Историю России ХХ века нужно писать с чистого листа

Тема, которую затронул в своей полемической статье священник Николай Булгаков, активно обсуждается сегодня в нашем обществе. Несомненно, что она очень важна для понимания тех исторических процессов, которые происходили в недавнем нашем прошлом, происходят сегодня и будут происходить в будущем.
 
Существуют самые разные точки зрения по этому неоднозначному вопросу, порой диаметрально противоположные. Публикуя статью о.Николая Булгакова, мы надеемся на дальнейшее обсуждение этой важной темы на страницах нашей газеты.

С таким выводом американского историка, профессора Монтклерского университета, доктора философии Гровера Ферра нельзя не согласиться. В своем исследовании «Антисталинская подлость» (М., «Алгоритм», 2007) он показал, что из всех утверждений «закрытого доклада» Н.С. Хрущёва «О культе личности и его последствиях», произнесенного им в 1956 году, «разоблачающих» Сталина и Берию, не было ни одного правдивого. Между тем эта пропагандистская версия продолжает лежать в основе официальной концепции истории России минувшего века, и у нее до сих пор есть яростные защитники у нас в стране и за рубежом. Разумеется, не без причины.

Действительно, в существующей до сих пор истории нашей страны советского времени остается столько смещений, передержек, натяжек, умолчаний, обломков разных идеологических схем, прямых фальсификаций, что лучше всего было бы не подправлять ее, а писать заново.
 
Сколько мы видели таких «подправок» на нашем веку, во все советские годы, сколько раз из библиотек изымались то одни, то другие труды, только что выходившие миллионными тиражами, включая книги руководителей коммунистической партии. Сколько имен предавалось полному забвению! Помню, к нам домой прислали по почте страницу Большой советской энциклопедии с предложением вырезать страницу со статьей о Л.П. Берии, его большой портрет и вклеить замену – и забыть навсегда, словно такого деятеля в нашей истории никогда не было.
 
И это искажение отнюдь не закончилось после того, как КПСС перестала быть правящей партией, а ее идеология – государственной. Новая идеология, «постсоветская», «демократическая», оказалась удивительно верной своей предшественнице именно в главном историческом вопросе, хотя на словах от нее постаралась решительно отречься.
 
Почему идут  споры о Сталине?
Одна из причин этих жарких споров состоит в том, что о сталинском периоде нашей истории во всеуслышание никогда не говорилось правды. И не только у нас, но и за границей, в эмигрантской литературе.
 
При жизни Сталина, понятно, было не до объективности. Тут была сплошная политика и идеология, борьба внутренняя и внешняя. Известны случаи, когда его публичные высказывания в печати подвергались цензуре. Своих «военных тайн» он никому не выдавал – ни врагам, ни соратникам. За рубежом тоже о многом не догадывались и до сих пор не догадались, даже наши соотечественники.
 
А после смерти генералиссимуса опять пошла безудержная пропаганда, но уже в противоположную сторону.
 
Потом – умолчание, тонкая идеологическая фармацевтика. Правда, в это время стали появляться мемуары наших военачальников, в которых была и правда. Но и они были хорошо отредактированы. Воспоминания главного маршала авиации А.Е. Голованова «Дальняя бомбардировочная…», которые он не захотел править по требованиям брежневской цензуры (слишком хорошие факты привел о Сталине, под непосредственным руководством которого прослужил всю войну), увидели свет лишь через девятнадцать лет после смерти автора.
 
Наконец, в 1973 году на Западе появился «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына – вроде бы уж полная, обнаженная до костей правда об этом времени, дальше некуда. Ан нет, почему-то тут всё против «коммунизма», «коммунистической идеологии», а что и кто за этими словами стоял в реальной истории – опять туман, да еще какой. Для того и писалась, и издавалась, и школьникам ныне навязывается вместо Пушкина и Гоголя?
Главная историческая неправда этой книги состоит в том, что тогда якобы шла борьба двух сил: коммунистической и общенародной. На самом деле были и яростно противоборствующие друг другу две главные государственные силы.
 
