Мы провели небольшой эксперимент: заглянули в школьные учебники истории трех стран, 75 лет назад игравших главную роль в событии 30-го сентября.  Событии, которое в Чехии видят как акт предательства и диктат держав (подробнее читайте Ztráta cti, nebo co vlastn?). Не будем держать читателя в напряжении - Мюнхенское соглашение, именно о нем идет речь, по размаху и тщательности трактовки не является одной из стержневых тем школьной истории ни в Великобритании, ни во Франции, ни в Германии.

Но даже так молодые граждане этих стран могут узнать о важном историческом уроке. Прежде всего о том, что нельзя уступать злу, и о неспособности реально оценить риск, перед лицом которого тогда оказалась Европа. Чешские школьные основы, что естественно, щедрее: наши учебники рассказывают историю предательства и диктата. Однако, несмотря на большое количество исписанных страниц и расставленные акценты,  наши пособия теряют самое важное.

Мюнхен как победа

Суть «Мюнхена» со временем, конечно, меняется. Великобритания и Франция в попытке предотвратить неотвратимую войну в сентябре 1938 года принесли в жертву единственное в то время относительно демократическое государство в Центральной и Восточной Европе.  В итоге Чехословакия стала первой настоящей жертвой экспансии Гитлера. Чехи с тех пор продолжают задаваться вопросом: может быть, они все же должны были сражаться с армией Гитлера, хотя с военной точки зрения это было безнадежно. Тогда бы нация, выйдя из борьбы, стала морально сильнее. Тем не менее историки сильно сомневаются в общем эффекте: Запад, безусловно, видел бы в нас виновников развязывания войны, и Чехословакия как государство после войны не была бы восстановлена.

Появляются даже такие точки зрения, что чехам следует оставить печальный тон разговоров о «Мюнхене», потому что для этого на самом деле нет причин. «Мюнхен вовсе не был поражением, это отступление в заранее поигранной битве за приемлемую цену», - писала неделю назад в интересной статье газета  Lidové noviny, добавляя, что «Мюнхен» надо воспринимать как победу здравого смысла и инстинкта самосохранения. Судетские немцы не стали историческими победителями, как они думали в 1938 году. Наоборот, они все потеряли. Чехи, напротив, после войны получили все обратно, хотя и с потерями, но гораздо меньшими, чем у других народов.

У рассуждений в стиле «Мюнхен как победа», конечно, есть свои слабые места. Прибыль и потери нельзя считать только непосредственно после войны. История не остановилась на «историческом поражении» судетских немцев. История шла дальше. 

Даже если судетские немцы до сих пор тоскуют по потерянной родине, которую они своей восторженной встречей Гитлера так сильно настроили против себя, едва ли сегодня они чувствуют себя побежденными. Наоборот, если бы трехмиллионное немецкое меньшинство в Чехословакии осталось, безусловно, на выборах в 1946 году не выиграли бы коммунисты, не было бы переворота в феврале 1948-го.
 
Именно эти взаимосвязи очень важно учитывать, делая выводы после «Мюнхена». К триумфу коммунистов на выборах 1946 года привело не только отсутствие 3 миллионов немецких избирателей, но и чувство разочарования в ненадежных западных союзниках, определенная злость по отношению к Западу.  Этим сумели воспользоваться коммунисты, возник тщательно создаваемый в течение нескольких десятилетий культ измены запада. Этот культ настолько силен, что сохраняется до сих пор. Если бы это было не так, Земан не смог бы так просто играть  с антинемецкой картой во время президентской кампании. Наверное, не было бы и столь сильного неприятия «диктата» Брюсселя, как у нас называют политику европейских институтов. И не было бы часто подчеркиваемого  чувства, что мы сами со всем справимся. Все это последствия урока из «Мюнхена», преподнесенного нам 75 лет назад. Как бы нам ни казалось, что мы живем другой жизнью и в совершенно другое время.

Где была ошибка

Давайте на секунду вернемся к школьным учебникам. Чешские книги достаточно детально описывают последовательность событий, но не ставят важных вопросов, а значит, не ищут на них ответов. Например: почему Великобритания и Франция не хотели воевать за Чехословакию? Какая часть вины лежит на самих чехах? И какой урок можно из этого извлечь? Как только учителя начнут об этом говорить (некоторые, возможно, уже это делают), уроки истории сразу станут интересными.

Настоящий чешский парадокс заключается в том, что стремление к изоляции, недоверие и недостаточное великодушие по отношению к союзникам, что сейчас можно видеть на примере чешского участия в Европейском Союзе, - не просто отдаленные последствия «Мюнхена», но и его частичная причина. Чехи после возникновения их государства совершили ряд ошибок. Прежде всего, они не смогли достаточно хорошо отнестись к своему немецкому меньшинству. Само слово «меньшинство» вводило в заблуждение - немцев в Чехословакии было на миллион больше, чем словаков. То есть вопрос звучит так: почему не возникло государство, которое объяснило бы 3 миллионам судетских немцев, что они тоже его часть - от названия и до культурной политики (у государственного радио, например, не было трансляций на немецком).
 
Чехам также стоит задать себе вопрос, может быть, надо было лучше пытаться убедить французов и британцев в том, что наши интересы - это и их интересы. То есть, что стоило ради далекой Чехословакии вступить в войну. (Предполагается, что более 90% британцев и французов так не считали.)


Правильно понять

Как известно, остановить Гитлера было невозможно. Однако легким его приезд в Прагу сделали и ошибки чехословацкого государства, которые сегодня в школах и в СМИ надо детально разбирать и искать такое понимание мюнхенского урока, которое стало бы самым полезным.

В таком случае нельзя не сказать о нескольких ключевых моментах. Хотя среди жизненно важных интересов чешского государства - сохранять прекрасные отношения с демократической Германией, правильное понимание Мюнхена в принципе означает строить политику плодотворного сотрудничества в ЕС. Например, ездить в Брюссель не только тогда, когда требуется помощь с визами в Канаду или нужна поддержка для небольших пивоварен.

Правильно понятые мюнхенские события должны призывать не к бесконечному недоверию (как твердит, например, Гражданско-демократическая партия), а, наоборот, к пониманию важности  связей с союзниками, без которых ни одно маленькое государство не может долго обходиться. Правильно понятые мюнхенские события означают, что политики, требующие «суверенитета» (иными словами - изоляции), в этой стране будут по праву считаться малозначительными радикалами.  Особенно если эти поклонники «суверенитета» не призывают строить государство, которое хочет со всей ответственностью полагаться только на себя, государство с функционирующими институтами и сильной армией, например, по образцу «суверенного» Израиля. Если эти жаждущие «суверенитета», наоборот, хотят иметь государство, подрываемое коррупцией и недоверием к правосудию и институтам вообще.