Визит, которого не жалко

Визит, которого не жалко

9 августа 2013, 21::10 Фото: Reuters Текст: Петр Акопов

Отказ Барака Обамы от встречи с Владимиром Путиным стал лишь важным, но эпизодом в общем ухудшении российско-американских отношений. Личные контакты президентов в этой ситуации становятся все более редкими и формальными. Кто же больше проиграл от отмены встречи в верхах?

Обама – первый американский президент, отменяющий визит в Москву, но это второй случай отмены самой поездки за всю историю двусторонних отношений. Просто в прошлый раз от визита президента отказалась принимающая – советская – сторона. В мае 1960 года над нашей территорией был сбит американский самолет-шпион У-2, возмущенный Никита Хрущев не только устроил взбучку американцам на состоявшемся через несколько дней саммите четырех держав в Париже, но и отменил согласованный визит в Москву президента Дуайта Эйзенхауэра. Поездка генерала должна была стать ответом на прошедший осенью 1959 года визит Хрущева в США, первый в истории наших отношений, и, в свою очередь, первым официальным визитом руководителя США в Москву. В итоге такого визита пришлось ждать 12 лет – пока в 1972 году Кремль не посетил Никсон.

Первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Никита Хрущев и президент США Джон Кеннеди во время переговоров в резиденции американского посла в Австрии (Фото: ИТАР-ТАСС)

В 60-е годы советско-американские отношения балансировали на грани прямого конфликта (притом что неофициально наши военные и так сражались во Вьетнаме), личные контакты между высшим руководством были чрезвычайно редки – за 12 лет после отмены визита Эйзенхауэра и до приезда в Москву Никсона прошли всего две встречи в верхах: в 1961 году в Вене между Хрущевым и Кеннеди и в 1967 году в американском Гласборо между Джонсоном и Косыгиным.

Личных отношений между советскими и американскими лидерами тогда не сложилось – Хрущев смотрел на агрессивного Кеннеди как на молодого и неопытного в международных делах политика, а контакт между готовившимся к завершению срока Джонсоном и вскоре передавшим внешнеполитические вопросы Брежневу Косыгиным вообще не мог серьезно повлиять на двусторонние отношения.

Регулярные саммиты проходили лишь в 1972–1975 годах – и именно тогда Брежневу удалось наладить человеческий контакт с Никсоном и в меньший степени с Фордом. Но общее противостояние двух держав на мировой арене только нарастало – и после 1975 года наступила опять же 12-летняя пауза: пока в 1987 году в Вашингтон не приехал Горбачев. За все эти годы встречи на нейтральной территории проходили всего три раза: в 1979 году в Вене между Картером (чьим мозгом был Бжезинский) и Брежневым и в 1985–1986 годах между Горбачевым и Рейганом.

После 1987 года обмен визитами стал ежегодным, а личные отношения Горбачева с американцами, начинавшиеся как контакты лидеров двух сверхдержав, закончились беспрецедентными уступками и чуть ли не мольбой о помощи в борьбе с внутренними проблемами. После распада СССР Рейган принял Горбачева на своем ранчо и подарил ему ковбойскую шляпу, чему бывший генсек был несказанно рад.

В 90-е годы к обмену визитами между президентами добавились еще и контакты лидеров на  полях саммитов «большой восьмерки». О том, как порой Борис Ельцин и Билл Клинтон проводили переговоры, много интересного и стыдного для нас рассказал Строуб Тэллбот, однокашник Клинтона и его главный советник по российским делам. Попытки Ельцина убедить американцев: «Би-и-лл, мы не соперники – мы друзья!» – наводили американского президента на воспоминания: «Я еще и не такое видел от отца-алкоголика, так что Ельцин небезнадежен».

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и президент США Ричард Никсон во время прогулки на катере по Черному морю (Фото: РИА "Новости")

Впрочем, в конце 90-х годов ритм и содержание саммитов сбились – как по причине здоровья Ельцина, так и вследствие прихода в МИД Евгения Примакова и начала восстановления Россией внешнеполитической самостоятельности. Игра в поддавки со стороны России окончательно закончилась в тот момент, как весной 1999 года, после начала бомбежек Белграда, премьер Примаков развернул свой самолет над Атлантикой.

