Почему коммунизм не равен нацизму

От редакции "РН": Приводим резонансный доклад вице-президента Европарламента Мигеля Анхеля Мартинес-Мартинеса на конференции Русского Европейского Форума, посвященной Восточному партнерству ЕС. Конференция была организована депутатом Европарламента Татьяной Жданок (ЗаПЧЕЛ, Латвия).

Какие можно сделать выводы: есть Европа и Европа! Одна — злобная, лживая и вечно обиженная на Россию, и другая — подлинная, голос которой, хотя и звучит реже, но тем ценнее. Та Европа, которую представляет Мартинес-Мартинес родственна нам, и именно с его Европой оправданы усилия российской дипломатии по созданию единого гуманитарного пространства от Владивостока до Лиссабона.

***

Я обращаюсь к вам не только как вице-президент Европарламента, но и как вице-президент проекта создания Дома европейской истории, который будет открыт в следующем году, в столетнюю годовщину начала Первой Мировой войны. Здание музея находится рядом со зданием Европарламента, в парке. Это захватывающий, но и очень противоречивый проект. И, наконец, я обращаюсь к вам также как Почетный доктор университета МГИМО.

Некоторые из нас — те, кто считает себя марксистами, — могут лучше понять друг друга. Мы знаем, что каждая глава, истории несет в себе отпечаток предыдущей главы, а также содержит анонс того, что ожидается в следующей главе. В настоящий момент мы находимся на странице, которая сохраняет отпечаток периода Холодной войны. Но она содержит и несколько элементов из следующей главы — той, что будет посвящена глобализации, при которой 8-12 глобальных игроков возьмут на себя ответственность за обеспечение глобального мира и продвижение социального прогресса.

При переходе к следующей главе многие из нас должны искоренить остатки периода Холодной войны в нашем сознании. По моей оценке, остатки холодной войны меньше мешают людям в США, чем в Европе. Когда я произношу слово "Европа", я имею в виду Евросоюз и Россию, а также страны, находящиеся между нами.

Некоторые из тех глобальных игроков, что выйдут в следующей главе на сцену мировой истории, уже активно участвуют в глобальном сценарии. Это США, Китай, Россия и Япония. Некоторые участники двигаются в этом направлении. Другие еще не достигли того уровня развития, который давал бы им возможность разделить ответственность за судьбы мира. Это относится, вероятно, к Индии, Бразилии, Южной Африке.

Евросоюз в будущем может стать еще одним глобальным игроком. Но мы еще не находимся на глобальной сцене. Евросоюз и, в частности, мы — Европарламент, — стоим сейчас перед вызовом: как направить процесс развития с тем, чтобы действительно стать глобальным игроком со всеми полномочиями вмешательства в мировой сценарий на том же уровне ответственности, которого США, Россия, Китай и некоторые другие могут достичь в ближайшем будущем.

Именно так я понимаю вопрос, который вы обсуждаете на этой интересной встрече. Интересной как по составу и уровню участников, так и по самой постановке проблемы: является ли Восточное партнерство шагом к объединению или разделению Европы? Мой ответ таков: это зависит от ЕС, от России, от стран, являющихся членами Восточного партнерства. И еще больше зависит от нашей способности выкорчевать остатки Холодной войны.

Что очевидно для меня, — это то, что в ЕС, и особенно в Европарламенте, существенную часть политиков составляют те, кого мы называем "правыми силами". Я гораздо меньше озабочен теми, кого называют "крайне правыми". Я больше озабочен теми, кого называют "демократическими правыми" или "цивилизованными правыми". Потому что крайне правые являются изначально неадекватными в смысле политической ответственности, а вот правоцентристы или умеренные правые являются важной политической силой. Может быть, самой могущественной в Европарламенте. И эта сила практически работает на те же интересы, что и почти все крупные монополисты в области СМИ. Именно они часто определяют отношение к проблемам и путям их решения. К тем проблемам, о которых мы говорим здесь. И именно эти силы находятся в состоянии непрерывной одержимости, постоянно навязывая нам главу о Холодной войне. Они до сих пор воспринимают Россию как врага и как угрозу, что является, по моему мнению, чем-то иррациональным и даже парадоксальным.

