Ответы на вызовы. Андрей Бунич: «У нас слабое предпринимательское сословие». Часть I

Ответы на вызовы. Андрей Бунич: «У нас слабое предпринимательское сословие». Часть I 18 июня 09:00   Александр Приходин Какого рода бизнес способен обеспечить устойчивое развитие общества? Что необходимо сделать, чтобы государство не превратилось в большой собес? Как оживить предпринимательскую инициативу? Чем занять людей в «неперспективных» населённых пунктах?

Андрей Бунич. Фото © РИА «Новости» / Сергей Субботин.

Продолжаем цикл бесед с ведущими отечественными экономистами. На вопросы корреспондента «Файла-РФ» отвечает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей БУНИЧ.

– Андрей Павлович, в ваш союз входят организации малого и среднего бизнеса. Каков сегодня «вес» этого сегмента в экономике?

– Согласно официальным данным, удельный вес малого и среднего бизнеса составляет 20 процентов. Но, я считаю, эта цифра завышена. По-моему, в средний бизнес попадают предприятия, объём и оборот которых превосходит параметры, принятые для этой категории. В том числе, предприятия градообразующие, которые ближе к крупным. Что касается собственно малого бизнеса, то на его долю остаётся 10–15 процентов. Это очень мало. Необходимо достигнуть уровня 60–70 процентов.

– Мне кажется, это нереальная задача.

Фото ИТАР-ТАСС.

– Но без её решения в современном мире не выжить. Государство превратится в большой собес, но всё равно не сможет финансировать всех. Эта задача непосильна. Когда люди не в состоянии сами себя обеспечить, государство вынуждено поддерживать предприятия, которые по большому счёту не нужны.

– Но как ещё быть с градообразующими? Ведь где-то только благодаря им ещё теплится жизнь.

– Да, в десятках тысяч населённых пунктов существуют такие предприятия, население привязано к ним. Никаких перспектив для самозанятости людей там нет, они не могут заняться предпринимательством, и власти вынуждены их поддерживать. Но делать это до бесконечности нельзя. Со временем может обостриться давление на биржи труда, другие государственные институты.

– Получается, что в этих условиях развитие малого бизнеса становится вопросом выживания сотен тысяч людей. Вот куда в первую очередь должно быть обращено внимание государственных чиновников! Но что-то не заметно особого рвения…

– Понимаете, у малого бизнеса не может быть мощных лоббистов по определению. Сравните, скажем, возможности его и «Газпрома». Получается (такой подход, во всяком случае, превалировал в 1990-е), что с точки зрения государственной политики проблемы малого бизнеса – второстепенная вещь. Что есть малые предприятия, что их нет… Но так можно рассуждать, пока в федеральном бюджете хватает денег, чтобы заткнуть очередную «дыру». И тогда всё хорошо, о «кувыркающемся» малом бизнесе можно не вспоминать. Но сейчас возникла новая ситуация, образовалось слишком много «дыр», и денег стало не хватать – чтобы профинансировать все недостачи в регионах, развитие ЖКХ, реализацию программы дальнейшего освоения (а на самом деле спасения) Дальнего Востока и реорганизацию ОПК… Раньше инвестиции в народное хозяйство шли по разделу бюджета «национальная экономика». Сейчас он сокращён. Но ведь необходимость решения неотложных социально-экономических проблем осталась! В результате возникают нескладные вещи: ведомства ведут себя так, будто федеральный бюджет не принят, не стал Законом, и начинают бодаться за уже выделенные средства. Впрочем, удивляться здесь нечему: ситуация и в самом деле тяжёлая.