В советское время историческая наука прямо объявлялась «партийной». Там не то что о ХХ веке, о всей русской тысячелетней истории (она называлась «Историей СССР») думать и писать нужно было только с марксистско-ленинских, «классовых» позиций, точно следуя последним установкам официальной идеологии.
 
А после «отмены» марксизма-ленинизма в 1991 году идеологические бразды правления тут же ловко перехватили западники-«демократы».
 
Впрочем, им особенно и перехватывать-то было нечего – в основном это были те же самые люди, с тем же мiровоззрением в самом главном – в отношении к русской исторической традиции. Так что они даже с облучка не привстали – прямо тут же, сидя, ухватили новенькие, крепкие, импортные вожжи, которые от старых, отработанных, истертых и дряблых, отличались разве что внешним видом, но не сутью.
 
Ярким примером такой трогательной преемственности является верность теории «культа личности». В этой антиисторической легенде всё было построено на смещениях и искажениях. Что называется, «с точностью до наоборот».
 
«Как наоборот? – спросит человек, изучавший историю России ХХ века в этом самом ХХ веке. – Разве не было репрессий? Не было 1937 года? Разве Сталин не был во главе страны в это время, разве он не несет ответственности за то, что тогда происходило?»
Да, много сил положено на то, чтобы представить дело именно так, чтобы мы довольствовались этой примитивной версией, ничего нам не объясняющей в сути того, что происходило в стране, но для того и появившейся, чтобы скрыть эту суть.
  
Точка отсчета ХХ съезда была чисто политической: исторические оценки отмеривались не от интересов всего русского народа, а от интересов верхушки большевиков, причем определенной ее части, и вот – обратим на это внимание! – Сталин-то потому и оказался «плохим», что пошел против этой верхушки.
 

«Сталин – это репрессии, репрессии – это Сталин».
Что это такое?
 
Это пропагандистский фокус, иллюзия правды. Кажется: история, правда, а на самом деле – одна видимость.
 
Сталин – репрессии? А вся карательная система большевизма, созданная в 1917 году, Ленин, Троцкий, Свердлов, Войков, Белобородов, Дзержинский, Тухачевский, Землячка, Ягода, Ежов, Лацис, Петерс, Бокий, Фриновский, Трилиссер, Агранов, Берман, Каганович, Хрущёв, Постышев, Эйхе – это не репрессии?
 
Их всех обманул и запугал коварный, злой, хитрый, всевластный Сталин? Они и не думали, что расстреливать тысячи людей, травить газами в лесах умирающих с голоду крестьян – это нехорошо? Если бы знали, если бы он их не заставил, никогда бы так не делали?
 
Но сделали. По какой юриспруденции, по какому Божьему закону они тут ни при чем?
Хрущёв со страху за справедливое возмездие, и прежде всего, вероятно, за убийство Сталина и Берии, когда он, как одержимый (или без «как»), рвался к власти, поспешил свалить всё на свои жертвы: и я, мол, не виноват в репрессиях, и они, если откроется это убийство, получили по заслугам.
 
Его-то можно понять, тут со страху чего не наговоришь (особенно если с Запада подмигнут: давай, мол, мы с тобой). Уж как ни заврешься – даже про то, что Сталин воевал по глобусу. Но нам-то зачем вся эта чепуха? Верить клевете, да еще распространять ее – это грех.
 
Хрущёв рвался к власти – и дорвался. И показал всему мiру, истории, что может произойти с человеком, который власти недостоин. Который, не веря в Бога, идя против рожна, не Свыше получает власть, а крадет ее с другой стороны.
 
Сталин в нашей истории – это не только репрессии. И далеко не всякие, бывшие «при нем».  
Сталин нисколько не меньше – это независимая страна. Это нравственность, это полное целомудрие в средствах массовой информации, в школе, это полный запрет на порнографию, проституцию, гомосексуализм, наркоманию, коррупцию, русофобию…
Это, конечно же, Победа 1945 года, которой без него в истории нет. Это патриотизм. Это открытые церкви. Это запрещенные аборты. Это матери-героини. Это невинные девушки-старшеклассницы. Это достоинство офицера и инженера. Это жизнь и работа по совести ради общего дела.
 