Мы считаем, что быть европейцами, — это значит быть рациональными. Нет ничего более иррационального, чем этот вид недоверия к России. Какой угрозой может быть Россия? Угрозой кому или чему? Что является еще более иррациональным и парадоксальным, — это то, что эти консервативные силы, которые постоянно развивают неприятие России, идентифицируют Россию с коммунизмом. В то же время, вероятно, не существует более суперкапиталистической системы, чем та, что построена в современной России. Тяжело понять, как можно соотносить современную Российскую Федерацию с бывшей советской системой. В Европарламенте есть группа, в основном состоящая из наших коллег из стран Балтии, а также включающая в себя некоторых венгров и поляков. Но самыми агрессивными в этой группе являются представители стран Балтии. Нам трудно оппонировать их постоянному сопротивлению.

В результате мы не движемся. Мы находимся в состоянии постоянного противоборства. Они постоянно навязывают изложение истории через приравнивание коммунизма к нацизму и утверждения, что они параллельны и одинаковы. Что является драматической фальсификацией реальности. Они все упрощают, говоря, что коммунизм — это благородная идея, которая зачастую была реализована неподобающим способом с извращенными результатами, а нацизм — это неправильная идея, которая воплощалась последовательным образом всегда с неправильными результатами.

Правда в том, что во многих случаях и сталинизм, и нацизм могли приводить к неправильным результатам. Но мы не можем ставить знак равенства. Я всегда подчеркиваю: разглядите разницу! Есть тысячи коммунистов, которые никогда не совершали ничего предосудительного.

Я знал коммунистов, которые отдавали свои жизни за свободу, демократию и социальный прогресс. И я никогда не слышал ни об одном нацисте, который отдал бы свою жизнь за социальный прогресс, за солидарность или за любую другую благородную идею. Это то, что мы должны постоянно разоблачать при нашем противостоянии.

Надо к тому же понимать, что те, кто нам сегодня противостоит в этом споре, — это люди, которые в основном были лидерами коммунистических партий в своих государствах. И я не уверен: или это их психологический прием, призванный добиться прощения, или это просто чистый оппортунизм. Для нас, для тех, кто никому ничего не обязан, этот спор неприятен, но мы вынуждены бросить им вызов и сказать: о чем вы говорите? Где вы писали свои диссертации? Вы писали их в Восточном Берлине? Вы защищали свои диссертации в Московском университете? В период, который вы объявляете самым страшным периодом в истории? И не были ли вы частью того ужасного режима, который держал общество в таких условиях? Вы представьте себе, как непросто постоянно жить с таким внутренним напряжением и в постоянном противоборстве. Из-за этого мы и не делаем ни шага вперед.

Проблема, я повторяю, в продолжающейся Холодной войне в Европе, причем в обеих частях Европы. Очевидно, что мы плохо понимаем нынешнее российское руководство. Как они относятся к ЕС? — Также представляют его в образе врага, в виде угрозы! Это приводит к тому, что одни страхи питают другие и осложняет задачу тех, кто хочет тем или иным путем добиться прогресса.

Что я могу сказать в этом контексте о тех странах, которые вовлечены в программу Восточного партнерства ЕС? Первое, что мы должны были бы сделать со стороны ЕС, это оказывать большее уважение нашим партнерам. Я считаю, что эти страны должны иметь возможность сами решать, хотят они быть членами ЕС или нет. Исторически, географически, политически они имеют право выбора. Такая страна, как Молдова, — она имеет право. Украина имеет право. Они имеют право быть в ЕС, если они сами того хотят. И они имеют право не быть, если они не хотят. Норвегия тоже имеет право быть, и Швейцария имеет такое право. И они свободно выбрали — не быть. Сегодня единственный, кто может принять решение, будут ли Украина, Молдова или Армения подавать заявку на членство, — это жители этих стран. И я считаю недопустимым, если кто-то принимает решение за них. Для меня неприемлемо, если кто-нибудь из России скажет: мы не допустим, чтобы Украина или Армения подали заявки на членство. Потому что это не является сферой компетенции России.