У государства нет средств на самое необходимое: инвестиции и социальные проблемы. Вот тут бы ему озаботиться тем, чтобы снять какие-то налоги с домохозяйств, простимулировать людей самим зарабатывать себе деньги. Чем больше будет таких самостоятельных, тем меньшей окажется нагрузка на государство. Многие проблемы можно решить путём развития малого бизнеса, индивидуального предпринимательства. Кстати, этот сектор, как это ни покажется странным, развивался в советское время при Сталине. Вроде бы кругом всё было государственным, народное хозяйство контролировал Госплан, но в то же время присутствовал мощный кооперативный сектор. Команда «Спартак», которая неоднократно была чемпионом страны, изначально называлась «Промкооперация». Она всегда была связана с промысловой кооперацией, которая выпускала мебель, посуду, товары народного потребления. К сожалению, при Хрущёве этот вид кооперации был свёрнут. К счастью, хоть не прикрыли другие её виды – потребительскую и торгово-заготовительную, которые сохранились до нынешних времён и требуют импульса для дальнейшего развития. Упомянутый сектор ранее включал артели, кустарей, ремесленников, личные подсобные хозяйства и колхозные рынки. Вся эта разветвлённая структура помогала людям самим себя обеспечивать.

Конечно, индивидуальное предпринимательство не подменяет собой малый бизнес. Следует помогать различным формам объединений людей для сбыта и покупки продукции. Необходимо восстанавливать потребительскую и промкооперацию, а также развивать некоммерческие организации в сфере услуг, которые ставят своей целью не извлечение прибыли, а обеспечение рынка для желающих работать. Услуги могут быть различными: уход за больными на дому, уборка квартир.

Министерству финансов пора понять: малые предприятия – это социальный, а не фискальный объект. Кормиться с него не получится. Налоговые доходы с крупных корпоративных структур и малого, среднего бизнеса несопоставимы. Увеличение страховых взносов с последнего приводит к парадоксальной ситуации: если раньше такие предприятия приносили государству хоть какие-то средства, то теперь начинают закрываться или «уходят в тень». Получается, что их владельцы выглядят «простаками», которые зарегистрировали свою фирму, хотя могли этого не делать и «сидеть себе тихо». Ведь «мёртвые души» не платят ничего, отчисления государству делают другие. Даже если у этих последних плохо с производственным процессом, они всё равно вносят пошлины за пользование патентом, какие-то налоги. Неужели будет лучше, если такие фирмы перестанут платить вообще? То, что федеральный бюджет не пополнится в результате реализации таких мер – это однозначно.

Мы должны стремиться к тому, чтобы придать обществу устойчивость, гибкость, способность избегать разного рода потрясений. А такие возможности придаёт развитие, расширение сектора малого и среднего бизнеса. Люди начинают считать деньги, думать о том, как обеспечить себя и свою семью, полагаясь на собственные силы и не выходя за рамки законов. Это совсем другая ситуация по сравнению с той, когда в частных корпорациях менеджеры, обворовывая акционеров, выбивают себе крупные бонусы.

Фото ИТАР-ТАСС.

– Способен ли малый бизнес повлиять на темпы экономического роста?

– Конечно. Через оживление предпринимательской инициативы. Вклад человека в собственный бизнес значительно больше, чем просто вложенные средства. Это ещё и потраченное время, энергия, инициатива, квалификация, знания, связи – всё это капитализируется, начинает приносить доход. Скажем, сначала индивидуальный предприниматель покупает на свои деньги автомобиль или оборудование, затем эти частные средства начинают работать на общие цели. Если одни люди берут на себя индивидуальные риски, значит, другим придётся рисковать меньше. Низший уровень предпринимательской инициативы представляет собой колоссальный резерв, он защищает бюджет от непроизводительных трат.