Сталин – против безхозяйственности и безответственности, против взяточничества и пьянства, против воровства и предательства, против безбожия и разврата. Сталин – за Гоголя (только при нем в советское время вышло его самое полное собрание сочинений) и за Глинку (это он сохранил последнюю сцену в возобновленном «Иване Сусанине»), за Собор Василия Блаженного на Красной площади, им спасенный.  За державный русский народ и «сильное Православие».
 
Почему положительным, созидательным явлениям одновременно сопутствовала внутренняя борьба в стране, репрессии против самых разных слоев общества, насколько это сочетание было противоречивым, а насколько закономерным – на эти вопросы призвана дать ответ объективная история.
 

Чтобы написать научную историю России ХХ века, придется открыть архивы. А иначе откуда она возьмется?
 
«Начиная с хрущевской «оттепели» и эпохи Горбачёва с ее «гласностью» и «открытостью», – свидетельствует Г. Ферр, – когда сам собой подразумевался более свободный доступ к архивам, и заканчивая нашими днями, рассекречена лишь крошечная часть следственных материалов по делам лиц, обвинявшихся на знаменитых московских показательных процессах 1936, 1937 и 1938 годов».
 
Почему бы, действительно, не открыть архивы? Почему они до сих пор закрыты – о событиях 75-летней давности?
 
Надо думать, что если бы там были факты, подтверждающие виновность Сталина, то их бы уже давно обнародовали с целью полной и окончательной «десталинизации». Значит, легко заключить, там содержатся документы, которые изобличат хрущёвско-перестроечную историческую версию.
 
Ссылаются на то, что, мол, если открыть архивы, откроются факты, неприятные для родственников некоторых лиц.
 
Ну, что ж, может быть, кому-то будет неприятно узнать правду о своих родственниках. А потому весь народ должен жить ложью о своей истории – ему пусть будет неприятно? Пусть остается оклеветанным имя человека, стоявшего во главе страны тридцать лет, в том числе во время огненного испытания Великой Отечественной войны? Пусть наша молодежь пьет яд ненависти к своему Отечеству, к его ближайшей истории? Пусть весь мiр верит в клевету на наш народ, на нашу армию, считает предателей героями, а героев – предателями?
 

Как нам понять суть сталинской эпохи? Исторически подходя к ее задачам, возложенным на нее не без воли Божией, не без воли Владычицы нашей Богородицы, веками покрывавшей Своим Покровом Русскую Землю и не оставившей ее в 1917 году, о чем Она возвестила нашему народу явлением Державной Своей иконы.
 
Это была эпоха созидательная, строительная – и одновременно военная, потому что враги не желали укрепления нашего Отечества в грозном ХХ веке. Они, вступив в эпоху научно-технического, экономического, информационного, военного «прогресса», совершенно не желали того, чтобы Православная Россия тоже пользовалась его плодами, не отставая от них, а то и опережая, с Божьей помощью. Ее нужно было во что бы то ни стало затормозить, а еще лучше покорить. Что и было организовано к 1917 году.
 
Но «человек – так, а Бог – инак». Россия принесла очередную свою, великую жертву в эти годы. И все-таки (и благодаря этому), милостью Божией, не погибла. Она стала набирать силу – и это происходило со Сталиным во главе. Его колоссальное стремление к укреплению и объединению страны в кратчайшие сроки, его огромная энергия строителя и организатора, его воля к победе – хозяйственной, организационной, культурной, нравственной, военной, – его православное воспитание, его образованность, его отношение к культуре и нравственности всё больше и больше накладывали свой отпечаток на наш исторический путь в ХХ веке – хотя, разумеется, у каждого человека всегда оставалась своя свободная воля, которая дается нам от Бога.
 