Проблема заключается также в том, что подход Евросоюза — это неправильный подход. Мы обращаемся с этими странами как педагоги-наставники. У европейцев есть тенденция учить, как и что вы должны делать. Мы говорим сейчас об Украине и об Армении. Я разъясняю моим здешним друзьям: граждане Армении могут свободно поехать в Россию без визы. А для того, чтобы поехать в любую другую страну ЕС, нужно 2 месяца для того, чтобы получить визу. Когда мы сравниваем число стипендий, получаемых армянской молодежью для учебы в России, и число стипендий, предоставляемых Евросоюзом, то первое число в 10 раз больше второго. Я понимаю, что армяне сыты по горло той разновидностью европейцев, которые приезжают к ним и выступают в роли судей. Это тот подход, который должен быть заменен на уважение.

Я уверен, что мы в наших дебатах с Россией должны дать ясно понять, что мы ожидаем от нее невмешательства в свободное волеизъявление соответствующих стран. Чего мы не должны делать — это провозглашать, что если эти люди будут дальше продолжать переговоры о присоединении, то они хорошие, а если нет — то они дрянные, и это русские на них давят. Такой подход, по моему мнению, являет собой недостаток уважения.

И напоследок. По моему мнению, очень важно, чтобы Россия как глобальный игрок и ЕС как другой крупный игрок развивали крепкое сотрудничество. Мы будем принимать совместные решения в условиях участия других 3-7 глобальных игроков.

Мы должны сказать русским, и мы должны сказать странам Восточного партнерства, что в любом случае роль этих стран может быть чрезвычайно важной в наведении мостов между Россией и ЕС. Потому что эти люди знают лучше всех, что представляет собой Россия и на что она способна. Потому что нам нужны люди, которые знают Россию как часть своей собственной идентичности. Это вызов.

И это то, что я говорю латышам, литовцам и эстонцам: как вы оцениваете свою значимость в Евросоюзе? Вы считаете, что вы ценны тем, что страдаете навязчивой идеей быть чем-то вроде крепости, постоянным провокатором по отношению к этому очень большому, очень важному, очень необходимому соседу?

Или вы могли бы быть более ценны, если бы применили свои знания и свою специфику для того, чтобы сделать эти связи более эффективными, более легкими, более полезными людям в России и в ЕС? Что, по вашему мнению, сделало бы вас более ценными и значимыми? Статус постоянного источника провокаций и конфронтации? Вы считаете, что ваша ценность в том, чтобы быть постоянным раздражителем для ЕС и его членов? Лучше подумайте, в чем могла бы заключаться ваша роль. Я понимаю, что ваша нынешняя роль гораздо проще.

Я сказал несколько дней назад президенту Литвы: я понимаю, что это легче — говорить о врагах, о вашей истории и тому подобном. Гораздо сложнее сказать: давайте посмотрим, как мы можем помочь в налаживании отношений. Иначе никто не будет с вами считаться. Вы являетесь единственными, кто может реально сделать вклад в строительство моста. А мы нуждаемся в таком мосте. И это вам решать, хотите вы быть значимыми или не хотите. Когда Испания присоединилась к Европейскому сообществу, мы привели с собой Латинскую Америку, которая до этого даже не существовала в повестке дня ЕС. Мы просто сказали: вот Латинская Америка, и мы являемся теми, кто может навести мосты с этим большим континентом на всех уровнях — в экономических, социальных, культурных вопросах. И это сделало нас очень ценными для ЕС. В противном случае мы были бы незаметными в ряду пятнадцати стран-участниц. Я абсолютно уверен в этой логике. Я всегда подчеркивал это в беседах с Татьяной Жданок. Это сложно — соответствовать меркам 21 века. Но вызовы века нас обязывают.