Академик Николай Петраков: «По поводу ситуации с РАН успокаиваться рано»

Академик Николай Петраков: «По поводу ситуации с РАН успокаиваться рано»   Поправки в закон о реформе Российской академии наук – не повод для самоуспокоения, считает директор Института проблем рынка РАН Николай ПЕТРАКОВ. Свои варианты решения проблем он предлагает в записке, которую готовит на имя Владимира Путина и главы РАН Владимира Фортова.

Здание Российской академии наук. Фото ИТАР-ТАСС.

Николай Петраков. PhotoXPress.

– РАН ожидала бы незавидная участь, если бы был принят первоначальный проект, разработанный Минобразования. Авторы этого документа скрыли от общественности и президента главный аспект:  происходит юридическая ликвидация имеющей 300-летнюю историю Российской академии наук, создаётся новая организация, а всё управление исследовательскими структурами переходит в руки неких агентств. На мой взгляд, именно академику Евгению Примакову, а затем ряду других коллег удалось донести до Владимира Путина пагубность такого рода решений. Как известно, имеющие принципиальное значение поправки президента были включены в документ и приняты Госдумой во втором чтении.

Пока он ещё окончательно не принят нижней палатой парламента (третье чтение состоится осенью) есть смысл поднять ряд вопросов, которые имеют принципиальное значение для будущего академической науки. Президент РАН Владимир Фортов просил Владимира Путина дать ему год, чтобы провести реорганизацию академии. Что он может сделать за это время? Предположим, объединит какие-то отделения, проведёт перемещения, сольёт ряд институтов, возможно, сократит некоторые из них… Но главный-то вопрос – финансирование. Оно в руках государства, поскольку РАН остаётся бюджетной организацией.

Не могу согласиться с таким подходом. Где гарантия, что и новому министру образования не покажутся недостаточными расходы на деятельность одних академических институтов и центров и чрезмерными – средства, предназначенные для других? У чиновников могут быть свои приоритеты, которые не совпадают с подходами людей науки. Совершенно несопоставимы, например, средства, выделенные на развитие «инновационного центра Сколково», с теми, которыми приходится довольствоваться наукограду Дубна и Сибирскому Академгородку. Сотрудники РАН могут только мечтать о выплатах в 750 тысяч долларов, которые получил от фонда «Сколково» не имеющий высшего образования депутат Илья Пономарёв якобы за проведённые им научные исследования, а также лекции, семинары и «публичные мероприятия». Куда больший эффект дало бы выделение таких средств НИИ, занимающимся исследованиями в области биологии.

Короче, исключение из законопроекта таких пунктов, как возможность ликвидации академии и обозначения её как «общественно-государственной организации», не должно давать повод для самоуспокоения. Надо смотреть на вещи трезво: теперь средством прессинга со стороны чиновников высокого ранга становится распределение финансов. На мой взгляд, назрел вопрос о внесении изменений в Налоговый кодекс с целью предоставления льгот для частных предприятий, которые финансируют научные исследования. Такая практика существует в развитых странах – США, Англии, Франции. В 1980-е годы во время поездки по американским университетам (они в этой стране выполняют функции нашей академии наук) я задавал вопрос об источниках финансирования. Оказалось: в одних случаях бизнесмены выстроились в очередь на оплату исследований и разработок, в других случаях мои коллеги хвалились тем, что они набрали столько заказов и оборудования, что не в состоянии их «переварить». А вся разгадка такого энтузиазма со стороны предпринимателей заключается в том, что они имеют стимулы: налогооблагаемая база корпораций и фирм, которые выделяют деньги на развитие науки, образования, здравоохранения, уменьшается.

Разумеется, есть разработки и исследования, которые требуют государственного финансирования. К примеру, проведение археологических раскопок должно осуществляться из бюджетных средств. В то же время никто, кроме как частные или частно-государственные корпорации, приватизировавшие металлургию или химическую промышленность, не поднимет отраслевую науку, которая развалилась в 1990-е годы.

Вице-премьер Ольга Голодец, которая пеняла учёным, что не молниеносно отреагировали на увеличение финансирования науки в 10 раз, не учитывает, что в начале 90-х оно упало в 25 раз! К сожалению, некоторые далёкие от науки люди представляют картину достижений в этой области таким образом: сегодня вам увеличили зарплату, завтра вы что-то открыли. Так не бывает. К тому же не учитывается, что за истекшие десятилетия произошли, может быть, необратимые изменения. «Усохла» экспериментально-исследовательская база, некоторые сильные фигуры ушли из науки, другие уехали… А для того, чтобы открытие вошло в жизнь, необходимо, чтобы оно прошло все три ступени: сначала – появиться в колбе, потом – быть отлитым в металле и лишь затем войти в массовое производство.

Частные и частно-государственные корпорации в состоянии вытянуть всю эту «цепочку». НИОКРы должны финансироваться из частного бизнеса; он отдаёт им часть прибыли, но при этом сам же является заказчиком. Решить такие сложные задачи, как отечественная разработка технологий сжиженного газа и проката тонкого листа для корпусов легких автомобилей, можно только при участии крупных компаний.