К сожалению, индивидуальных предпринимателей у нас в стране насчитывается только около четырёх миллионов. Из них, по данным Федеральной налоговой службы, активно работает около миллиона. Но ведь это ничтожное количество на такую огромную страну! Тем более, если иметь в виду, что сюда включены занимающиеся доступными видами бизнеса автомобилисты, зарабатывающие себе на хлеб насущный частным извозом, бабушки, вяжущие носки на продажу, и т. д. Если увеличить эту цифры в разы, государство сразу снимет с себя много непроизводительных расходов, сможет сконцентрироваться на задачах социального развития. А собственное выживание индивидуальные предприниматели обеспечат себе сами. Найдутся и те, кто будет способен организовать реализацию продукции. Чем обширнее становится этот сектор, тем больше людей он вовлекает. Кустарные промыслы, о которых я уже говорил, придадут своеобразие структуре экономики; важно и то, что они имеют давние традиции, и для их восстановления не понадобится больших усилий.

В наше время индивидуальные предприниматели могут занять себя и в таких сферах, как индустрия отдыха, экотуризм. Люди, которые устали от урбанизации, едут в сельскую местность, на ферму, где есть обустроенное жильё, домашние животные. Дети приобретают навыки производительного труда на природе.

 – Каким образом, на ваш взгляд, отразилось на бизнесе вхождение в ВТО?

– Я считаю, это было поспешное решение. Конечно, по политическим причинам не надо отказываться от членства в ВТО, но никто не торопил РФ как можно быстрее подписывать соглашение о вступлении. Наша поспешность была выгодна американцам. Не зря Барак Обама в предвыборной кампании записал в свой актив «приобщение» России к ВТО. А что в итоге? Выиграл скорее иностранный бизнес. Отечественные же предприниматели, за редким исключением, проиграли.

Даже российские металлурги оказались в затруднительном положении. Да, им упростили выход на мировой рынок, но одновременно были сняты ограничения с продвижением украинских и китайских конкурентов – на наш. Украине более нечего предоставить, кроме металла, и она сделает всё возможное, поддержит выпуск этой продукции при помощи государства, попытается реализовать её в России, только чтобы добиться экономического эффекта. Вначале, как казалось, должна была приобрести выгодные позиции отечественная химическая промышленность. Но этого, по-моему, не случится. Предварительный баланс по всей отрасли показывает, что произойдёт перекос в сторону импорта. Что же касается отечественных машиностроения и сельского хозяйства, то по ним интервенция западных качественных товаров нанесёт сокрушительный удар.

Фото ИТАР-ТАСС.

– Может ли наше предпринимательское сословие объединиться, чтобы нейтрализовать негативные последствия взаимодействия на рынке ВТО?

– К сожалению, у нас слабое предпринимательское сословие, которое не может даже, условно говоря, артикулировать свои политические интересы. Тем более оно не в состоянии выстроить линию поведения, способную помешать захвату отечественного рынка транснациональными корпоративными структурами. Они уже скупили всю российскую пищевую промышленность, которая теперь принадлежит таким корпорациям, как «Пепси-Кола», «Кока-Кола», «Данон». Это тем более досадно, что мы располагаем необходимыми технологиями в молочной промышленности, производстве прохладительных напитков и т. д. Но попробуйте поконкурировать с западными фирмами, если они уже закрепились на российском рынке. Сначала скупают наши отрасли (характерный пример – лёгкая промышленность), потом эти отрасли открываются для ВТО, что ещё более укрепляет позиции иностранцев. Целые сегменты российского рынка становятся частью мировой глобальной системы торговли со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Все наши торговые сети – по существу западные. Там находятся их собственники, оттуда они получают кредиты. И поэтому всегда будут ориентированы на продвижение импорта, вся логистика выстроена под это. Какое им дело до потребностей местного производителя? А ведь в тех же пищевой и легкой промышленности мог бы успешно действовать отечественный малый и средний бизнес.

– Может быть, в России не хватает настоящих предпринимателей? Все, кто может этим заниматься, давно при деле. А появление хваткой молодёжи отстаёт от потребности экономики в новых лидерах. Согласитесь, что это не институциональный барьер, о чём у нас любят поговорить, а человеческий фактор.