Господь провидел в нем созидательный талант – и дал ему власть, которая, как известно, от Бога. Никакими жестокостями и хитростями, если Господь не даст, ее не вырвать (чего не могут воспринять безбожники – поэтому у них во всем виноваты только «черты характера»). Не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше (Ин. 19, 11),  – сказал Господь Понтию Пилату.
 
Положение страны было по сути своей военное в эту эпоху, даже и в мирные годы – между Первой мiровой, сразу вслед за ней грянувшей гражданской – и вскоре (всего через два десятка лет) разразившейся самой разрушительной в мiровой истории Второй мiровой войнами, а потом встык к ней – «холодной войной», не раз, однако, накалявшейся до «горячих» столкновений в разных частях мiра (например, в Корее) и всё время грозившей третьей мiровой.
 
Неудивительно, что мы не можем представить себе того, кого называли Хозяином страны, в пиджаке, с галстуком и в шляпе – только в фуражке, френче или в мундире.
А военная психология и гражданская – это не одно и то же. И они не могут быть одинаковыми. Военный человек, командир любого уровня отнюдь не от жестокости посылает своих бойцов на гибель. Он не имеет права поступить иначе, проявить сентиментальность, иначе не он победит врага, а враг победит его, и погибнут и его бойцы, и он, и его народ.
 
Либеральное мiровоззрение категорически восстает против военного. Оно – за «свободу», за «гуманизм». Оно ненавидит воинский дух, дух самопожертвования и дисциплины. «Не надо никаких подвигов, никаких жертв, никакой самоотверженности, никаких приказов – пусть каждый живет, как он хочет, легко и комфортно. Оставьте нас всех в покое. Мы не хотим ничего строить, нам не нужно никаких империй, нам нужно «кафе поэтов» в подвале, удобный сервис, доступ ко всем странам, библиотекам, кинофильмам, магазинам, пляжам и ресторанам – как в Лихтенштейне. Все ваши империи не стоят одного человека с его загубленной несчастной жизнью (то есть моей). Никто не хочет на нас нападать! Никому мы не нужны!»
И не нападал никогда?..
 
Военное мiровоззрение, как ни странно, не меньше любит отдельного человека и желает ему счастья. Более того, оно ради него и идет на самые большие жертвы. Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). И оно не меньше любит свободу. Но оно понимает, что в мiре, который, как сказал апостол, весь во зле лежит (1 Ин. 5, 19), в мiре, где непрерывно идет невидимая брань, где действует диавол и полчище бесов, которые стараются каждого человека навести на зло, на грех и погубить навеки, и кое-что им, увы, удается (иначе не о чем было бы писать «Московскому комсомольцу»), в этом мiре без борьбы, без жертв мир недостижим, а полный покой, как писал преподобный Амвросий Оптинский, будет только в Царстве Небесном, в которое можно войти, по Писанию, лишь многими скорбьми (Деян. 14, 22).
Гуманизм есть антихристианское, то есть сатанинское учение. Когда Господь говорил о том, что Ему предстоят крестные страдания, по человеческой любви к Нему апостол Петр сказал: «Господи! Да не будет этого с Тобою!» На что Господь ответил: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне  соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16, 22-23).
 

Когда святой благоверный князь Александр Невский, помолившись, пошел в бой с захватчиками, имея значительно меньшее войско, он поступал «не гуманно» по отношению к своим воинам: они могли все погибнуть. И святой благоверный князь Димитрий Донской, помолившись и испросив благословение у преподобного Сергия Радонежского, пошел на Куликовскую битву, на которой полегло множество наших воинов. И полководец Суворов отваживался на штурм неприступных крепостей и шел через Альпы, теряя людей, но принося, с Божией помощью, Отечеству победы.
 
Сталин недаром стал генералиссимусом, как и Суворов. У них главное – общее: огромная воля к победе, стремление только вперед, без малейшего промедления (только если тактического), натиск, напор, бросок – «ни шагу назад!»
 