Приход к власти Владимира Путина вернул личным контактам регулярность. Встречи стали гораздо более частыми – кроме обмена визитами и заседаний «восьмерки» появилась еще возможность общаться во время всевозможных многосторонних саммитов, например на ежегодных встречах АТЭС. Человеческие контакты с Джорджем Бушем, заглянувшим в душу российского президента, чего ему не простили многие американские русофобы, вначале выстраивались неплохо.

Но непрекращающаяся внешняя экспансия США и их нежелание хоть как-то считаться с интересами России даже на постсоветском пространстве (не говоря уже о мощном противодействии нашим попыткам экономически сблизиться с Европой) привели к тому, что к середине нулевых Путин, похоже, окончательно разочаровался в возможностях личной дипломатии с американским президентом. Его речь в Мюнхене в 2006 году, где он впервые назвал многие вещи своими именами, была лишь озвучиванием того, что раньше Путин предпочитал не говорить вслух.

«Вся система права ... США перешагнули свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере, – навязываются другим государствам», – сказал тогда Путин, подчеркнув, что однополярный мир невозможен и Россия не откажется от независимой внешней политики.

Михаил Сергеевич Горбачев, генеральный секретарь ЦК КПСС, находящийся в США с официальным визитом, и Рональд Рейган, президент США, во время церемонии встречи у Белого дома (Фото: Reuters)

Понимание того, что личность президента США весьма слабо влияет на принципиальные подходы в ходе выработки американской политики, по-видимому, также привело Путина к решению сократить бессмысленные контакты и уж тем более поездки в США – последний раз он был в Америке шесть лет назад.

Но, конечно, главной причиной стало то, что политика США в отношении как России, так и Путина лично, все эти годы становилась все жестче и откровенней.

Развертывание ПРО в Европе, которое американцы, что называется, «под дурика» пытаются замаскировать несуществующей иранской угрозой, совершенно справедливо воспринимается Москвой как угроза нашей национальной безопасности. Продолжающее набирать обороты давление на Москву через так любимые еще в 70-е обвинения в нарушении прав человека точно так же расценивается Кремлем как попытка прямого вмешательства в наши внутренние дела, имеющая целью как дискриминацию России в мире, так и влияние на ситуацию внутри нашей страны.

Кроме того, со стороны Вашингтона идет постоянное противодействие всем попыткам Москвы усилить интеграцию стран бывшего СССР – Штаты ни за что не хотят, чтобы историческая Россия, включающая в себя в первую очередь Украину и Казахстан, вновь появилась на мировой арене.

Точно так же США пытаются помешать восстановлению Россией даже части утраченных со времен СССР позиций в Африке, Азии и Латинской Америке, помешать экономической интеграции с Евросоюзом, выстраиванию оси Москва – Берлин.

Это информационная война против России с настойчивым применением против нас технологий по стимулированию и манипуляции протестным движением. И это уже прямой вызов, перенос противостояния на территорию России, попытка подорвать противника изнутри. Было бы очень странно, если бы Путин этого не видел или если бы все это ему нравилось. Общее ухудшение отношений отразилось и на частоте встреч лидеров – и особенно на обмене визитами. Последний раз такую официальную поездку предприняла российская сторона – в 2010 году президент Медведев посетил США, где в очередной раз пообщался с Бараком Обамой.

#{bigimage=407496}В отличие от Буша с Обамой, Путин, похоже, и не пытался выстраивать особые личные отношения, потому что изменилось уже само понимание Путиным роли американского президента. К тому же Барак Обама лишь подтверждал этот скепсис – он оказался еще менее самостоятельным во внешнеполитических делах. И если у Буша-младшего среди наставников был не только вице-президент Чейни, но и собственный отец, Буш-старший, то Обама оказался под присмотром как Хиллари Клинтон, так и вице-президента Джо Байдена. Жесткая антироссийская позиция бывшей первой леди давно не является секретом, а Байден успел отличиться даже в личных контактах. Именно он весной 2011 года пытался убедить Путина не выдвигаться в президенты.

