отрывке из письма.

"Уже двадцать лет мы живём в другой стране. Как будто порвалось что-то внутри, какая-то в душе пустота, на сердце безвозвратная утрата... А еще тревога за будущее детей и внуков... И снова, как в годы военного лихолетья, народ потянулся к Богу, к осмыслению своего места на Земле и во Вселенной. Церковь и вера укрепляются в российском обществе. И это очень отрадно! Но вот что не может не беспокоить. Да, увеличивается количество храмов и монастырей на нашей земле, а зло всё равно не убывает! Зло приобретает другие, более изощрённые формы. Под флагом милосердия и в личине добра порой предстаёт зло, вкрадываясь подобно ночному воришке в наш дом, в наши семьи и растлевая их духовные и нравственные основы. Добро и зло живут, соседствуют, борются и, что самое страшное, смиряются друг с другом в душах людей — вот к чему я пришёл на закате своей земной жизни.

Получается какой-то вечный двигатель, который я так хотел изобрести в молодые годы. Свет, тень, добро и зло — две противоположности одного целого, не способного существовать друг без друга? И неужели Всевышний всё так и устроил? И человечеству прозябать вечно в таком соотношении?

На вас уповаю в своих грешных раздумиях, на Ваше пастырское слово и Вашу прозорливую мудрость. Смотрю и слушаю Ваши проповеди и ответы на письма мирян, чьи души пребывают в житейских смятениях. Многим Вы помогаете Божьим Словом, люди очень нуждаются в духовной поддержке".

Начав за здравие и с признания укрепления веры в народе, Михайло Тимофеевич, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, закончил за упокой, придя к выводу о том, что зло всесильно, а человечество обречено на прозябание. Видно, как мучает его неверие в замысел Всевышнего, и как в своих мучениях он полагается на пастырское слово Патриарха Кирилла — по-видимому, это чуть ли не последняя его надежда. Чувствуется сильнейшее отчаяние — "в душе пустота, на сердце безвозвратная утрата". Не нам судить великого конструктора и человека, как видно, великой души и совести, прожившего 93 года в непрекращающейся работе рук, ума и души.

Тем паче что Калашников очень точно выразил те сомнения и ту боль, которые мучают сердца и души миллионов православных и не только, русских и других народов мира. "Зло приобретает более изощрённые формы", "под флагом милосердия и в личине добра порой предстаёт зло, вкрадываясь подобно ночному воришке в наш дом, в наши семьи и растлевая

их духовные и нравственные основы", "добро и зло смиряются друг с другом в душах людей" — как проникновенны эти слова, как пропущены они через себя, выстраданы и вымучены.

Безусловно, это правда, но не вся. Это часть правды. Зло наступает всё агрессивнее и принимает всё более лживые формы, это верно. Многие действительно смиряются с ним и принимают его ложь. Но ещё большее количество душ противятся злу изо всех сил. И сам Калашников признаёт, что вера среди русских людей укрепляется. Очередное стояние в самом грешном городе современной России Москве, на этот раз за дарами волхвов, лишь видимая, а потому и наиболее обсуждаемая часть этого процесса — активизации противодействия добра злу, сдерживания. Сдерживание же может быть только в том случае, если добро противопоставляется злу и не позволяет злу окончательно слиться с добром в душе человека. Только благодаря тому, что зло продолжает называться злом, несмотря на все его усилия занять место добра, человечество удерживается от катастрофы и самоубийства. А это в свою очередь не возможно без веры в Бога и жертву Христа.

Земная борьба со злом отнюдь не бессмысленна и не вечна. Наоборот, она краткосрочна в сравнении с божественной вечностью и настоящим небесным бытием. И она освящена великим смыслом, заложенным Богом, который со всей своей любовью даже после грехопадения дал человеку шанс на воскрешение, а не просто отказался от него, выбросив в небытие. Спасение — вот путь к Богу, возвращение того состояния, к которому так мучительно стремиться душа каждого из нас, и о чём смутно хотел поведать великий русский конструктор Михайло Тимофеевич Калашников.

Уверен, Патриарх Кирилл в своём ответе (который, надеюсь, будет тоже опубликован, хотя бы и с купюрами) сделал всё, чтобы излечить душевную боль сына крестьянки, христианина и православного по вере, и, хотелось бы надеяться, что 93-летний Калашников ушёл в мир иной с пониманием замысла Всевышнего о всём человечестве и о себе лично.