Все они могли бы «пожалеть людей», которые во множестве полегли на полях сражений. Но тогда бы не было страны. Народ бы не поднялся в истории. Вот именно это ставят в вину Сталину его ненавистники – приверженность всей русской истории, тому, что создавало все ее победы, что шло через всё ее строительство.
 
Когда Кутузов с болью сдавал Москву (как его осуждали бы современные «ревнители культуры» и гуманисты, жалеющие «каждого человека»!), он делал это не от безчувствия, не от бежалостности к народу, к его культуре, к нашим святыням даже, - но выбирая меньшее зло, предпочитая главное второстепенному, а главное было в том, что нужно было сохранить армию, чтобы победить врага, даже и такой ценой. То есть действуя «сталинскими методами».
 
Когда б на то не Божья воля,
Не отдали б Москвы.
 
Да, в том-то и дело! Божья воля, воля человеколюбивого Бога, любящего каждое Свое творенье, каждого человека неизмеримо больше любого гуманиста и либерала, отнюдь не сводится только к его земному благополучию. Земными глазами, глазами западного безбожного либерализма понять это невозможно. Невозможно понять, почему Господь попускает все это море скорбей, с волнами которого сражается несчастное человечество. Но только крепкая вера дает ответ, что во всем этом – любовь Божия, и прежде всего она в том, что тако возлюби Бог мiр, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный (Ин. 3, 16).
Понятно, что тут разные измерения, два совершенно разных подхода к жизни.
 
«Пламенные революционеры», объявившие в стране «красный террор» уже в 1918 году, залившие Русскую землю кровью с задачей уничтожения исторической России, во многом определили жестокость этой эпохи, в том числе соизмеримую ответную. Сражение с ними было нешуточным, «или – или», и, конечно, требовало решимости.
 
Они не сложили оружия ни на один день ХХ века.
 
И не собираются его складывать.
 
Они-то и убили Сталина.
 
Всё, что делал он, всегда у них будет называться «безсмысленной жестокостью». Потому что это было против них, а не против народа. Всё, что делали противники русского народа, разрушители Великой России, даже и чудовищный по своей жестокости расстрел Дома советов из танков в Москве в октябре 1993 года, – всё это будет «гуманистами» оправдано.
 

У нас и в XIX веке, как известно, было только два союзника: наши армия и флот, по слову Императора Александра III. И тем более в ХХ веке мы были одни в мiре, среди множества врагов. Сталин и его соратники, поддержавший их народ поставили своей целью создание независимой могучей державы, идущей своим курсом, не только самостоятельно распоряжающейся богатствами родной земли, которые никогда не оставляли равнодушными иноземцев, ради наживы уничтожавших в истории целые народы, но и решившей иметь свое, самостоятельное мiровоззрение, свой, отличный от всех, социальный порядок.
 
Мы решили жить по иным законам, небывалым для мiровой истории. Мы противопоставили чудовищному эгоизму капитализма коллективизм, жажде наживы – жертвенность и стремление к справедливости, модернизму – традиционную культуру, разврату – нравственность и целомудрие. И всё это надо было защищать. И не только от врагов этих целей, этого курса вне страны, но и внутри нее.
 
Среди этих высоких целей не было главного – веры в Бога, хотя не всё тогда было противоположным христианству. Так сложилось исторически. В 1917 году к власти пришли безбожники, вожди которых ставили своей едва ли не главной целью уничтожение Православия в России. Они оклеветали веру и Церковь, сказав, что от них народу нет никакой пользы, а только вред. Они сделали много зла. Но Господь не попустил им достичь своей цели. Народ оказал сопротивление этим планам. Даже и среди большевиков оставались верующие люди. Русский коммунизм, как его понимали те, кто имел искреннюю жажду справедливости и «народной правды», приобрел свои, отличные от западного мiровоззрения черты. Прямо возражая Энгельсу, Сталин провозгласил непротиворечие большевизма русскому патриотизму. Это проявилось во многих особенностях сталинского уклада русской жизни. В частности, в укреплении семьи, целомудрия, возвращении к наследию великой русской культуры, взращенной Православием.
 