«Байден сообщил нам, что на встрече с Путиным сказал тому о нецелесообразности выдвижения на новый срок. Россия, по мнению американского вице-президента, устала от Путина, эта усталость будет нарастать и неизбежно приведет к событиям, аналогичным тем, что происходят в арабском мире», – так излагал тогда это Гарри Каспаров.

Американцы предпринимали самые разнообразные усилия для недопущения возвращения Путина в Кремль – как скрытые, так и явные, как самостоятельно, так и через поддержку недовольных им внутри страны. Но подобное высказывание Байдена важно не только тем, что это было беспрецедентное вмешательство во внутренние дела России (как будто американцы перенеслись в 1993 год), – огромное значение имеет еще и чисто человеческий фактор. Понятно, что такие вещи Владимир Путин не забывает, тем более когда они исходят от человека, который во многом определяет внешнюю политику США. О чем Путин может серьезно договариваться с тем, кто всеми силами – вплоть до плохо скрытых угроз – пытался ему помешать?

Неудивительно, что после возращения Путина в Кремль президенты двух стран так и не обменялись визитами, более того, намечавшаяся сразу же после инаугурации российского президента его поездка в США на саммит «восьмерки» и встречу Россия – НАТО была отменена. Официально из-за занятости Путина, а по сути – из-за недовольства тем, что американцы продолжали поддерживать размещение ПРО и приступили к подготовке антироссийского «акта Магнитского». Через полгода, в декабре 2012 года, акт был принят, что вызвало жесткую ответную реакцию Москвы.

Сейчас поводом для отмены визита Обамы стала ситуация со Сноуденом. Официально американцы говорят еще и об отсутствии прогресса по ПРО и нарушениях прав человека в России. Естественно, в своей риторике вашингтонская администрация вынуждена учитывать резко антироссийскую позицию республиканской оппозиции, уже предлагающей ввести различные санкции и в целом ужесточить политику в отношении Москвы, но все же в подходах к глобальным, ключевым проблемам наших отношений в американской элите нет особых разногласий.

Ведь на самом деле США больше всего возмущает постепенное, но настойчивое возвращение России в мировую геополитическую игру. Вашингтон не готов смириться с мыслью, что Россия может существовать только как мировая держава. Привыкнув за долгие годы к слабой и осторожной Москве, а также убедив себя и всех остальных в том, что в России чуть ли не полностью отсутствуют национально-ориентированная элита и самостоятельное геополитическое мышление, американцы с удивлением обнаружили, что Москва уже не просто примеривается к большой игре, но и начинает в нее играть.

Если 10 лет назад мы физически не могли помешать оккупации Ирака, а пару лет назад неумелыми маневрами попались в ловушку в ливийском вопросе, то теперь мы достаточно умело почти уже вытащили казавшуюся безнадежной сирийскую ситуацию. Конечно, главные проблемы на ближайшие годы Россию ждут на пути собирания части осколков постсоветского пространства – и здесь американцы не намерены уступать нам ни пяди бывшей и будущей нашей земли. Но их возможности – как военные и финансовые, так и информационно-идеологические, – кажущие им самим сейчас безграничными, уже явно недостаточны для этого.

Сейчас мы наблюдаем лишь первые этапы большого пути возвращения России. Остановить нас в среднесрочной перспективе Америка уже не сможет, но признать очевидное в ее собственных интересах. И чем раньше, тем лучше. Потому что напрасное противостояние подъему России, попытки изолировать ее, давление, переходящее в прямой диктат и шантаж, лишь оттянут неизбежный и единственно спасительный для Америки переход к изоляционизму и ускорят дрейф России ко все более резкой антиглобалистской политике. Ведь Россия способна не только присоединиться, но и возглавить тот ширящийся фронт обиженных и оскорбленных (и все более сильных и активных), желающих подтолкнуть все еще грозного, но уже, безусловно, падающего гиганта.

Чтобы понять это, политику нужно быть личностью, способной заглянуть за горизонт – и за спины советников, планирующих, как им кажется, не только график президента, но и повестку дня для всего мира. Иногда такие политики появлялись в Америке во время войны, как тот же Рузвельт, но лучше, конечно, чтобы это произошло и в наше, пока еще мирное время.