– Мне кажется, у людей, предрасположенных к бизнесу, отбили желание заниматься предпринимательством. В первую очередь, у молодёжи. Сейчас для неё куда предпочтительнее пойти на государственную службу, потому что там «хлебно» и не важно качество выполненной работы. Конечно, не вся молодёжь такая, но её у нас не хватает для занятий бизнесом также в силу демографических проблем.

На одном из предприятий малого бизнеса. Фото ИТАР-ТАСС.

– Но в первые пореформенные годы, казалось, вся молодёжь ринулась в бизнес и порой зарабатывала баснословные деньги…

– Это продолжалось недолго. Действительно, в Советском Союзе государственная служба отождествлялась с мизерной зарплатой, и когда появился сектор, где можно было заработать приличные деньги, молодые поторопились этим воспользоваться. Но вскоре олигархи придавили малый и средний бизнес, вытравили из предпринимательства часть молодёжи, а потом разбежались по разным странам. Тем временем разрастался государственный аппарат, и вскоре выяснилось: теперь хорошо живут милиция, прокуратура, налоговая служба, да и просто высокого ранга чиновники. Именно они ездят на престижных машинах, имеют стабильные официальные и «неформальные» источники доходов, да и ведут себя так, как 10–15 лет назад им и в голову бы не пришло.

А бизнесмен средней руки стал в условиях нашей страны каким-то несчастным человеком. Если он что-то до сих пор сделал, то это удивительно, потому что его со всех сторон «давят», «душат», с него вымогают. Он должен всем платить (в первую очередь, конечно, правоохранительным органам) и должен всех содержать. Люди удивляются: почему у нас высокие цены, почему какие-то предприятия разоряются? Да потому что непосильные поборы на производителей. Предприниматель должен бегать, суетится (причём, с неизвестным результатом), а тем временем человек 20 будут стабильно его «доить». Многие ли выберут для себя такую участь?

Конечно, играют роль и общие закономерности: 5–10% живущих в любой стране готовы рисковать, то есть брать риски общества на себя. Много их быть не может. А вот 90% рисковать не хотят. Это плохо, но так устроен мир. К тому же, к сожалению, у нас вытравлена культура цивилизованного хозяйствования. Поэтому способные к этой деятельности люди оказываются не у дел. Все шишки летят на рыночную систему, но она фактически не существует, если загублена конкуренция.

На сегодня более-менее значимые сферы экономики поделены. Ты уже не можешь продвинуться в каком-то направлении потому, что там, наверху, сидит кто-то и «рулит». Сначала эту роль выполняли олигархи, потом их потеснили чиновники: «Мы – при должностях, а эти вообще непонятно кто… Подвинем их и сами будем теперь рулить». Впрочем, характер «рулёжки» не сильно изменился. И олигархи далеко не ушли, и чиновники где-то рядом. Единственное серьёзное изменение – рулить стали жёстче.

– Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Ведь ещё раньше бизнес «крышевали» бандиты…

– В этой среде понимали: люди должны что-то произвести (продать), чтобы появилась возможность с них «кормиться». Чиновники же не привыкли об этом думать. Им не нужны никакие изменения, «пусть всё идет, как идёт» (у них стабильные зарплаты вместе со стабильными откатами).

Предприниматель – по своей сути реформатор. Он изменяет ситуацию. Эти подвижки нужны обществу, конкретным людям, которые заинтересованы в новых товарах и услугах, но они могут быть не востребованы теми, кто «рулит», контролирует рынок. И получается, что рыночной экономики у нас нет. Это миф, что общественный «раздрай» внесла рыночная экономика. Нет, всё погубил неформальный контроль.

– Экономисты институциональной школы отмечают, что формальные отношения в нашем обществе существуют в той мере, насколько это позволяют им неформальные отношения.

– Ещё основатель социологии Эмиль Дюркгейм писал примерно следующее: если законы не соответствуют нормам, то они не исполняются. А если законы соответствуют нормам, то они не нужны.

Окончание следует.