Как так получилось, что безбожное идеологически государство, набирая мощь, противостояло мiровому злу, служило добру? Возможно ли это?
 
Возможно. На пряжках гитлеровцев было написано «Gott mit uns», а их нашествие служило диаволу. У наших бойцов на пилотках и на пряжках были пятиконечные масонские звезды, а они делали правое дело, по сути служили Богу.
 
Россия была переименована в СССР, но осталась Россией. Русский народ был переименован в советский, но остался русским. Вера вытравлялась из всего уклада жизни страны: из государственной политики, армии, культуры, науки, образования, – а многие люди, составлявшие народ, всё равно оставались верующими, и Россия оставалась Домом Богородицы, Четвертым Уделом Пречистой, и ею, по Своей неизреченной милости, управляла Матерь Божия, Державная икона Которой, явленная в Коломенском в 1917 году, Промыслом Божиим с 1929 года находилась на Красной площади.
 
Если смотреть по названиям, по вывескам, то ничего не поймешь. Суть будет скрыта. Жизнь – таинственна. Напоказ, снаружи – всё просто, но это отнюдь не суть, а то, что ее скрывает.
 
Русский народ еще и тем отличается от западного, что он, как дитя, живет больше сердцем, чувством (за что его так презирали гитлеровцы – и вот их нет в истории). И потому он чувствует суть, смотрит глубже вывески, перед которой останавливается и застывает разум.
 

В ХХ веке нам пришлось заплатить высокую цену: умаление Церкви, веры в России, страдания новомучеников, всего народа, – возможно, ради того, чтобы Россия не погибла физически, победила в войнах, выстояла и окрепла. Ей предстояли великие испытания… Хотя одновременно это было и расплатой за безбожие – ради возвращения «блудного сына» в дом отчий.
 
И восстановление церковной жизни, и укрепление веры в людях, вся эта духовная задача стала решаться особенно тогда, когда наш народ принес величайшую жертву во время Великой Отечественной войны – вот реальная причина, а не фантастическая: потому, мол, что «Сталин понял… рассчитал…» Это – «культ личности наизнанку»: без Бога и Сталин ничего не может; но и Бог без жертвы, без веры, без молитвы, без покаяния, без произволения людей не спасает…
 
Нечто подобное не раз происходило в нашей истории. Не раз мы стояли на краю гибели. Например, святому благоверному князю Александру Невскому пришлось терпеть татарское иго ради духовной независимости страны: сражаться «на два фронта» было нам не по силам. На жертвы приходилось идти во все переломные, почти катастрофические моменты нашей истории – и в годы Иоанна Грозного, и во время Петра I… И тоже: жертвуем многим, в том числе относительно независимым положением Церкви, своими традициями, но крепнем материально, выходим в этом отношении на один уровень с Западом. Так что суть сталинского рывка, сталинской эпохи была в русле русской истории.
 
При этом всё, чему попускает Господь совершаться, всегда имеет положительную сторону. Нет худа без добра, как известно. Гонения на Церковь дали на Небесах сонм новомучеников во главе с Царской Семьей, жертвенный подвиг которой стал духовной вершиной созревшего для святости в лице Своего Монарха Русского Самодержавия. Церковь очистилась страданиями от своих недугов, освободилась от предателей в рясах – обновленцев, окрепла в испытаниях, вышла на новую духовную высоту.
 
Один из узников того времени, православный поэт А.А. Солодовников писал:
Решетка ржавая, спасибо…
 
Схиархимандрит Игнатий (Лебедев), в 1935 году заключенный в Бутырскую тюрьму, свидетельствовал, что «Господь посещал его такою радостью, подобно которой он раньше никогда не испытывал».
 
Разумеется, всё это – не «оправдания» гонениям на Церковь. Просто у Бога не бывает однозначности. Всё время идет борьба против добра в роде сем прелюбодейнем и грешнем (Мр. 8, 38), и как происходит борьба, какими путями нас ведет Господь, нам не так очевидно, потому что Его Промысл для нас непостижим.
 
Коллективизация была совершена во многом военными методами. Но она и была, по сути, подготовкой к войне. Если бы не было коллективизации, не было бы индустриализации, не был бы создан и построен лучший в мiре танк Т-34, не была бы создана материальная база для Красной Армии, не было бы и Великой Победы. Европа и мiр не были бы освобождены от нацизма.
 
Петр I тоже провел свою «коллективизацию», чтобы построить Санкт-Петербург. Но на это была воля Божия, которую ему объявил святитель Митрофан Воронежский. Как и на строительство флота и создание регулярной Русской Армии, благодаря которой Россия стала полноправным европейским государством. Петр взял в основание новой столицы Казанскую икону Божией Матери (перед которой и Сталин молился) – и наш народ, принеся великие жертвы, создал и город на Неве, и флот, и победил шведов, опять-таки после молитв Царя перед Казанской иконой.
 
А что касается «перегибов», то есть жестокостей при проведении коллективизации, без которых она могла бы обойтись, то объективной истории еще предстоит установить, какую роль в ней сыграли большевики-троцкисты, действовавшие отнюдь не в русле замыслов Сталина, но преследовавшие свои цели, включая борьбу с православной верой и Церковью, сохранения своей клановой власти в стране любой ценой. Это о них писал Сталин в знаменитой статье «Головокружение от успехов» – «о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, – подумаешь какая ррреволюционность!» («Правда», 2 марта 1930 года).
 

Критики Сталина постоянно пеняют ему на потери, в запальчивости объявляя даже главную Победу в мiровой истории чуть ли не нашим поражением (вот что может тенденция!) Но ведь то, что мы знаем, – это не единственный вариант развития событий, могло быть и так, что наш народ просто перестал бы в ХХ веке существовать в истории. То, что произошло, – это не просто наилучший вариант из возможного – скорее всего совершился вариант невозможный, произошло новое чудо русской истории.
 
В ХХ веке, видимо, готовилось наступление на Россию с сатанинской мечтой уничтожить ее, уничтожить в ней веру, уничтожить Русскую Церковь. И Господь попустил сатане действовать – в определенных рамках. Эти рамки умолила Господа сузить Матерь Божия, явив Свой Державный образ, который означал Ее Покров над Россией и  защиту всем, кто будет к ней обращаться в это лихолетье. И, кроме того, поскольку Она взяла на Себя управление Россией, оставшейся без царя, Она забрала земную власть (по молитвам и наших святых, на небе и на земле) у Троцкого с легионом и дала православному по крещению, воспитанию и образованию человеку, вера которого оставалась втайне, в какой-то период, может быть, даже для него самого – словно бы была под спудом.  Во многом это остается и по сей день тайной Божией. Как, впрочем, и вера каждого человека.
 
Когда видишь, как его политические противники один за другим, только что имея огромную власть в стране, вдруг, как осенние мухи, без особой борьбы выпускают ее из рук и уходят с политической арены, причем почему-то борются друг с другом и по очереди друг друга побеждают, а «коварный и злой» чуть ли не стоит в стороне, едва участвуя в этой схватке, – то понимаешь, что произошло именно чудо, что тут всё решал Господь.
 
«Дух дышит, где хочет» (Ин. 3, 8), – сказал Верховный Главнокомандующий генералу П.А. Ротмистрову в 1944 году, когда тот, войдя в Болгарию, предлагал ему «сделать подарок верующим»: взять Константинополь, путь на который был открыт. И добавил генералу: «Москва и так давно Третий Рим». Он и о том, и о другом, видно, не забывал ни на минуту… И дал понять Павлу Алексеевичу, что тоже был бы счастлив взять Царьград, как человек православный (слышите, братья и сестры: «Дух дышет, где хочет», – это он и о себе). Но не всё мы можем делать, что хотим… И прежде всего – тот, кто несет бремя ответственности за народ, за страну.
 
Так что у Бога, у Которого, как известно, «всего много», мог быть этот простой план: в ответ на мольбу Державной Владычицы – поставить во главе страны православного человека, а он возглавит поворот страны к традиционному имперскому самодержавному курсу, насколько будет возможно… А это от многого зависело!.. (Вопрос для нас сегодня злободневнейший).  От всех русских людей, от их веры, от их молитв, от их жертвенности и покаяния, выстраданности понимания истинности нашего державного пути после того, как всё потеряли… От каждой молитвы всех святых, в земле Русской просиявших – прославленных и непрославленных. Но отнюдь не только от воли первого лица в государстве – хотя и его воля, и его вера, его молитвы, его жертвы, и молитвы его матери, Екатерины Георгиевны, в этом, конечно, участвовали (так что ей тоже принадлежит особая роль в нашей истории; молитва матери, как известно, поднимает со дна моря).
 
Нет никакого желания обелять, оправдывать зло, считать его добром, давать искаженную оценку деятельности какого-либо исторического деятеля. Нет желания снимать ту ответственность с И.В.Сталина, которую он несет в истории за сделанное им. Но и с нас никто не снимет ответственности, если мы очерним что бы то ни было в нашей истории. Ответственности за то, что недодали молодежи правды о ее Родине, помешали ей Родину любить, уважать ее прошлое, хоть в какой-то степени отравили ядом презрения к своему народу. Этого-то надо бояться не меньше, а даже больше, чем слишком положительного отношения к каким-либо историческим деятелям. Батюшка Николай Гурьянов говорил, когда его упрекали в добром слове об одном из них, тоже оклеветанном:
 
– А разве мы что-то плохое о нем говорим?
 
Но, восстанавливая истинную систему координат, нам нужно избежать перекосов и в другую сторону. Можно понять эмоциональный порыв говорящих о «канонизации Сталина» как реакцию на хулу и клевету, но делу восстановления реальной исторической картины эта эмоциональность не помогает.
 
У подавляющего большинства нашего народа есть одно  простое желание: знать правду о нашей истории ХХ века, какой бы она ни была,  какой бы «идее» она ни служила или  противоречила, к каким бы оценкам, выводам ни приходила, но просто была бы правдой.
 

Послесталинская КПСС стала отказываться от героизма, от жертвенности. Популярнее стало желание не «побеждать во что бы то ни стало», а «отдохнуть», «заняться собой», и это расцвело пышным цветом в брежневское время, которым закончилась история СССР. Идея жертвенности, на которой поднималась и набирала силу империя Сталина, была подорвана. Ради чего жертвовать своим благополучием, своей жизнью даже? Ради лживой номенклатуры, которая говорит красивые слова (насколько может, насколько у нее язык ворочается), а при этом хапает все блага, которых народу не дает?
 
Да, действительно, высокие слова уже не звучали, они разошлись с образом жизни власть имущих. Это у Сталина, при его аскетической жизни, когда ему самому и его единомышленникам ничего не надо было, кроме сильной страны, имперские идеи словно бы обезпечивались золотым запасом этого аскетизма. А после него, когда к власти пришли люди с другим мiровоззрением, когда реальные народнохозяйственные цели стали подменяться идеологической трескотней (отошедшей при Сталине явно на задний план), все эти идеи стали девальвироваться. Между словом и делом разрыв стал очевидным. И страна развалилась.
 
Ныне созидательные идеи тоже ни в чем не смогут найти подкрепления, как только в личности, в образе жизни, в нравственном облике, в отношении к правде и высоте русской исторической традиции, в верности ей и ответственности за ее продолжение в  XXI веке нового руководителя страны и его единомышленников. Если они захотят жизнь посвятить искреннему служению Богу и России, им будет оказано колоссальное сопротивление. Но если дело их будет правое, Господь поможет им, и победа будет за нами.